Приключения одной суверенной демократии
http://militera.lib.ru/docs/da/gv_hrestomatia/index.html
Гражданская война в России (1918—1921 г.г.). Хрестоматия / Сост. Пионтковский С. А. — М.: Издание коммунистического университета им. Я. М. Свердлова, 1925. — 708 с.
Генерал Ян Сыровы
287
Последние дни с'езда членов Учредительного Собрания.
„Недоразумения" в Челябинске.
„Утром, часов в 8, мы были уже в Челябинске. Генерал Сыровой, которого мы желали прежде всего увидеть, и его штаб находились тут же на путях станции, занимая отдельный роскошно составленный поезд. Комитетом С'езда тотчас же по приезде был командирован кто-то из депутатов в „ставку" Сырового, чтобы сообщить последнему о нашем приезде и передать просьбу комитета принять и выслушать его представителей. Посланного депутата не „представили" перед очи превосходительного Сырового, сказав ему, что генерал занят и „совещается". Попросили притти попозже.
Мы знали, что тут же, на станции, находятся сейчас и Гайда и Медек, и другие члены чехо-совета. Что у них происходят совещания, мы также знали. Но мы были убеждены, что Комитет с'езда будет целиком приглашен к присутствованию на этом совещании. В этом нас уверяли сами же чехи в Екатеринбурге.
Вопреки этим ожиданиям, нас не только не пригласили на совещание, но даже не приняли представителей комитета в течение всего утра, дня и вечера 21-го ноября. Мы поняли, что дружески-союзные отношения между нами и чехами порваны.
Что случилось? Значит ли это, что чехи намерены поддерживать Колчака? Нет! Как раз часов в 6 вечера этого дня на вокзале солдаты усердно распространяли официальное извещение чехо-словацкого национального Совета. В этом извещении, сообщая солдатам чехо-словацких войск о перевороте, произведенном в Омске Колчаком, чехо-совет говорит (почти дословно) следующее:
„Чехо-словацкие революционные войска всегда были и остаются на страже демократии и ее завоеваний. Не может быть и речи, чтобы они согласились поддерживать режим единоличной диктатуры, насильно, путем измены и мятежа, навязанного народу.
Чехо-словацкий Совет примет все меры к тому, чтобы восстановить нарушенный порядок и считать кризис власти еще не разрешенным".
Мы были удовлетворены этим печатным и официальным заявлением. Но что значило тогда такое обращение с съездом? Тут нам сообщили, что в Челябинск еще накануне вечером прибыл глава английской миссии генерал Нокс, бывший в дни переворота в Омске и, как говорили злые языки, не без одобрения которого был произведен и самый переворот. Зная податливость чехов по отношению к союзникам, мы стали строить различные догадки их странного поведения.
Томительно однообразно протек день. Вместо того, чтобы ехать в Уфу, мы были принуждены провести, по крайней мере, еще один день в Челябинске.
288
Легли спать в своих „телячьих вагонах". Часа в четыреиутра меня будит мой сосед сбоку, депутат-киргиз и говорит:
„Слушайте, кажется, что мы арестованы". Я выпучил глаза и говорю: „Да вы что, рехнулись спросонья". „Правда, что-то случилось. Чокаев и Чайкин выходили из вагона, вернулись, собрали свои вещи и уже ушли совсем. Просили вас разбудить".
Я посмотрел. Действительно, Чокаева и Чайкина не было на своих местах.
Было уже не до сна. Я вскочил, оделся и побежал узнавать, в чем дело. Поезд, действительно, не спал и переживал тревогу. Дело оказалось в следующем. При от'езде нами был выбран один из депутатов в качестве коменданта нашего поезда. Этот депутат поздно вечером видел коменданта станции, и тот сообщил ему под секретом, что ему достоверно известно, что на следующий день к нашему поезду приставят стражу и потом поезд отправят куда-то. Все находившиеся в поезде будут фактически арестованы. Он, комендант, рекомендует, кому особенно нужно покинуть поезд ночью, но делать это надо незаметно, ибо иначе уже сейчас поезд оцепят солдатами.
Наш товарищ сейчас же сообщил об этом разговоре В. М. Чернову и членам комитета С'езда. Последние не придали особой веры сведениям коменданта. Во всяком случае было решено, что все члены с'езда должны пока оставаться на своих местах.
В то же время Чокаев и Чайкин были посланы в город заготовить, на всякий случай, 7 троек с надежными ямщиками.
Состояние полной неизвестности продолжалось до утра. Утром депутаты И. М. Брушвит и Н. В. Фомин отправились к секретарю чехо-совета Медеку и резко и категорически спросили, что все это значит. Медек, узнав о том, что было сообщено нам ночью комендантом, отправился вместе с упомянутыми депутатами в поезд Сырового. Генерал еще спал, но адъютант его показал депутатам заготовленный приказ Сырового, пока еще им не подписанный.
В „приказе" стояло следующее: „Поезд с членами с'езда Учредительного Собрания отправляется сего числа в город Шадринск, Пермской губернии. Депутаты охраняются в поездке чешской охраной и выход из поезда им воспрещается.
В городе Шадринске депутатов охраняет специальный чешский полк. Депутаты проживают в городе Шадринске под надзором чехов без права отлучек из города и без права политической агитации среди населения".
Таково (почти дословно) было содержание замечательного документа генерала Сырового. Ночные слухи оправдались. Хуже: мы отправляемся в формальную ссылку под „гласный надзор" чешской полиции. Какое неслыханное преступление чешских предателей! Какое неслыханное унижение с'езда"!
Святицкий. «К истории Всероссийского Учредительного Собрания» стр. 112—114.