Пожарный «Гринпис» — о том, почему уральский лес начал гореть, кто в этом виноват и что делать

В этом году из-за аномальной жары Свердловская область оказалась на третьем месте в России по количеству природных пожаров. Огонь прошел 7,5 тыс. гектаров леса. Сейчас десятки возгораний тушат сотрудники регионального ГУ МЧС, ФБУ Авиалесоохраны и волонтеры, которые самоорганизуются в чатах. Znak.com поговорил с руководителем противопожарного отдела Greenpeace России Григорием Куксиным, который является одним из лучших в мире специалистов по тушению торфяных пожаров, об ошибках правительства и добровольцев, которые тушат огонь, о неудачной реформе Лесного кодекса, оптимизации лесничеств и о том, как снизить число пожаров в будущем. Почему волонтеры нужны на пожарах, но сейчас уже почти бесполезны В Свердловской области ситуация необычная - пожаров больше, чем обычно. Нельзя сказать, что регион впервые сталкивается с пожарами. И Екатеринбург, и то, что вокруг него, из-за торфяников горит довольно часто. Но такого масштаба пожаров регион давно не видел: это вызвало довольно острый дефицит сил со стороны авиалесоохраны. Из-за этого помощь добровольцев востребована. Сейчас ситуация выглядит ровно так же, как и в большинстве регионов, которые резко сталкиваются с пожарами, [первичное участие волонтеров] - не очень эффективный процесс. Он не бессмысленный, потому что какую-то помощь добровольцы оказывают, но органы власти не умеют ее грамотно направить. Ни лесники, ни пожарные не готовы работать с добровольцами, которые не имеют спецподготовки и оборудования. И получается, что людей много, а эффективно применить их не умеют. Проблема тут еще и в том, что добровольцы только сейчас начали участвовать в решении этой проблемы. Этим нужно было заниматься гораздо раньше. Это ни в коем случае не упрек людям. Они не обязаны этим заниматься и в этом разбираться. Когда дым подходит к городам, добровольцы пытаются что-то сделать. Но на самом деле эта стадия максимально неэффективная. А органы власти и сами с пожарами не справились, так и людей не знают, куда поставить, не умеют управлять таким объемом сил. Вот и выходит, что людей много, а они тушат ранцами торфяной пожар, дают минимальное сдерживание открытого огня и тратят много сил впустую. Люди вкладывают эмоции, занимаются опасной работой, достаточно вредной для их здоровья, но с не очень высоким КПД. Это демотивирует их. Я бы сказал, что такая стадия неизбежна. Хорошо, если на ней все не кончится. Когда пойдут дожди, которые мы очень ждем, надеюсь, произойдет перелом. И надеюсь, что после этого неравнодушные люди останутся и будут готовы повысить квалификацию, разбираться в проблеме и начинать тушить пожары еще ранней весной, когда не поздно. Нужно тушить траву, которую граждане поджигают, торфяные очаги на ранней стадии, патрулировать леса и ликвидировать очаги на маленьких площадях. Плюс, конечно, обзавестись оборудованием и изучить технику безопасности. Ну и органам власти научиться с такими людьми работать, если подобная активность сохранится, как на Байкале или в Бурятии, где добровольцы помогли справиться с пожарами. И со стороны Greenpeace мы можем оказать помощь в подготовке таких групп. Я знаю несколько организаций в России, которые тоже готовы включиться, если эта активность не пропадет. Почему важно сделать работу волонтеров на пожарах постоянной Очевидно, что пожары не в последний раз. Климат поменялся, и Свердловская область будет сталкиваться с ними и дальше. Даже север, в районе Североуральска и заповедника Денежкин Камень , второй год подряд сталкивается с необычными пожарами. Подготовленные люди приезжают на помощь из других регионов. Но совсем немного людей подтягивается из Екатеринбурга, хотя он гораздо ближе. Можно было бы подготовленные группы держать в области. Если такие группы возникнут, мы будем готовы их поддержать проводить обучение уже зимой. Ни одна страна в мире без помощи добровольцев не справляется. Ничего постыдного и зазорного в этом нет. Да, нам есть что улучшать в смысле государственных мер, но добровольцы - это признак здорового государства. И в Европе, США и Австралии не стесняются большую часть пожарных сил держать именно в добровольцах. Это экономически разумно, это здоровый и естественный процесс. Екатеринбург вообще развитый в этом плане город с гражданским обществом. Люди склонны добиваться своих целей и отстаивать свои права. Будем надеяться, что это превратится в стабильное движение. Почему МЧС и Авиалесоохрана попросили волонтеров не приезжать на пожары Конечно, они отвечают за всех людей, которые находятся в зоне пожара. Они должны их либо оттуда выгнать, либо пристроить к правильному занятию. Делать это они не очень умеют. Люди - незнакомые, про их состояние здоровья ничего не известно, неизвестно, насколько они трезвые и адекватные. Люди могут заблудиться в лесу, на них может упасть дерево, они могут надышаться дымом. Все эти опасения понятны. К сожалению, в этом году минимум два добровольца погибли в России: в Якутии и Оренбургской области. Ответственность за жизни людей несут руководители тушения. Они за своих-то людей переживают, за подготовленные команды, где всех знают. Кроме этого, все боятся резонанса. Бывают случаи, когда им есть что скрывать: когда они занижают площадь, а добровольцы показывают все как есть. Даже если прятать нечего, любой сотрудник МЧС или авиалесоохраны переживает, что добровольцы могут разводить панику. Опасения есть как за людей, так и за информационное освещение. Каким должен быть волонтер, работающий на пожарах Доброволец, который едет на пожар, по своей подготовке ничем не должен отличаться от сотрудника авиалесоохраны. С точки зрения техники и тактики тушения он должен быть подготовлен по тому же стандарту. Лесному пожару без разницы, кто его тушит: доброволец или профессионал - огонь одинаково горячий, бревна одинаково тяжелые. И экипировка должна быть одинаковой у тех и у других. Я много лет обучаю добровольцев, лесников и пожарных. Никакой разницы [в подходе] я не делаю. Если ты хочешь бороться с пожаром, ты должен быть профессионально подготовлен и экипирован. Добровольцы в этом плане не ограничены. Они могут позволить себе иностранное оборудование, качественное и дорогое. И это нормально, если они оснащены лучше, чем госработники. Стоит ли отправлять на тушение пожаров военных Вообще, нет. В отличие от добровольцев, которые хотя бы хотят тушить, военные мало того что не умеют, так еще и не хотят. Понятно, что их не спрашивают. Приказ - и все. Эффективного привлечения срочников я никогда не видел. С этим всегда больше проблем, чем пользы. Приезжают ничему не обученные, не экипированные молодые пацаны, которые еще и не мотивированы. Как правило, всего несколько лесников, которые работают на месте пожара, делают это эффективнее срочников, которых туда прислали в помощь. Из удачного опыта применения военных сил - применение инженерной техники. Ну, и военная авиация, но не для сбора воды, а чтобы доставить людей. О дефиците лесников Уральская авиабаза охраны лесов довольно хорошо квалифицирована и умеет работать, но у них мало людей, техники, топлива на переброску специалистов. Все началось еще с начала 2000-х, с указа о ликвидации Федеральной службы лесного хозяйства, я это хорошо помню. Окончательный развал произошел в 2006 году с принятия Лесного кодекса РФ. К 2007 году у нас было ликвидировано понятие лесной охраны, и это был тяжелейший кризис, когда в десятки раз сократилось число работников лесного хозяйства. В 2010 году понятие вернулось, но только на словах. До сих пор у нас в разы меньше людей занимается лесным хозяйством и защитой лесов, отрасль не оправилась. Регионы получают на федеральную функцию защиты лесов средства, которые в масштабах страны в четыре раза ниже потребностей регионов, а методика неравномерная: кто-то получает большую часть денег, а кто-то меньшую. Дальневосточные регионы в силу малочисленности недофинансированы в десятки раз в последние годы. В Свердловской области тоже можно говорить о многократном дефиците средств. Работники лесничеств могут быть хорошо подготовлены, но их настолько мало, и у них настолько ничего нет: техники, зарплат, что справиться с нынешними пожарами им очень сложно. Свердловская область - не исключение. Я вместе с вашей лесоохраной имел удовольствие работать на тушении пожара на Денежкином Камне в 2020 и 2021 годах. При всей квалификации людей у них чудовищная бедность, не позволяющая на все пожары реагировать. При всем старании они не могут этого делать. Правда ли, что кто-то поджигает лес специально У меня нет предположений о том, что это преимущественно криминальная история. Я бы сказал, что распространение пожаров идет из обычных мест отдыха. Возможно, где-то неадекватные люди и поджигают, но на самом деле достаточно всего лишь не потушить костер, который по эффекту воздействия ничем не отличается от действий террориста-поджигателя. Как и брошенный окурок в условиях жары. В обществе присутствует и процент неадекватных людей, пироманов. Их немного. Если бы у нас не было бы привычки небрежно обращаться с огнем, мы бы видели эти единичные пожары, но сейчас их множество. Не все понимают связь своих действий и возникшего по этим причинам пожара. Я 23 года тушу пожары в разных регионах. За несколько тысяч пожаров, на которых я работал, было всего несколько случаев, где у нас возбуждали уголовные дела из-за криминала. Были, например, поджоги для обоснования санитарной рубки. Лес тогда пострадал не сильно, и его можно было рубить. Нельзя спрятать нелегальную рубку - следы все равно останутся. Внимания к этому месту будет больше. Сжигание на легальных вырубках - другая история. Порубочные остатки положено сжигать зимой. Не в пожароопасный сезон порубочные остатки плохо горят. Реальная практика показывает, что значительная часть пожаров летом начинается из-за легальных лесорубов. Люди идут на это нарушение, думая, что не попадутся. Что происходит с лесом после пожара Если это взрослый, большой лес не на торфяной почве, то какое-то время он стоит, и его можно срубить. Если это пригородные леса, и деревья погибли, то там проводится санитарная рубка. Но не все леса погибают от пожаров. У нас есть понятие: пройденная огнем площадь. Среди всех пожаров в России леса погибают от верховых и сильных низовых пожаров. Есть деревья более приспособленные и менее приспособленные к огню. Сосны неплохо приспособлены к огню и после слабых пожаров без длительного тления очень часто взрослые сосны выживают. Такой лес трогать не надо, он будет расти дальше, но на нем будет видно воздействие огня. Специалисты будут видеть последствия пожара на деревьях еще сотни лет, и это не преувеличение. Мы были в рабочих поездках в Вологодской области, в Карелии и наблюдали последствия пожара 100-200-летней, иногда 250-летней давности. В большей части случаев лес выживает. Как выбросы от лесных пожаров влияют на здоровье людей Есть много исследований, свидетельствующих о росте смертности и респираторных заболеваний в регионах, где сильные природные пожары. Дым содержит угарный газ, вызывает гипоксию, в том числе у беременных и у детей, также содержит бензапирен, вещество, которое относится к первому классу опасности. В Свердловской области это особенно характерно: когда горят торфяники, они выделяют много угарного газа. Плюс, конечно, мелкие частицы. Есть американское исследование, которое доказало, что коронавирусную инфекцию усугубляет задымление. Инфекция тяжелее переносится. Как природные пожары влияют на климат Очень большие выбросы парниковых газа, черного углерода, оседающего на льдах, в горах, и вызывающего быстрое таяние ледников. Пожары ускоряют процессы в мире: если больше горит у нас, то больше горит и в других странах. Если мы хотим, чтобы наши леса помогали смягчать глобальные изменения климата, нам важно переломить ситуацию с пожарами, иначе у нас леса будут не поглощать углерод, а станут его источниками. Леса не могут сейчас поглотить то, что выбросилось из-за пожаров. Выбросы от пожаров сопоставимы с остальными выбросами, которые делает наша экономика, но они не заменяют друг друга, а лишь увеличивают воздействие и ухудшают общую экологическую ситуацию.