«Что было бы с нами, если бы Гитлер погиб!»
Генерал Хейнрици, ниже его дневники и письма с фронта.Нюрнбергский трибунал так и не признал Верховное командование и Генеральный штаб вермахта преступными организациями. В условиях начинающейся холодной войны англосаксам понадобились советы немецких генералов, имевших опыт войны с «большевиками».
Их включили в специальную группу по написанию истории Второй мировой войны. Под руководством бывшего начальника генерального штаба вермахта Ганса Гальдера они, готовя свои мемуары и «исследования», целенаправленно фальсифицировали историю войны, создавая миф о «чистом вермахте», якобы не причастном к преступлениям нацистов. Да они бы и без янки так поступали - нет таких людей, которые бы не скрывали свои преступления и не рядились в белое в своих воспоминаниях...
Генерал Хейнрици, несмотря на малую известность, сыграл во Второй мировой немалую роль. Участник Первой мировой, поддержал нацистов после их прихода к власти. Командовал XXXXIII корпусом при завоевании Франции в 1940 г., на Восточном фронте с 22 июня командовал тем же корпусом в составе группы армий «Центр», участвовал в наступлении на Москву в Калужской и Тульской областях, затем оборонялся в роли командующего корпусом, а затем 4-й армией вермахта в районе Юхнова, где под его командованием войска вермахта долго держались в полуокруженном состоянии.
В конце войны как командующий 1-й танковой армией воевал в Венгрии, а в марте 1945 г. сменил Гиммлера на посту командующего группой армией «Висла». Перед самым крушением Третьего рейха отказался от безнадежной обороны Берлина, был снят с должности и в конце мая попал в английский плен. В нацистскую партию не вступал, его жена была наполовину еврейкой, что ничуть не помешало его военной карьере.
Обычный военный профессионал, генерал вне политики? Обычный — да, вне политики — отнюдь нет.
Из опыта Первой мировой войны он выносит убеждение: «Практика показала нам, что право на стороне сильного и что прекрасный догмат о превосходстве моральных устоев над количеством солдат и вооружений — чушь».
Ага, "бог на стороне больших батальонов". Плавали, знаем. Чушь, опровергнутая практикой наших предков и собственными "шишками".
Это убеждение генерал подкрепляет выводом: для реванша нужно больше солдат, больше вооружений, больше порядка и меньше «критиканов» в грядущей войне. Нацисты поначалу его не слишком радуют, но уже в феврале 1933 г. он надеется, что «мы наконец уйдем от этого жидовско-марксистского свинства», и «искренне радовался», когда «коммунистические вши» бежали из Германии, чтобы спастись от нацистов.
А то, что при этом у еврейского магазина оскорбили его жену, а служанку побили за покупки «у еврея», — это ничего, «вполне можно перенести».
В марте 1933 г. Хейнрици после прослушивания речи Гитлера удовлетворенно заключает: «В настоящее время у меня нет поводов беспокоиться о том, что принесет нам будущее, я надеюсь, что все пройдет хорошо». Эту мысль он не раз подчеркивает и в дальнейшем:
«В военном плане новое правительство дает нам так много, оно так поддерживает все наши военно-политические запросы, что иного и желать нельзя»; «мы <...> можем быть благодарны, что имеем в рейхе правительство, столь четко и энергично отстаивающее национальную идею».
Хейнрици с удовольствием отмечает, что его дети поют нацистские песни, что в концлагеря сгоняют «самый мерзкий народец» — это запись уже от 19 января 1937 г. Начавшуюся Вторую мировую он называет «превентивной», а спасение Гитлера от покушения 10 ноября 1939 г. называет «чудом»: «Что было бы с нами, если бы он погиб!»
Действительно!
Перед нами — нацист, только без партийного значка (возможно, по причине жены-полуеврейки). Такой же, как подавляющее большинство бывшей кайзеровской военной элиты, которое не разделяло некоторые нацистские «перегибы», но в целом было совершенно удовлетворено всей политикой нацистов, в том числе и антисемитизмом, и уничтожением коммунистов, и готовящейся войной.
Он искренне радуется комфортной жизни во Франции, откровенно наслаждается плодами победы, и вот — он командует корпусом в группе армий «Центр». Русские пространства враждебны, русские деревня и города — сплошное убожество (кроме некоторых церквей), «русский совершенно пассивен, он делает, что ему приказано <...> он свыкается с плачевнейшими условиями жизни и не чувствует малейшей потребности их изменить».
Зимой, например, русские (генерал не различает белорусов, русских и украинцев) не работают, а только лежат на печи, и даже сама одежда их вызывает у него презрение и раздражение. Впрочем, после наступления морозов генерал с удовольствием натягивает валенки с калошами и меховую шапку. И он совершенно не видит противоречия между своими утверждениями о «пассивности» русских и своей же записью: «...Не создается впечатления, что русская воля к сопротивлению сломлена. Пока есть ощущение, что война, даже в случае захвата Москвы, продолжится где-нибудь в глубине этой бесконечной страны».
В периоды успехов он с удовольствием передает показания пленных (или доклады подчиненных о допросах) о том, что солдаты воюют только из страха перед комиссарами, надеется на скорую победу в начале июля, а затем в октябре 1941 г. под Москвой, заявляет, что «К концу месяца /октября/ у него /Сталина/ не останется ни его столицы, ни знаменитого промышленного региона в Донецком бассейне, а армия будет чудовищно ослаблена».
8 ноября, жалуясь на холод, он уверен: «Но главное то, что они все равно проиграют в войне».
11 декабря (несколькими днями раньше началось контрнаступление Красной армии под Москвой) Хейнрици уже смиряется, что «русский будет разбит лишь после того, как потерпит поражение в новой летней кампании 1942 г.».
20 декабря, когда корпусу Хейнрици грозит окружение, он признает: «русского совершенно недооценили», теперь все выглядит «угнетающе», генерала охватывает фатализм... и он начинает все время вспоминать господа. В дневник все чаще и чаще врезаются мольбы и жалобы, адресованные всевышнему. Создается впечатление, что перед нами литературная стилизация. Однако нет — перед нами генеральский «окопный дневник»,.
11 декабря 1941 г. он заключал после прочтения рассказа Толстого:
«Его рассказ „Утро помещика“ рисует крестьян, которых мы видим ежедневно: добродушных, послушных, но без всякой инициативы, сами они ни за что не берутся, даже наоборот, отвергают все благое, если оно мешает полюбившемуся порядку вещей. И знать не хотят о каких-либо улучшениях. С такими людьми прогресса не достигнешь. С учетом такого положения вещей мой переводчик говорит: два немецких протектората уже образованы. Они станут хорошими колониями. Остаток России распадется на самостоятельные республики. Советское правительство само уже это подготовило. До Байкала они будут зависимы от Германии, а дальше — от Японии. Тем самым проблема России будет решена».
Русские воюют «коварно», окруженцы и партизаны /о,боже!/ стреляют /!!!/ в немцев. Это возмущает Хейнрици. Он с удовлетворением пишет о том, как его переводчик охотится на партизан (или тех, кого он считает таковыми, включая женщин) и убивает их как на месте.
«Бейтельшпахер только 6-го числа поймал 60 человек, из них 40 красноармейцев. 20 он сумел осудить и прикончить. Одного молодого парня [переводчики дневника выяснили, что речь идет о 16-летнем разведчике Александре Чекалине] они повесили в городе, то есть они освобождают полевых жандармов от этой безрадостной работы и сами ее выполняют. Бальцен с интересом наблюдал за зрелищем. Все впечатлены партизанской силой духа. Ни один ничего не выдает, все молчат и идут на смерть».
Одно беспокоит в этой связи беспартийного нациста генерала Хейнрици:
«Я сказал Бейтельшпахеру, чтобы он не вешал партизан ближе, чем в ста метрах от моего окна. Не самый приятный вид с утра. [Граф] Мой заметил, что Гёте в Йене прожил три недели с видом на виселицы».
Он пишет о партизанах с опасением, но и с презрением кадрового военного:
«Зачастую их можно увидеть болтающимися на веревке в деревнях, но многие другие еще слоняются по округе».
Хейнрици в октябре 1943 г. пишет: «За нашими спинами уже не просто хозяйничают партизаны, а восстает практически вся страна». Та самая страна, что по его недавнему мнению была населена «послушными» убогими людьми. Услышав сообщение советской Чрезвычайной государственной комиссии по расследованию злодеяний нацистов о том, что его причислили к списку военных преступников, он вроде бы посмеялся, но изменил свое поведение и стал возражать против уничтожения оставляемых вермахтом городов, в частности Смоленска, хотя раньше в таком «гуманизме» замечен не был.
Не случайно Хейнрици стремился оказаться в плену у англичан и американцев.
Генерал Хейнрици, обыватель, которого волнуют будущие имения на Востоке, а также судьба его собственности в Германии (об этом он часто пишет жене), заставляет вспомнить другого, но уже партийного нациста — оберштурмбанфюрера СС Адольфа Эйхмана.
О его процессе Ханна Арендт написала знаменитую книгу: «Банальность зла. Эйхман в Иерусалиме». Арендт показала, что палач евреев Эйхман был нормальным человеком, обывателем с претензией на интеллектуальность, отнюдь не патологическим фанатиком — в этом и заключалась банальность, а вовсе не в том, как часто воспринимают это слово не читавшие книгу Арендт, что суть фашизма — в безликих исполнителях.
Генерал Хейнрици, как показывают его записки, при всей разнице с Эйхманом, вдохновленный нацистской идеологией банальный исполнитель воли Гитлера по уничтожению "недочеловеков".
Полный текст книги на сайте militera.lib.ru.