«Рев был такой, будто земля плакала от боли»: шахтинцы вспоминают события Спитакского землетрясения
В результате стихийного бедствия погибло более 25 тысяч человек, около 19 тысяч стали инвалидами, лишились крова 530 тысяч армян.
Были полностью разрушены город Спитак и 58 сел. Частично разрушены города Ленинакан, Степанаван, Кировакан и еще более 300 населенных пунктов.
Мы попросили шахтинцев свидетелей этой трагедии рассказать о тех событиях.
Мовсес Киракосян, директор АКПЦ «Андраник» г. Шахты
— Я вырос в Ереване, но родился в Ленинакане и там жила моя бабушка. В момент землетрясения я был в училище, бежал по лестнице и даже не заметил, но как только я попал в класс, мне навстречу уже выбегали взволнованные одногруппники. Меня просто вынесло из помещения встречной волной. Когда мы выбежали на улицу, я заметил, что стекла все еще дрожат.
Город, которого нет
— Тогда еще не было такой связи мобильной как сейчас, поэтому все, что можно было узнать, люди черпали друг у друга. Помню, ехал в автобусе и все говорили, что Спитака нет, Ленинакана – нет. Они ушли под землю. Я не мог в это поверить, подумал, что люди преувеличивают. Мне было пятнадцать и у меня в голове просто не укладывалось, как такое может быть – нет города.
Наутро родители отправились в Ленинакан за бабушкой, а я пошел на занятия. Когда я уже подходил к училищу, встретил на автобусной остановке друга, он ждал меня. Рядом стоял ЕрАЗ, который с добровольцами отправлялся на разбор завалов в Ленинакан. Мы вдвоем спонтанно, никого не предупредив, решили присоединиться. Сейчас, по прошествии времени, я не могу сказать, что нами, совсем еще детьми, двигало. Наверное, ощущение необходимости помочь всем, чем возможно.
В Ленинакан я ездил каждое лето к бабушке, и город знал хорошо. Первое понимание масштаба трагедии пришло, когда я увидел разрушения. Там, где стояли многоэтажные дома, были только груды бетона. Мне стало жутко, по телу пошли мурашки. Больше я этот город не узнавал. В тот момент я по-настоящему начал понимать, что случилось страшное.
Работали как роботы
— Первое, что я увидел, это изломанное тело девушки, свисающее с разрушенного панельного здания, ее длинные черные волосы развевались. Эта картина въелась в память.
Мы подошли к этому зданию и так как все были заняты разбором завалом, мы с другом, не раздумывая, принялись помогать доставать людей. Кто-то оставался живой, некоторые отделались синяками, кто-то переломами, но доставали и мертвых. Работали на автомате, как роботы, стараясь не задумываться. Потом мы ушли к другому зданию.
Следующее, что я отчетливо запомнил, это детские тела. Жуткое зрелище. Мы проходили мимо школы и там лежало очень много детей, прямо друг на друге, накрытые простынями. Откуда-то привезли гробы и их тоже складывали у дороги.
Уже и не помню как, я узнал, что бабушка осталась жива. Дом, в котором она жила, пятиэтажка, треснула, но осталась стоять, а сама бабушка была в момент землетрясения на улице, так и выжила. Родители забрали ее в Ереван.
Мы работали целый день, помогали то тут, то там. Потом подъехала машина с продуктами. Тогда мы в первый раз увидели иностранную помощь. Сыры, колбасы, хлеб, консервы. Их кидали из кузова грузовика людям в толпу, чтобы те, кто работал на завалах и те, кто остался без крова, смогли поесть. На второй день начала приходить помощь из-за границы. Помню краны из Казахстана, очень много со всего Советского Союза людей приезжало, люди со всего мира были там. Ночью мы решили ехать домой. Возвращались на переполненном автобусе ”Икарус”. Сидели прямо на лестницах, потому что весь автобус был забит людьми. И тогда к нам с другом пришло осознание того, что мы делали, что видели. Все ужасы трагедии, что постигла Армению. Стало плохо, нас затошнило. В итоге мы оба заболели Боткина. Я оказался в больнице.
В ликвидации последствий Спитакского землетрясения я участвовал один день в Ленинакане. Основное, что не забывается, — это жуткие моменты, когда достаешь тело из-под завалов. В 15 лет я был еще ребенком, нынешние дети в этом возрасте поранятся и уже плачут, а мы делали такое дело. Нам хотелось быть полезными, хотя многим уже было не помочь. Слышать рассказы о тех событиях — одно, совсем другое, когда приезжаешь в город детства и не видишь привычных ориентиров: многоэтажек, что с двух сторон от дороги стояли, просто нет, толпы растерянных людей рыдают, много техники и солдат из соседней военной части. Местные жители, оставшиеся в живых, кто искал ребенка, кто своего отца. Жуткое зрелище, а еще своеобразный запах — это невозможно забыть. До сих пор это зрелище перед глазами.
Мы помним
— В Шахтах с 2010 года строится апостольская церковь Сурб-Саркис. Она уникальна тем, что является поистине народной и строится “с миру по нитке” на деньги армян. Как говорится, церковь дорога не стенами, а людьми, которые туда приходят, и свята тем, что каждый свою частичку, свой труд вносит. Сейчас мы уже близки к завершению. Готова внутренняя отделка камнем. В следующем году будем делать внешнюю отделку. Камень привезен из Армении. Хотя алтаря у нас еще нет, мы уже проводим рождественские литургии, у нас было пять венчаний и 15 крестин. 7 декабря мы также собираемся в церкви, зажигаем свечи, вспоминаем всех невинных жертв трагедии.
Вагинак Героян, первый заместитель руководителя армянской общины
— Я практически всю жизнь, 47 лет, прожил в Шахтах. В 1988 году мы поехали в Армению, чтобы сыграть свадьбу среднего брата. Нас было 15 человек. Жили в селе Азатан, в трех километрах от Ленинакана.
Земля ревела, играл дудук
-7 декабря без двадцати двенадцать началось сильнейшее землетрясение, которого я до этого в жизни не видывал, хотя приходилось видеть землетрясения. Мы автоматически выбежали на улицу. Устоять на ногах было невозможно, так шаталась земля. Мой брат держал на руках моего новорожденного шестимесячного ребенка и когда выбегал, вместе с ним упал. Держаться было не за что и мы взяли за руки друг друга. Так, стоя в кругу, мы и выстояли. У дороги стояли деревья метров под двадцать высотой и они раскачивались до земли. Рядом заглушенная “Волга” каталась метра три туда-сюда по дороге. За первым толчком через какое-то время начался второй. Он сопровождался ревом земли. Такой был гул, будто земля плакала от боли. Этот рев слышали немногие.
В Ленинакан мы поехали узнать судьбу родственников. Машины в город уже не пускали, поэтому нам пришлось идти пешком. Город был неузнаваем, все было в развалинах, ориентировались более или менее по дороге, потому что зданий, по которым можно было понять местонахождение, просто не было. Моей тете повезло, она успела выбежать из здания. Когда мы добрались до ее дома, она стояла на улице и плакала. Другие мои родственники спаслись благодаря железной двери. Когда началось землетрясение, они ринулись к двери, чтобы выбежать на улицу. Не успели. Но плита сверху упала так, что вместе с железной дверью образовала пирамиду, в которой они падали с пятого этажа до самого низа. Вся семья осталась жива.
Первое впечатление от города — плач, растерянность, боль. Очень много видели крови, со всех сторон слышались плач и крики людей. Очень страшно, когда не узнаешь свой родной город, а я бывал Ленинакане с малых лет.
Что сразу бросалось в глаза — это грузинские машины с хлебом. Тогда в Союзе все хлебные машины были одинаковые, но из-за того что слово “хлеб” было написано по-грузински, было понятно, откуда они. Страшное зрелище составляли выложенные горами вдоль дорог гробы. В большинстве случаев хлеб выкладывали прямо на них, потому что это были единственные чистые места вокруг. Все остальное было засыпано пылью от разрушенных зданий. Уже тогда со всего СССР приехала техника, и начали разбирать здания и спасать людей. Я в ликвидации завалов не участвовал, потому что у меня на руках был ребенок, да и я бы только мешал. К тому моменту, как я попал в город, уже за каждым зданием были закреплены группы спасателей, военных и рабочих. Хотя обычные жители все равно помогали, кто лопатами, кто голыми руками, там, где это было возможно.
Страшнее всего стало, когда наступил вечер. Мы вернулись домой в село, и я вышел на улицу и посмотрел на Ленинакан. Обычно он был живой, светился огнями, но в этот вечер в той стороне все было черным-черно. И отовсюду в тишине играл дудук.
Прошло уже 34 года, а все эти картины до сих пор стоят перед глазами. От воспоминаний глаза наполняются слезами. Те события вызывают боль, как будто все было вчера.
Фотографии с сайта «Российской газеты» и личных архивов героев.
В 2016 году в Шахтах состоялся премьерный показ фильма Сарика Андреасяна «Землетрясение», приуроченный к трагической дате.
The post «Рев был такой, будто земля плакала от боли»: шахтинцы вспоминают события Спитакского землетрясения first appeared on Информационный портал города Шахты.