Обнаженная натура в изобразительном искусстве разных стран. Часть 90.
В 1812 году, в битве под Смоленском, был ранен и взят в плен французский офицер, назвавшийся Полем Лансере. После ранения его выхаживала баронесса Ольга фон Таубе, из остзейских немцев. Между молодыми людьми возникло взаимное чувство, и вскоре они поженились. В 1815 году у них родился сын, Александр Павлович Лансере, дослужившийся до чина статского советника. А у него, в свою очередь, в 1848 году родился сын Евгений Александрович (1848 — 1886), ставший крупным скульптором-анималистом.
А в 1813 году в семье метрдотеля при дворе Павла I, а потом — вдовствующей императрицы, Луи-Жюля Бенуа, родился сын — Николай Леонтьевич Бенуа (1813 — 1898), архитектор, академик и профессор архитектуры. Он женился на Камилле Кавос, дочери архитектора венецианского происхождения Альберта Кавоса, выстроившего среди прочего Мариинский театр. Чета Бенуа-Кавос положила начало целой династии художников и архитекторов Бенуа. Его дочь, Екатерина Николаевна (1850 — 1933), художница, в 1874 году вышла замуж за скульптора Евгения Александровича Лансере.
В семье Лансере-Бенуа родились дети, два сына: Евгений Евгеньевич Лансере (1875 — 1946), исзвестный русский и советский живописец и график и Николай Евгеньевич (1879 — 1942), архитектор и художник, и 4 дочери: Софья (1880 — 1964), Екатерина (1882 — 1921), Зинаида (1884 — 1967) и Мария (1886 — 1961). Софья, Екатерина и Мария ничем на художественном поприще не прославились. А вот Зинаида Евгеньевна Лансере, в замужестве — Серебрякова, стала, безусловно, самой знаменитой из семейства Лансере-Бенуа. Я лично отношу её к числу величайших русских художников XX века.
90. Зинаида Серебрякова (Россия, Франция)
Отец Зинаиды, Евгений Александрович, умер, когда девочке было всего два года. Семья переехала из родового имения Лансере в Нескучном (под Харьковом) в Петербург, в «дом Бенуа» на улице Глинки, сохранившийся и по сей день, в котором до революции жили все члены семьи Бенуа. Летние месяцы Зина с братьями и сёстрами проводила в Нескучном. В 21 год Зинаида вышла замуж за своего двоюродного брата по линии отца, Бориса Анатольевича Серебрякова, по большой юношеской любви. Им даже пришлось давать взятку батюшке, чтобы он их обвенчал — венчание между кузенами по церковным правилам было запрещено. В браке родились двое мальчиков-погодок, Евгений (1906 — 1990, архитектор, реставратор) и Александр (1907 — 1995, художник интерьеров), а потом две дочки, тоже погодки — Татьяна, или Тата (1912 — 1989, театральная художница) и Екатерина (1913 — 2014, о ней будет рассказано ниже) В годы брака Зинаида Серебрякова живет и много работает в имении Нескучное.
За туалетом. Автопортрет, 1909
Купальщица, 1911
В «Купальщице» 1911 года, как, впрочем, и в следующей «Купальщице» легко угадываются черты художницы, так что этих «купальщиц» тоже можно считать автопортретами.
Купальщица, 1910-е
Диана и Актеон, 1916-17
Подробно история Дианы и Актеона разобрана у меня здесь. Там же можно подробнее узнать и про сюжет следующей картины.
Нарцисс и нимфа Эхо, 1916-17
Обнаженная, 1920
Баня, 1912
Баня, 1913
Баня триптих, 1926, левая часть
Баня триптих, 1926, центральная часть
Баня триптих, 1926, правая часть
Баня, 1926
Кормилица с ребёнком, 1914
Купание, 1917
В 1915 году дядя Зинаиды, Александр Бенуа, получает заказ на роспись Казанского вокзала в Москве. Он привлекает для этой работы крупнейших художников того времени: Б.Кустодиева, И.Билибина, Н.Рериха и других, в том числе своих племянников Евгения Лансере и Зинаиду Серебрякову. Художница сделала эскизы для оформления ресторанного зала. Ей были поручены 4 панно на восточные темы: «Турция», «Индия», «Сиам», «Япония». Увы, её росписи остались только в эскизах...
Турция — одалиска
Турция — две одалиски
Индия — первый вариант
Индия — второй вариант
Сиам — первый вариант
Сиам — второй вариант
Япония — куртизанка
После событий 1917 года семья Серебряковых переселилась из основного дома имения в Нескучном в небольшой флигель, так как дом нечем было топить. С местными крестьянами у Серебряковых были добрые отношения. Зинаида написала и раздарила множество портретов селян — и взрослых, и детей. Поэтому, когда в округе установилась новая власть, местные мужики предупредили семью: мол, вы, того, уезжайте лучше, а то тут, знаете ли, решили имение ваше спалить, а вас... того... в расход — а ведь не по-божески, детишки ведь... Серебряковы срочно эвакуировались сначала в ближайший городок Змиев, а потом в Харьков, где жили в маленькой съёмной квартирке. А имение их и впрямь было сожжено, разрушено и разграблено.
Но это была еще не настоящая беда. Таковая грянула в 1919 году, и жизнь Зинаиды Серебряковой чётко разделилась на «до» и «после». Муж Зинаиды, Борис Анатольевич, работал инженером по части путей сообщения и часто бывал в разъездах. При возвращении из дальней командировки, в Москве, в начале 1919 года он был арестован ВЧК. Вскорости его отпустили, не найдя ничего компрометирующего, но к тому времени, в условиях гражданской войны, транспортная система расстроилась окончательно, и перебраться из Москвы в Харьков, к семье, было чрезвычайно трудно. Приложив неимоверные усилия, Борис всё-таки добился, чтобы ему разрешили проехать в вагоне-теплушке с солдатами. Там он подцепил сыпной тиф и приехал домой уже совершенно больным. В марте 1919 года Борис Серебряков умер на руках у жены...
Семья попала в катастрофическое положение. У Зинаиды на руках было четверо детей, старшему — 13, младшей — 6 лет, и помогала ей только мать, уже немолодая и не очень здоровая. К началу 1921 года семейство всё-таки смогло выбраться из Харькова и переехать в Петроград, в семейный дом Бенуа, где можно было надеяться на поддержку родственников. Жить стало полегче. Но и там новые веяния «свободы, братства и равенства» не обошли их стороной.
Как говаривал незабвенный Полиграф Полиграфович Шариков, «А то что же: один в семи комнатах расселился, штанов у него сорок пар, а другой шляется, в сорных ящиках питание ищет»… Примерно так рассуждали и местные большевистские власти, «уплотнив» семью Бенуа и превратив их дом в коммуналку. Да ещё часть дома отдали под конторы. Но Зинаида продолжала работать, несмотря на личную трагедию и тяжёлые бытовые условия. Её дочь Татьяна (Тата) увлеклась балетом, и художница смогла внедриться в этот мир, узнать его изнутри и выдать замечательную серию картин.
В балетной уборной (Большие балерины), 1922
Балетная уборная — cнежинки, 1923
Снежинки, 1923
Балерины в уборной, 1923
В балетной уборной — «Лебединое озеро», 1924
Портрет балерины Е.А. Свекис в костюме для балета «Фея кукол», 1923
В балетной уборной Мариинского театра, 1924
Балетная уборная, 1924
Положение семьи Серебряковых день ото дня становилось хуже. Заказов было совсем мало. Не голодали, конечно, но жили очень скудно. Дядя Зинаиды, Александр Бенуа, как мог — помогал. И вот, в 1924 году Александр Николаевич, воспользовавшись своими связями, «пробил» для Зинаиды заказ на оформление большого панно в Париже. «Поезжай в Париж», — так, или примерно так сказал Александр Бенуа, — «а детей и мать мы постепенно к тебе переправим, да и сами всей семьёй подтянемся — тут ловить уже нечего».
И Зинаида согласилась, перебралась в Париж, куда уже переехали некоторые из родственников по линии Бенуа. Она сняла маленькую тёмную комнатку в отеле в Латинском квартале. По части заработков в Париже было полегче, нежели в Петрограде. Родственники составили протекцию, и у Зинаиды стали появляться заказы на портреты. Но практически все заработанные деньги она переправляла в Россию, для своих детей и матери. Надо отдать должное брату Зинаиды, Евгению Лансере — в те годы он уже стал «подниматься» как художник и неплохо зарабатывать. При этом и свою мать, и детей сестры он не оставлял, всеми силами помогая им и в материальном, и в других житейских аспектах.
Переправить семью из Питера в Париж оказалось делом совсем не простым. Материальные затраты, которые были весьма существенными, меркли по сравнению с бюрократическими препонами. Но во времена НЭПа «железного занавеса» еще не придумали, и желающие, преодолев трудности и мытарства, иногда всё же могли выехать за границу. В 1925 году семье удалось переправить к матери в Париж Александра (Шуру), на тот момент уже 18-летнего юношу. А вот с остальными детьми дело застопорилось.
И только в 1928 году, путём неимоверных усилий — и со стороны Зинаиды Серебряковой, и со стороны её родственников из клана Бенуа в России, задействовав Красный Крест, удалось отправить в Париж младшую дочь Зинаиды Катю. Кате на тот момент было неполных 15 лет, и она не видела маму 4 года... С приездом Кати и благодаря ей, бытовая жизнь семьи начала налаживаться. Зинаида была совсем не приспособлена к решению бытовых проблем, к тому же, по своему характеру она была слишком застенчива. Александр — тот и вовсе не хотел ничего знать, кроме своего художественного творчества, в которое был всецело погружён. В результате — мать с сыном, бывало, сутками не имели нормальной пищи, питаясь по принципу «по сусекам поскребла».
Катя быстро взяла дело хозяйственного обеспечения семьи в свои руки. Она вынудила своих «блаженных» матушку и братца переехать в нормальную квартиру из трёх комнат — благо, средства, худо-бедно, но позволяли. Катя любила и умела готовить — и семья, в кои-то веки, начала нормально питаться...
А вот других детей Зинаиды Серебряковой переправить из Советского Союза не удалось — ни Татьяну, ни Евгения — главный ходатай за Зинаиду, Александр Бенуа, сам уже давно жил в Париже, да к тому же в 1930 году «железный занавес» опустился окончательно, и никакой легальной возможности выезда из СССР за границу уже не стало совсем. С Евгением и Татьяной Зинаида Серебрякова смогла увидеться только в 1960 году, после 36-летней разлуки.
И вот именно Катя, в результате, стала своего рода «добрым ангелом» в жизни Зинаиды Серебряковой. Именно она обеспечивала во все последующие годы её комфортное и безбедное существование, давая возможность своей гениальной, но мало приспособленной к жизни матери беспрепятственно и свободно творить. Катя же и стала основной натурщицей Зинаиды — семья все годы жила не то чтоб бедно, но и не шиковала — а натурщицы стоили денег, и немалых — вот Катя и выполняла эту роль, благо обладала идеальным анатомическим сложением. Ведь неспроста именно Катю, а не её старшую сестру Зинаида Серебрякова выбрала в качестве модели еще в России, когда та пребывала в совсем нежном возрасте.
Вот сейчас, между прочим, современные ханжи такие картины бы «зашикали» и «зафукали». Да ещё бы, глядишь, кто-нибудь обвинил бы художника в «пропаганде педофилии», или в какой-нибудь подобной гнуси. Ну, это конечно, надо очень постараться, чтобы выискать грязь в том, что чисто по определению — но таких же полно — это как мухи и пчёлы: пчёлка ищет нектар, а муха — сами знаете что...
Лежащая обнаженная Катя, 1923
Обнаженная девочка. Портрет Кати Серебряковой, 1922
Спящая девочка на синем (Катюша на одеяле), 1923
Спящая девочка на красном одеяле, 1923
А вот — Катя уже подросла и воссоединилась с мамой. Здесь ей 15 лет.
Портрет Кати Серебряковой, 1928
А здесь — 17.
Катя на пляже, 1930
А тут уже 18.
Портрет дочери Екатерины, 1931
А вот рисунок самой Екатерины Серебряковой.
Мама пишет обнажённую натуру в Савойе, 1933
На многих картинах Зинаиды Серебряковой с обнажённой натурой легко узнаётся Катя, обладавшая характерной внешностью. Но две картины представляют собой реальную загадку. Они написаны в 1927 году, а Катя приехала в Париж в 1928. Но ведь героиня этих картин — явно Катя! Как такое могло получиться? Нет ответа!
Купающаяся обнаженная, 1927
Отдыхающая девушка, 1927
Лежащая обнаженная, 1930
Обнаженная с красным шарфом, 1932
Обнаженная со свечой, 1934
Обнаженная со спины, 1945
Письмо, 1938
Полулежащая обнаженная, 1930
Полулежащая обнаженная, 1931
Спящая обнаженная с красной шалью, 1930
Спящая обнаженная, 1934
Спящая обнаженная, 1941
Спящая обнаженная, 1934
Стоящая обнаженная, 1932.
В 1936-37 годах Зинаида Серебрякова работает над оформлением виллы «Мануар дю Реле» бельгийского барона де Броуэра, покровительствовавшего художнице. Серебрякова сделала эскизы для четырех вертикальных панно, помещавшихся между окнами дома, на тему занятий и увлечений хозяина. Одно из них – «Юриспруденция» – связано с его профессией. Фемида Серебряковой изображена со свитками и планшетом, а главный атрибут богини Правосудия (весы) лежит у ее ног. Тема второго панно – «Искусство». На панно представлена девушка, читающая книгу, внизу изображены палитра с кистями и гипсовая маска. Любовь барона Броуэра к природе нашла отражение в третьем панно – «Флора». Римскую богиню олицетворяет аллегорическая фигура женщины, разбрасывающей цветы из корзины, которую она держит в руках. Завершает вертикальные панно композиция «Свет» (заказчик был директором электро- и газовых заводов) с изображением девушки с факелом. Моделью для всех четырех панно послужила дочь художницы Екатерина.
Юриспруденция (эскиз панно для вилли де Броуэра), 1936-37
Юриспруденция (вариант)
Искусство
Флора
Свет
Ещё для виллы де Броуэра были сделаны эскизы четырёх горизонтальных панно, выполненные Серебряковой совместно с сыном Александром. Панно расположены в верхней части боковых стен. Роспись состоит из двух элементов: овальных медальонов с барочными завитками, внутри которых в обобщенном виде представлены географические карты, и женских полулежащих фигур. На горизонтальных панно женщины символизируют страны, где барон или его предки имели интересы: Фландрию, Марокко, Индию и Патагонию. Серебрякова назвала их по временам года, что достаточно условно, так как атрибуты «ню» (трое из четырех девушек изображены с колосьями, одна – с кувшином) временам года не слишком соответствуют.
Горизонтальные панно на вилле де Броуэра, 1936-37
Панно «Фландрия» (аллегория лета)
В отличие от панно Казанского вокзала, эти эскизы Серебряковой были воплощены в жизнь. Сама художница полагала, что во время войны вилла де Броуэра была разрушена и её работы погибли, но на самом деле разрушена была другая вилла барона, а «Мануар дю Реле» после войны он продал другому хозяиину. Подлинная судьба оформления виллы была установлена только в наши дни, уже в XXI веке, благодаря энергии исследователя искусства русской эмиграции Н.А. Авдюшевой-Леконт, обнаружившей отнюдь не погибший, хотя и пострадавший от времени «Мануар» с полностью сохранившейся живописной декорировкой.
Продолжаем смотреть живописные и графические работы Зинаиды Серебряковой в жанре «ню».
Выходящая из ванны, 1928
Танцующая обнаженная, 1936
Стоящая обнаженная, 1932
Обнаженная, опирающаяся на перила, 1929
Сидящая обнаженная, 1916-17
Обнаженная, сидящая на зеленой подушке, 1929
Лежащая обнаженная, 1920-е
На пляже, 1927
Лежащая обнаженная, 1930
Лежащая обнаженная с вишневой накидкой, 1934
Лежащая обнаженная с красной шалью, 1934
Лежащая обнаженная, 1927
Лежащая обнаженная, 1929
Лежащая обнаженная, 1929
Лежащая обнаженная, 1931
Лежащая обнаженная, 1932
Лежащая обнаженная, 1935
Лежащая обнаженная, 1939
Лежащая обнаженная, 1930-е
Отдыхающая обнаженная, 1938
Натурщица опирающаяся на локоть, 1940
Обнаженная на стуле, 1920-е.
Сидящая обнаженная, 1920-е
Обнаженная, 1930
Обнаженная, 1928
Заплетающая косу, 1930
Обнаженная со спины, 1932
Спящая натурщица, 1941
Спящая обнаженная, 1931
Спящая обнаженная, 1931
Спящая обнаженная, 1932
Отдыхающая обнаженная, 1930
В 1928-1929 и в 1932 годах Зинаида Серебрякова посетила Марокко. Оба её путешествия состоялись благодаря содействию бельгийского барона Жана-Анри Броуэра, владельца плантаций в Марокко — того самого, кому Серебрякова в 1936-37 годах оформила виллу.
Слово Екатерине Серебряковой, дочери жудожницы:
«Мама два раза ездила в Марокко. Получилось это так. В Бельгии была большая выставка, и мама принимала в ней участие, выставляя свои работы, среди которых были и обнаженные. Бельгийский король посетил эту выставку, шел со своей свитой и остановился перед мамиными работами. Среди сопровождавших его людей был барон Броуэр, который увидел, что король остановился перед мамиными работами, и решил заказать ей портреты своей семьи. У него были большие имения в Марокко, и он предложил маме, что он отправит ее туда рисовать, оплатит ей дорогу. У него там была одна знакомая, и он хотел, чтобы мама ее нарисовала. Он оплатил маме дорогу, и мама должна была отдать ему все работы, которые он выберет. <…> В Марокко мама жила у одной француженки, знакомой Броуэра. Маме там было очень трудно рисовать, никто не хотел позировать, потому что у них запрещено делать портреты. Мама еще очень стеснялась и не могла рисовать, когда люди подходят и смотрят. <…> Поэтому ей было тяжело, но все-таки она довольно много нарисовала, так как могла рисовать очень быстро. Набросок портрета она делала за пятнадцать-двадцать минут».
Лежащая марокканка, 1932
Марокканская девушка. Марракеш, 1932
Молодая девушка с востока, 1928
Молодая марокканка, 1928
Молодая марокканка, 1928
Обнаженная марокканка в розовом, 1928
Одалиска, 1932
Спящая марокканка, 1932
В конце 30-х годов Зинаида Серебрякова собиралась вернуться на родину. Но, оказалось, не судьба: сначала затянулось оформление документов, потом переезд сделала невозможным Вторая мировая война и оккупация Парижа. Только во времена «хрущёвской оттепели» Серебрякова смогла восстановить контакт с родиной. В 1960 году к ней приехали дочь Татьяна и сын Евгений. В 1961 году в Париже ее навещают два советских художника – С. Герасимов и Д. Шмаринов. Позже, в 1965 году, они устраивают для неё выставку в Москве. В 1966 году состоялась последняя большая выставка произведений Серебряковой в Ленинграде и Киеве. Дети и знакомые художники уговаривали Зинаиду Серебрякову приехать на свою выставку, но, увы — годы и слабое здоровье уже не располагали к дальним путешествиям. Покинув родину в 1924 году, она так и не смогла вернуться. Зинаида Евгеньевна Серебрякова скончалась в сентябре 1967 года в возрасте 82 лет. Её дочь Екатерина всю свою долгую жизнь — а прожила она 101 год — посвятила сохранению творческого наследия матери.
В заключение — ещё две картины Зинаиды Серебряковой, которые, на мой взгляд, наиболее ярко отражают её художественный стиль.
Лежащая обнаженная (портрет мадемуазель Неведомской), 1935
Обнаженная с книгой, 1940