Казань: от черной смерти до COVID-19
Пушкин, тоже сидя на карантине, написал «Пир во время чумы», «Онегина» и многое другое
Какие инфекции подхватывала Казань, губерния и республика до пандемии сегодняшнего коронавируса? «БИЗНЕС Online» рассказывает о холере, занесенной с ярмарки, Тишайшем царе как главном санвраче страны, «оспенных» и «чумных» подвигах Екатерины II и адмирала Ушакова, некоторых других примечательных фактах, созвучных сегодняшним событиям.
ЧЕРНАЯ СМЕРТЬ ИЗ ЛАИШЕВо СКОСИЛА 60% НАСЕЛЕНИЯ ЕВРОПЫ
Если говорить о территории современного Татарстана, то наиболее звучный международный резонанс в мировой истории пандемий и эпидемий получила не его столица, а райцентр Лаишево. «Одной из самых разрушительных в истории человечества была вторая пандемия чумы, которая началась с печально известной черной смерти (black death, 1346–1353) и продолжалась с периодическими вспышками в Европе, на Ближнем Востоке и в Северной Африке до XVIII века. Ее возбудитель, Yersinia pestis, представляла собой высоковирулентную бактерию, вызывающую бубонную, легочную и септическую чуму», — написала в октябре 2019 года группа немецких исследователей в лондонском журнале «Природа» (Nature), наиболее старом и авторитетном европейском издании на естественнонаучную тематику. Ученые исследовали человеческие останки 10 массовых захоронений, охватывающих этот период, в 5 современных европейских государствах, точнее, городах Кембридж и Лондон (Англия), Тулуза (Франция), Набург, Штарнберг, Ландсберг на Лехе, Бранденбург на Гавеле (Германия), Лаишево (Россия) и Штанс (Швейцария). Они обнаружили, что в ходе масштабной пандемии чумная палочка мутировала, становясь все более смертоносной. «Первые исторически документально подтвержденные вспышки второй пандемии, по-видимому, произошли в 1346 году в регионах Поволжья и Черного моря. Впоследствии бактерия рассеялась по остальной части Европы в течение следующих 7 лет, что привело к сокращению численности ее населения, которое, по некоторым оценкам, достигает 60 процентов», — сообщают дотошные немцы.
В XVII веке, в 1654–1655 годах, чуму занесли в Россию либо из Персии, либо из Крыма. Последствия ее оказались плачевными: у нас не знали, как бороться с болезнью, и она начала косить население с устрашающей скоростью. По некоторым данным, первые ее вспышки были зафиксированы в Угличе в начале июня 1654 года, а уже к концу месяца чума добралась до Москвы, сразу посеяв панику среди малограмотного населения. Люди начали массово бежать из столицы в предместья и другие города, распространяя заразу по всей России. Одними из первых зараженную столицу покинули стрельцы, поэтому следить за порядком стало некому и в Москве начался хаос, вспыхнули бунты.
В июле 1654 года эпидемия пришла в Казань, свирепствовала и в городах центральной части — Туле, Калуге, Суздале. «Ситуация осложнялась тем, что распоряжения насчет особых мер мог давать только царь, — читаем на сайте 360tv.ru. — А так как Россия в это время воевала с Речью Посполитой, царь Алексей Михайлович (Тишайший) руководил осадой Смоленска. Пока гонец доставил бы царский указ на место, должно было пройти время. Поэтому меры борьбы с эпидемией принимались с большим опозданием». «Самодержавие в России всегда отличалось от верховного правления в монархиях западных стран», — заметил в беседе с корреспондентом «БИЗНЕС Online» доктор исторических наук, экс-проректор КГУ Игорь Ермолаев.
Так что в этом смысле российский государь был настолько самодержец, что, кроме прочих, исполнял обязанности главного инфекциониста или шефа-эпидемиолога страны. Но, наконец, власти взялись за дело: зараженные территории блокировали заставами, дома больных и умерших сжигали. Дороги также охраняли войска, жгли костры из полыни и можжевельника — этот дым считался полезным. Зимой чума более-менее утихла. Правда, летом 1656 года на низовья Волги нахлынула вторая волна, но эпидемия уже бушевала не с такой силой и последствиями.
ЗА ОДОЛЕНИЕ ЧУМЫ В СВЯТЫЕ
Продолжая тему чумы, нельзя не упомянуть примечательный факт: в 2001 году русская православная церковь канонизировала в лике праведных святых российского адмирала Федора Ушакова, который стал небесным покровителем военных моряков. «Сила его христианского духа проявилась не только славными победами в боях за Отечество, — говорится в деяниях о канонизации, — но и в великом милосердии… Он был воистину печальником народных нужд: подчиненных матросов и офицеров, всех страждущих и обездоленных, обращавшихся к нему…» Свою первую награду непобедимый флотоводец (по сообщению сайта «История Российской империи», из 43 морских сражений он не проиграл ни одного, под его командованием не был потерян ни один российский корабль, ни один матрос не попал в плен), создатель и первый командующий Черноморским флотом получил не за боевые заслуги, а именно за блестящую битву в мирное время с эпидемией чумы, бушевавшей в России в 1783 году. Она наносила огромный урон населению, люди погибали целыми городами и селениями, царила повсеместная паника. Не миновала она и Херсон, где будущий комфлотом участвовал в постройке кораблей.
«Лекарств не было вовсе, — сообщает подробности „История Российской империи“, — врачей недоставало, и обязанности по сохранению здоровья корабельных команд возложили на командиров. Ушаков ввел твердый карантинный режим: команду (почти 500 человек) разделил на артели, каждую из которых поселил в отдельную палатку из камыша, общение строго запретил. Если в артели кто-то заболевал, его размещали в отдельной палатке. Старую сжигали со всеми вещами. Если кто-то покидал лагерь, отправляясь за покупками или на работы, по возвращении ответственный офицер был обязан составить подробнейший рапорт о том, кто, где и сколько времени находился. Покупать вещи строго запрещалось. За соблюдением установленных правил Ушаков следил лично. В результате уже к 4 ноября 1783 года чумы в его команде не было, тогда как в остальных она продержалась до весны 1784-го. Императрице Екатерине II отправили доклад, где среди прочего упоминалось, как Ушаков „ту болезнь во вверенной ему части, не допуская ее к большему распространению, пресек совершенно, гораздо скорее других командиров“. За этот „ревностный и отличный подвиг“ он был удостоен первой награды — ордена Святого Владимира IV степени».
ПУШКИН О КАРАНТИНЕ: «ЛЕГКОМЫСЛЕННОЕ БЕСЧУВСТВИЕ НЕ ЕСТЬ ЕЩЕ ИСТИННОЕ МУЖЕСТВО»
«В начале 1980-х нам, студентам Казанского медицинского института, читал курс лекций по инфекционным болезням заведующий кафедрой КГМИ профессор Александр Дмитриевич Царегородцев, который впоследствии стал министром здравоохранения ТАССР, а затем и Российской Федерации, — сказал в беседе с корреспондентом „БИЗНЕС Online“ Ринат Нарыков, казанский врач с почти 40-летним стажем. — Правда, конкретно об опыте адмирала Ушакова я узнал не из лекций, а из исторической прозы. Да, за счет классических карантинных мероприятий можно добиться существенного эффекта. Из подобных примеров можно вспомнить и про Александра Пушкина, когда в 1830 году он не смог выехать из села Большое Болдино и застрял там на три месяца из-за эпидемии холеры». Впрочем, застрял весьма недурно: Болдинская осень считается наиболее плодотворным периодом творчества поэта. За время самоизоляции была завершена работа над «Евгением Онегиным», циклами «Повести Белкина» и «Маленькие трагедии», написана поэма «Домик в Коломне» и 32 лирических стихотворения. Но к экзотической для тех времен болезни Пушкин поначалу отнесся довольно беспечно, о чем и упоминал впоследствии: «Писали о холере, уже перелетевшей из Астраханской губернии в Саратовскую. По всему видно было, что она не минует и Нижегородской (о Москве мы еще не беспокоились). Я поехал [в Болдино] с равнодушием, коим был обязан пребыванию моему между азиатцами. Они не боятся чумы, полагаясь на судьбу и известные предосторожности, а в моем воображении холера относилась к чуме, как элегия к дифирамбу. Приятели упрекали меня за то и важно говорили, что легкомысленное бесчувствие не есть еще истинное мужество».
Между тем эпидемия в 1830 и 1831 годах была первой в истории России вспышкой холеры, самого смертоносного в XIX веке инфекционного заболевания. Она пришла из Индии, начавшись в долине Ганга в 1829-м. По официальным данным, из 466 457 заболевших в России умерли 197 069 человек.
«Едва успел я приехать, как узнаю, что около меня оцепляют деревни, учреждаются карантины, — продолжает поэт. — Народ ропщет, не понимая строгой необходимости и предпочитая зло неизвестности и загадочное непривычному своему стеснению. Мятежи вспыхивают то здесь, то там… На дороге встретил я Макарьевскую ярмарку, прогнанную холерой. Бедная ярмарка! Она бежала, как пойманная воровка, разбросав половину своих товаров, не успев пересчитать свои барыши!»
Ярмарка у поселка Макарьево (современный Лысковский район Нижегородской области) проходила на середине торгового пути по Волге между Азией и Европой, была едва ли не крупнейшей в Европе. В начале XIX века ее ежегодно посещали до 170 тыс. человек, казна Российской империи в 1810 году получила до 120 тыс. рублей только от найма более чем 3 тыс. лавок. Ведущая роль на Макарьевской (Нижегородской) ярмарке принадлежала купцам Москвы, Ярославля, Нижнего Новгорода, Астрахани, Санкт-Петербурга, а также торговцам из Казани. Поэтому историки и грешили на ярмарку как главную причину казанской холеры.
ЭТО ЯРМАРКИ КРАСКИ
Одним из первых медиков в России, взявшихся бороться с заразой, которую на латинский манер называли «холера морбус», был Карл Фукс, ученый Казанского императорского университета, впоследствии его ректор. В работе «Замечания о холере, свирепствовавшей в городе Казани в течение сентября и октября месяцев 1830 года» не только описаны события, но и предложены впервые методы лечения заболевания.
«Продолжительные палящие жары целого лета, а особливо августа месяца, ослабили наши силы и возвысили раздражительность», — пишет ученый в своих «Замечаниях», опубликованных в «Казанском вестнике» в 1831 году. Именно он посчитал, что купцы с ярмарки «не предчувствовали, что оттуда привезут сюда яд, который в короткое время более полутора тысячам жителей будет стоить жизни и на прочих разольет скорбь и уныние».
27 августа 1830 года вся ярмарка была заражена холерой, но, несмотря на это, барки с товарами впустили в гавань. Причем сразу же по их прибытии умерли несколько бурлаков. Однако гавань закрывать на карантин не стали, посчитав причиной их смерти сырую и холодную погоду. 9 сентября эпидемия пришла в наш город.
«Первый, испытавший в Казани холеру, — цитирует Фукса сайт „Старая Казань“, — был калачник из Бакалды, упавший на Вознесенской улице и тотчас отведенный во временную больницу в Адмиралтейскую слободу». Молва о том, что в городе появилась холера, вызвала всеобщую панику: «Ужас разлился по всем улицам… На следующий уже день не видно было ни одного экипажа; ворота повсюду заперты, и только одна чернь, не предвидя опасности, занималась еще на улицах». В течение нескольких дней зараза охватила весь город. Люди падали и коченели на улицах, где «воцарилась совершенная пустота, только порой нарушаемая носильщиками». Народ или оставлял город, или запасался припасами, запираясь в домах. Все административные и учебные заведения закрыли. Были учреждены больницы для зараженных холерой.
В те времена ее лечили так: больных опрыскивали хлорной кислотой и окуривали хлоркой. Запах от всего этого был весьма противный. Больного сажали в ванну, имеющую 37 градусов тепла. После процедуры давали мятный чай. Для прекращения рвоты употребляли уксус, разведенный в воде. Ноги беспрерывно терли щетками. Несмотря на то что многие из данных процедур Фукс ставил под сомнение, это немного умерило аппетиты инфекции.
Интересный факт отмечает он: «В продолжение свирепствования холеры в Казани не было слышно ни об одной другой болезни. Даже детские, столь общие в начале осени, исчезли».
Холера прекратилась к 15 октября 1830 года. Но в XIX веке всего было зарегистрировано 12 случаев эпидемии, унесшей жизни еще сотен горожан. И все потому, что город славился никудышной санитарной обстановкой. Немудрено, ведь жители использовали грязную воду озера Кабан как питьевую. Поэтому Фукс заканчивает свои «Замечания» унылой фразой: «Пока улицы грязны в Казани, лекарям почти нечего делать».
ИМПЕРАТРИЦА «СОБОЮ ПОДАЛА ПРИМЕР» ПРИВИВКОЙ ИЗ КАЗАНИ
В XVIII веке инфекция оспы причиняла большой вред даже относительно благополучным в эпидемиологическом отношении европейским странам. «Она серьезно повлияла и на историю русского императорского дома, — читаем weekend.rambler.ru. — От оспы скончался Петр II, лицо Петра III пострадало от следов перенесенной инфекции. Карантинные меры желаемых результатов не давали. Проблему могли решить только массовые прививки. Но для их внедрения требовался какой-то неординарный шаг. И царица Екатерина II решила показать пример подданным и сделать прививку от оспы себе, а также наследнику престола и высокопоставленным придворным».
Для оспопрививания императрицы из Англии был приглашен известный хирург Томас Димсдэль. По прибытии в Петербург он удивился тому, что здесь уже существовала необходимая инфраструктура. Локальные технологии оспопрививания были тогда лишь в некоторых регионах Российской империи: в Малороссии, у черкесов, а также в Казанской губернии. Получили они их, скорее всего, от медицины Востока. Общим моментом этих технологий было введение в организм прививаемого оспенного яда, взятого у больного человека.
Вечером 12 октября 1768 года хирург сделал надрез на руке императрицы и через открывшуюся ранку протянул нитку, смоченную гноем больного. Клиническое течение прививки Екатерина II перенесла до 29 ноября, после чего был привит наследник престола и вельможи (в том числе братья Орловы, Кирилл Разумовский, Григорий Потемкин).
1 ноября в столице прошли официальные торжественные мероприятия по случаю выздоровления царицы: отслужены торжественные молебны в петербургских церквях, архиепископ Гавриил произнес поздравительное слово государыне. В память привития оспы Екатерине II позже было отчеканено 12 медалей с надписью «Собою подала пример».
Испанка унесла жизней больше, чем мировая война
Самой массовой пандемией за всю историю человечества пока считается так называемый испанский грипп 1918–1919 годов. «100 лет назад испанка пронеслась по всему миру и унесла жизни примерно 50 миллионов человек за 1,5 года (иные источники называют цифру до 100 млн, т. е. больше, чем военные действия во время Первой мировой войны, — прим. ред.), — читаем ruposters.ru. — Это была страшная легочная инфекция, в результате которой человек захлебывался кровью. Всего испанкой заразились более 550 миллионов». То есть до 1/3 населения всех уголков планеты, кроме острова Мадагаскар.
Европа в то время была охвачена Первой мировой войной, что способствовало быстрому распространению инфекции и столь же сильно затрудняло лечение. Что касается названия, то Испания как место происхождения пандемии была в общем-то почти ни при чем. Свое название пандемия получила из-за того, что именно в нейтральной Испании, в отличие от большинства других стран, участвовавших в Первой мировой войне, в те дни не зверствовали военные цензоры. Информация о новом недуге быстро просочилась в газеты. Поэтому у жителей Европы возникла иллюзия того, что болезнь нагрянула к ним с Пиренейского полуострова.
В Россию она пришла в 1918 году по двум направлениям — через территорию нынешней Беларуси (Могилевская губерния) и Воронежскую губернию. К зиме 1918–1919 годов вирус проник во все губернии РСФСР.
Пандемия в стране появилась в самое жуткое время, самый разгар Гражданской войны, который приходился в тот период как раз на Казань, когда в этом же 1918 году на месяц она была захвачена войсками Народной армии КОМУЧа и взбунтовавшимся против большевиков Чехословацким корпусом. Со столь часто сменяемым государственным аппаратом была уничтожена прежняя медицинская система. Кроме того, прочие эпидемии следовали одна за другой: холера, сыпной и брюшной тифы, оспа, малярия, дизентерия. Плюс недоедание, холод, резкое падение уровня жизни, ужасающая скученность. Но вот парадокс: смертность от испанки в РСФСР была на порядок ниже, чем во многих благополучных странах. В США, например, испанкой переболела почти треть населения. Там же впервые законодательно было запрещено здороваться за руку.
Почему же испанка отнеслась к России относительно «лояльно»? «Как ни парадоксально, но развал медицинской системы, вызванный революцией и войной, мог сыграть положительную роль и способствовать тому, что пандемия прошла по России в более легком варианте, — считают специалисты ruposters.ru. — В западных странах взрывным темпам роста числа больных способствовали больницы и госпитали, куда свозили заразившихся. Там они заражали как других больных, так и врачей. В России в годы Гражданской войны с больничными учреждениями была большая проблема, а врачей не хватало даже в воюющих армиях. Потому больных не размещали в больницах, а оставляли дома. Это препятствовало дальнейшему распространению болезни».
Испанский грипп рассеивался в РСФСР крайне неравномерно. Абсолютным российским рекордсменом как по общему числу больных, так и в пропорции на душу населения стала Владимирская губерния, где зимой 1918–1919 года зарегистрированы почти 90 тыс. больных. В пятерку лидеров входили также Вятская, Смоленская, Тамбовская и Орловская губернии. Московскую же, равно как и Казанскую, пандемия практически не захватила. Зимой в Москве и ее окрестностях зарегистрировали лишь чуть более 30 тыс. случаев болезни. Учитывая все население, получается менее 10 случаев на 1 тыс. человек. Во Владимирской, Псковской и Смоленской губерниях эти пропорции оказались выше в 3–5 раз. Данные губернии в центральной части России были переполнены беженцами, которые ехали с запада на восток или в противоположном направлении. Владимирская губерния как раз являлась одним из главных перевалочных пунктов беженцев. Вообще, эпидемия свирепствовала до лета 1919 года и за это время унесла около 2,7 млн жизней в советской России. Из известных жертв — председатель ВЦИКа Яков Свердлов и актриса немого кино Вера Холодная.