Ростовский театр драмы им. М. Горького закрыл свой сезон премьерой «Журавлей» по пьесе Виктора Розова «Вечно живые»
И весь видеоарт: плачущее дождем окно, медленно падающий снег на лесные ветки, лицо погибшего солдата – «рама», подтверждающая эту стилистику. В розовской истории нет особых людей, и пришедший с войны Володя недаром поправляет Бороздина, который зовет парня героем. Все течение спектакля программно лишено пафосной риторики, но поскольку ситуация войны с ее жестокими испытаниями подняла их на другой нравственный уровень, героические черты естественно проступают сквозь лирическую ткань истории.
В ее центре – Вероника-Белка (Юлия Кинеберг), заблудшее дитя, неизвестно как и зачем оказавшееся в браке с Марком. Актриса играет эту маяту юного существа, не умеющего жить без потерянной любви. Гораздо сложнее Сергею Голотвину (Борис) и Степану Лябипову (Володя) в небольшом пространстве своих ролей, в которых развитие характеров не предусмотрено. Мы должны успеть полюбить Бориса, молодого ученого, который добровольцем уйдет на фронт и не вернется. «Доиграет» его судьбу Володя рассказом о том, как Борис спас его, раненого, и, по существу, заслонил собой. Да еще и артист должен как-то выказать влюбленность в Веронику. Оба артиста искренни и обаятельны, но кажется мне, что это роли «на вырост».
А в том, как представлены отец семейства Федор Бороздин и эвакуированная Анна Михайловна, наверняка срабатывает актерский опыт (хоть и разный по длительности) Юрия Добринского и Елены Климановой. Это предвоенное поколение удивительной чистоты и бескомпромиссности воплощено малыми средствами, и понятно, что внутренняя правота этих людей не требует ни резких жестов, ни подчеркнутых интонаций. Разве что в случае особой надобности.
Розовская история – черно-белая: на одной стороне – Бороздин, его умудренная жизнью мать (Ольга Вицман) и не по-девичьи суровая дочь Ирина (Екатерина Березина), Вероника, Анна Михайловна, ее сын Володя, смешная и трогательная Варя, вроде покладистая без меры, но подлость учуяла (Ирина Цыбулина), а на другой стороне – музыкант Марк, племянник Бороздина, из тех, что в семье не без урода. Если эгоизм может быть представлен в какой-то фигуре, так это Марк и есть – таким его играет Артур Войцеховский. Еще мошенник Чернов, до зябкости узнаваемый тип, сытый, гладкий, на воровстве собаку съевший (Артем Шкрабак). И холеная хищница Антонина (Анастасия Голотвина), уверенная в том, что она принадлежит к высшей касте. И колоритная до карикатурной степени Нюра-хлеборезка (Кристина Гаврюкова) из разряда тех, кому война – мать родна.
В моем определении жанра как лирического весьма существенную роль играют песни. И это не песни военных лет, а более поздние сочинения, особым образом продлевающие события давних лет. И название спектаклю дано по имени знаменитых «Журавлей» Яна Френкеля на стихи Расула Гамзатова. Поэт писал о подвиге аварских джигитов, но под пером переводчика этот сюжет обрел иной масштаб: он о подвиге советских солдат в Отечественной войне. Так же и история ростовских «Журавлей» выходит за пределы повести о гибели молодого ученого на войне, о достойных и недостойных людях, которые по-разному пережили четыре жестоких года.
Песня Булата Окуджавы «По смоленской дороге» хоть и создана по другому поводу в 60-м году, но тут оказывается кстати. Не только по формальному признаку: Борис погиб на западной окраине Смоленска. Она о неизбывной тоске по родному человеку и разлуке с ним:
Может, будь понадежнее рук твоих кольцо,Покороче б, наверно, дорога мне легла.
И тоже более поздняя песня Вениамина Баснера на стихи Петра Фоменко и Бориса Вахтина из сериала «На всю оставшуюся жизнь» идеально ложится на повесть о вечной памяти и скорби по невернувшимся. Печально и нежно звучит «Майский вальс» Игоря Лученка на стихи Михаила Ясеня, а Александр Галич со своим пронзительным обещанием «Когда я вернусь» неожиданно возникает в розовском сюжете, если, конечно, знать, перед какими событиями в жизни автора она написана. И все же, надо полагать, боль прощания с родиной, звучащая в песне, не чужеродна для «Журавлей», а слова «И вздрогнув от счастья, на птичий твой зов оглянусь» входят в песенную структуру спектакля как родственные.
Когда же артисты в полном составе подходят к рампе и вновь поют «Журавлей» (прием простой, скорее уместный для публицистического спектакля, но эмоционально впечатляющий), они – уже не персонажи, а исполнители – вплетают свои голоса в реквием по тем, кто когда-либо защищал родную землю. На видеопроекции плывут имена и фамилии солдат, какие обычно высекают на обелисках, и это тоже фрагмент личных историй – имена отцов и дедов всех работников театра, которые участвовали во второй мировой. Незабытая история, как и должно быть: все сражавшиеся и погибшие за свободу страны из-под небес по-птичьи окликают всех нас…
В ее центре – Вероника-Белка (Юлия Кинеберг), заблудшее дитя, неизвестно как и зачем оказавшееся в браке с Марком. Актриса играет эту маяту юного существа, не умеющего жить без потерянной любви. Гораздо сложнее Сергею Голотвину (Борис) и Степану Лябипову (Володя) в небольшом пространстве своих ролей, в которых развитие характеров не предусмотрено. Мы должны успеть полюбить Бориса, молодого ученого, который добровольцем уйдет на фронт и не вернется. «Доиграет» его судьбу Володя рассказом о том, как Борис спас его, раненого, и, по существу, заслонил собой. Да еще и артист должен как-то выказать влюбленность в Веронику. Оба артиста искренни и обаятельны, но кажется мне, что это роли «на вырост».
А в том, как представлены отец семейства Федор Бороздин и эвакуированная Анна Михайловна, наверняка срабатывает актерский опыт (хоть и разный по длительности) Юрия Добринского и Елены Климановой. Это предвоенное поколение удивительной чистоты и бескомпромиссности воплощено малыми средствами, и понятно, что внутренняя правота этих людей не требует ни резких жестов, ни подчеркнутых интонаций. Разве что в случае особой надобности.
Розовская история – черно-белая: на одной стороне – Бороздин, его умудренная жизнью мать (Ольга Вицман) и не по-девичьи суровая дочь Ирина (Екатерина Березина), Вероника, Анна Михайловна, ее сын Володя, смешная и трогательная Варя, вроде покладистая без меры, но подлость учуяла (Ирина Цыбулина), а на другой стороне – музыкант Марк, племянник Бороздина, из тех, что в семье не без урода. Если эгоизм может быть представлен в какой-то фигуре, так это Марк и есть – таким его играет Артур Войцеховский. Еще мошенник Чернов, до зябкости узнаваемый тип, сытый, гладкий, на воровстве собаку съевший (Артем Шкрабак). И холеная хищница Антонина (Анастасия Голотвина), уверенная в том, что она принадлежит к высшей касте. И колоритная до карикатурной степени Нюра-хлеборезка (Кристина Гаврюкова) из разряда тех, кому война – мать родна.
В моем определении жанра как лирического весьма существенную роль играют песни. И это не песни военных лет, а более поздние сочинения, особым образом продлевающие события давних лет. И название спектаклю дано по имени знаменитых «Журавлей» Яна Френкеля на стихи Расула Гамзатова. Поэт писал о подвиге аварских джигитов, но под пером переводчика этот сюжет обрел иной масштаб: он о подвиге советских солдат в Отечественной войне. Так же и история ростовских «Журавлей» выходит за пределы повести о гибели молодого ученого на войне, о достойных и недостойных людях, которые по-разному пережили четыре жестоких года.
Песня Булата Окуджавы «По смоленской дороге» хоть и создана по другому поводу в 60-м году, но тут оказывается кстати. Не только по формальному признаку: Борис погиб на западной окраине Смоленска. Она о неизбывной тоске по родному человеку и разлуке с ним:
Может, будь понадежнее рук твоих кольцо,Покороче б, наверно, дорога мне легла.
И тоже более поздняя песня Вениамина Баснера на стихи Петра Фоменко и Бориса Вахтина из сериала «На всю оставшуюся жизнь» идеально ложится на повесть о вечной памяти и скорби по невернувшимся. Печально и нежно звучит «Майский вальс» Игоря Лученка на стихи Михаила Ясеня, а Александр Галич со своим пронзительным обещанием «Когда я вернусь» неожиданно возникает в розовском сюжете, если, конечно, знать, перед какими событиями в жизни автора она написана. И все же, надо полагать, боль прощания с родиной, звучащая в песне, не чужеродна для «Журавлей», а слова «И вздрогнув от счастья, на птичий твой зов оглянусь» входят в песенную структуру спектакля как родственные.
Когда же артисты в полном составе подходят к рампе и вновь поют «Журавлей» (прием простой, скорее уместный для публицистического спектакля, но эмоционально впечатляющий), они – уже не персонажи, а исполнители – вплетают свои голоса в реквием по тем, кто когда-либо защищал родную землю. На видеопроекции плывут имена и фамилии солдат, какие обычно высекают на обелисках, и это тоже фрагмент личных историй – имена отцов и дедов всех работников театра, которые участвовали во второй мировой. Незабытая история, как и должно быть: все сражавшиеся и погибшие за свободу страны из-под небес по-птичьи окликают всех нас…