Борей-Булава: залп ушёл, но тяжёлые вопросы остались

Залп «Борея» и брошенный гнить тральщик. Проблема здесь в том, что Борею нужен был этот тральщик. 12.12.2020 (15:30). Департамент информации и массовых коммуникаций (ДИМК) Минобороны РФ: Атомный подводный крейсер Тихоокеанского флота «Владимир Мономах» впервые выполнил пуск четырёх баллистических ракет «Булава» из акватории Охотского моря. Залповый пуск ракет выполнялся из подводного положения из акватории Охотского моря по полигону Чижа в Архангельской области. Полет баллистических ракет «Булава» прошел в штатном режиме. По подтвержденным данным объективного контроля боевые блоки ракет успешно прибыли в заданный район боевого поля Чижа. «Владимир Мономах» уходит на стрельбу «Булавой». Залп пошел! Впервые вопрос длительного непроведения стрельб «Булавой» на ТОФ в СМИ был поставлен 22 октября 2018 года в статье «Что спросить у «Ясеня»? Атомные подлодки держат флот на голодном пайке» . Мегапроектом новейшей истории является программа «Борей» – «Булава». О ее целесообразность сломано много копий. По факту имеем, что через шесть лет после завершения госиспытаний головной лодки и через три года после передислокации первого серийного корабля на ТОФ ни одной стрельбы БРПЛ «Булава» с Тихого океана ни с «Александра Невского», ни с «Владимира Мономаха» выполнено не было. Статья вызвала значительный резонанс в обществе и среди специалистов. А также крайне болезненную реакцию в Главном командовании ВМФ и Минобороны (ДИМК). Продолжение было после учения «Гром-2019», где анонсированная должностными лицами Минобороны «тихоокеанская» стрельба «Булавой» так и не состоялась – «Проблемный «Гром-2019». Что «не так» в недавних учениях стратегических ядерных сил РФ?» . Главный же вопрос в другом – зачем потребовалось «загонять» новейшие РПЛ СН в еще не готовую базу, причем в зону подавляющего господства противолодочных сил «так называемых партнеров», при крайне слабых противолодочных и просто небоеспособных противоминных силах Тихоокеанского флота? 17 марта 2020 года вышла публикация в блоге автора »Камчатские «Бореи» готовятся к стрельбе «Булавой» : С учетом «дикой» и недопустимой ситуации такого длительного перерыва в практических ракетных стрельбах РПЛ СН боевого состава ВМФ, с очень большой вероятностью следует предполагать выполнение в 2020 году минимум одной ракетной стрельбы «Булавой» с ТОФ (по боевому полю Чижа). Безусловно, это очень положительно, и с большой вероятностью, данная стрельба будет успешной (с учетом ее важности и соответствующего обеспечения со стороны промышленности). По имеющейся информации, на этот раз все прошло штатно: и на «Владимире Мономахе» и с «Булавами», и с их боеголовками, вплоть до Чижи. Если все это действительно так, то экипаж и разработчиков можно и нужно поздравить. Однако неудобные вопросы по нашим МСЯС остаются. Более того именно они и является главными. Первое. Зачем нам морские стратегические ядерные силы (МСЯС)? Цитата из ранее опубликованной статьи: Ключевой фактор, который делает необходимым размещать стратегические средства на морских носителях (в сложных физико-географических условиях их применения и значительного превосходства противолодочных сил противника) – это уязвимость наземной компоненты МСЯС к внезапному ядерному (!) «обезоруживающему» удару. То есть даже одна, но гарантированно не отслеживаемая РПЛ СН с БРПЛ, исключающая возможность такого удара, является крайне важным стратегическим и политическим фактором. И главное здесь не «количество боеголовок» МСЯС, а ее боевая устойчивость. То есть, образно говоря, для МСЯС (как системы) «Булава» вторична к вопросам скрытности, гидроакустики, морского подводного оружия и т.д. Количественной основой наших СЯС должны быть именно РВСН. И роль МСЯС – это необходимый, но вспомогательный механизм стратегического сдерживания. С учетом огромного превосходства противника на морских театрах, наличия у него эффективных противолодочных сил, мнение о необходимости выноса большей части развернутых средств доставки и боеголовок в море является ничем иным, как информационной диверсией (которую весьма успешно навязывали нам в 90-х гг. в рамках договора СНВ-2). При этом необходимо четко понимать, что постановка «задачи № 1» нашим морским силам общего назначения (МСОН) как прикрытия МСЯС – фактически режет возможность ведения успешных (активных) боевых действий (ибо вся инициатива отдается противнику). Характерно, что в ВМС США с большим удовлетворением восприняли развертывание у нас с начала 70-х гг. межконтинентальных БРПЛ, понимая, что наступательная активность ВМФ СССР будет тем самым в значительной мере свернута в пользу пассивной задачи «прикрытия МСЯС в бастионах». Второе. Количество ракет в залпе На первый взгляд, много стрелять и большим количеством ракет, это очень хорошо. Однако при комплексном рассмотрении вопроса все оказывается многосложнее. Проблема в том, что баллистическая ракета подводных лодок (БРПЛ) это не просто дорогое изделие, а это очень дорогое изделие. Конкретные данные по отечественным БРПЛ не приводились. Однако по западным аналогам (например, UGM-133A Трайдент II) соответствующие ценники близки к стоимости боевых самолетов. Другими словами, четырехракетный залп новыми БРПЛ – это очень круто и дорого (грубый аналог, равносильно: одновременно разбить о землю четыре новых Су-35). Необходимо не просто сознавать, что ресурсы на закупку вооружений ограничены, а и то, что они берутся не из воздуха, а перераспределяются между другими оборонными расходами. Например, для проведения Государственных испытаний нового ЗРАК «Панцирь-М» использовались парашютные мишени. То есть с мишенями на флоте крайняя бедность. Но при этом рядом творится «булаво-ракетный пир», где деньги и ресурсы «льются рекой»… Надо понимать, что никакого ни военного, ни технического смысла в этом 4-ракетном залпе не было. Или все-таки был? Четырехракетный залп проект 955 уже делал. Или он его сделал так, что «пришлось повторять»? Здесь можно вспомнить фильм «Военной приемки» по камчатским «Бореям» (из видео с ракетного отсека «Александра Невского» ясно, что двухракетный залп он выполнял из соседних шахт, расположенных вблизи миделя подлодки (соответственно, есть основания задуматься над тем, что стрелять залпом, мягко говоря, опасались). В конце концов, много более обоснованной была бы стрельба обоих тихоокеанских «Бореев» (по две ракеты каждому). Кроме того, в 2020 году ВМФ (без проведения всего объема необходимых испытаний) подмахнул акт по новому АПКР «Князь Владимир» (955А – это не «955 с буквой А», а фактически новый проект) – ссылка . Вот где действительно был нужен залп (а не одиночный пуск БРПЛ, как было в реальности)! Иными словами, для двух камчатских «Бореев» вполне достаточно было по одиночному пуску БРПЛ (как это регулярно и в соответствии с документами делали старые атомные подводные крейсера (АПКР) проекта 667БДР 25 дивизии). Третье. Морское подводное оружие (МПО) и средства противодействия Из статьи «Куда бежит адмирал Евменов?»: Осенью 2006 года у автора этой статьи состоялся разговор с Начальником Управления противолодочного вооружения ВМФ (УПВ ВМФ) контр-адмиралом Мелентьевым Г.В. (человеком весьма неоднозначным и крайне осторожным). Буквально перед самым разговором, Мелентьеву доложили телеграмму Гендиректора Концерна «Гидроприбор» Осипова В.А. с «предложениями» по сдаче головного заказа проекта 955 «Юрий Долгорукий». У осторожного Мелентьева просто «клокотало» от возмущения от этих «предложений»! А теперь «очень хороший вопрос», – с чем все-таки был сдан промышленностью «Юрий Долгорукий»? И еще более «хороший» – а с чем «Юрий Долгорукий» сегодня? Публичный ответ на этот вопрос не так давно появился в виде фотографий погрузки торпедной рухляди УСЭТ-80 на новейшие АПКР проекта 955 на Камчатке (и фото торпедной палубы с боекомплектом) и комментариев. ( Ссылка ). На сегодня в боекомплект «стратега» входит только один вид морского подводного оружия – морально и технически устаревшие торпеды УСЭТ-80 (даже год принятия на вооружение – 80-й, говорит о многом)… На сегодня на «Бореях» установлена программа только для применения торпед УСЭТ-80). Погрузка древних торпед УСЭТ-80 на «Борей», они же на его торпедной палубе. Бывший заместитель начальника Управления противолодочного вооружения ВМФ Р.А. Гусев писал: «Почему УСЭТ-80 не МК-48?». Потому же, что «Запорожец» не «Крайслер». То есть мы имеем дичайшую ситуацию, когда на новейшем стратегическом АПКР находится древний запорожец, самою новую модификацию «мозгов которого» «воспроизвели на отечественной базе» с американской торпеды 1961 года, батарея которой сделана по американскому патенту 40-х гг., а главный конструктор двигателя умер еще в 1969 году. Если бы в ВКС кто-то предложил подвесить на Су-57 управляемые ракеты Р-3 истребителя МиГ-21, его бы отправили в Кащенко. А в доблестном ВМФ это является основой торпедного боекомплекта. О подноготной этой позорной ситуации см. «Арктический торпедный скандал» . Упоминая о новых торпедах, необходимо отметить еще один момент. Факт того, что ни одна подводная лодка ВМФ не получила приза Главкома по торпедной подготовке с торпедами «Физик-1» (несмотря на формально высокие ее характеристики), ясно говорит даже не о трудностях с освоением и доводкой нового оружия, а фактически о неспособности ВМФ решить эту проблему. Более подробно этот вопрос будет рассмотрен далее в статье, посвященной тому, как создавали и убивали торпеду «Физик» (разумеется, на основе открытых данных). Не лучше и со средствами противодействия (и противоторпедной защиты). Контр-адмирал в отставке А. Луцкий писал («Морской сборник» № 7 за 2010 г.): Строящиеся ПЛ проектов «Ясень» и «Борей» предлагается оснастить системами ПТЗ, технические задания на разработку которых составлялись еще в 80-х годах прошлого столетия, результаты исследований эффективности этих средств против современных торпед свидетельствуют об исключительно низкой вероятности непоражения уклоняющейся ПЛ. Из статьи «АПКР «Северодвинск» сдан ВМФ с критическими для боеспособности недостатками. Противоторпедной защиты подлодок нет» : Страна вложила в новые подлодки просто колоссальные средства. Программа «Борей – Булава» оказалась наиболее дорогостоящей в Вооруженных силах РФ. Технических проблем иметь эффективное подводное оружие и средства противодействия нет, и это не требует каких-то запредельных средств. Однако эти «новейшие» подлодки – просто «голые» перед оружием противника, при этом сами имеют массу недостатков и недоработок по своему подводному оружию. Здесь же уместно вспомнить то, что АПРК «Князь Владимир» новейшего проекта 955А был сдан промышленностью ВМФ без проведения каких-либо реальных испытаний средств противодействия. Освоение нашим подплавом антиторпед «Ласта» – сорвано. Про крайне низкую эффективность комплекса «Модуль-Д» (заявленный на «Бореях», по официальной информации МО РФ на «Армии–2015») как раз и писал выше контр-адмирал Луцкий. Более того, под надуманным предлогом из боекомплекта подлодок ВМФ (в том числе МСЯС) были изъяты (уже имевшиеся и показавшие эффективность) самоходные приборы противоторпедной защиты. И здесь уже возникают хорошие вопросы: «Что это: глупость или сознательный саботаж и подрыв боеспособности ВМФ и ВС РФ? Причём подрыв именно возможности осуществить задачи по ядерному сдерживанию? Кому это выгодно? Зачем это делается?» Четвертое. Подледные стрельбы До настоящего момента ВМФ РФ и СССР не произвел ни одного торпедного выстрела подо льдом с включённой системой самонаведения. Противник же регулярно проводит в Арктике специальные противолодочные учения с массовыми торпедными стрельбами (до двух десятков торпед на одну подлодку), в готовности устроить резню и безнаказанный расстрел подлодкам ВМФ (в том числе МСЯС) по приказу. Инициативными офицерами ВМФ вопрос проведения таких стрельб ставился многократно. Вот только один пример . Однако интереса у командования ВМФ это не вызвало, вследствие чего вопрос был озвучен публично. Например: «Оборонный заказ» 2013 г. № 3 «Торпеды уходят под лёд» , Михаил Комаров, доктор военных наук, профессор, Владимир Поленин, доктор военных наук, профессор. 05.04.2019 г. «НВО» «ICEX – арктическая угроза для России» «Арктический торпедный скандал» . Контр-адмирал в отставке В.Я. Дудко (интервью агентству ФАН): До сего времени нужных для этого стрельб действительно не проводилось, хотя американцы делают это постоянно. Но такие предложения подготовлены и при необходимости могут быть внедрены. Однако все оказалось много хуже. И «днище» ВМФ оказалось «пробито». И в 2019, и в 2020 году: ВМФ так и не смог провести таких стрельб. «Зачем стрелять, если можно соврать?» В том числе высшему руководству. №312/4/4421 от 15.05.2019 г. Обращение с информацией по состоянию подводных сил ВМФ и Северного флота, поступившее в адрес Администрации Президента РФ, Главным оперативным управлением Генерального штаба ВС РФ рассмотрено. Данная обстановка не соответствует действительности. Заместитель начальника ГОУ ГШ И. Дылевский. Разумеется, ГОУ ГШ не само этот фиговый листок придумало (хотя и соучаствовало). Очевидно, что его основой был «бравый доклад ВМФ», не имеющий ничего общего с реальностью. Пятое. Противолодочное обеспечение Противолодочное обеспечение камчатских «Бореев» – это два древних МПК проекта 1124М, не прошедших даже минимальной модернизации. Новые корветы на их замену проекта 20380 для современных подлодок являются «дичью» (а не «охотниками» на них). Противолодочная авиация? Новые Ил-38Н с «Новеллой»? Даже не касаясь того, что «Новелла» как поисково-прицельный комплекс устарела еще в 90-х годах (при этом это единственный реально работающий и относительно современный комплекс у нас), флот получил его в «кастрированном виде». Просто вопрос: «Где новые «новелловские буи» в госзакупках?» Древность типа РГБ-16М закупается в товарных количествах и за очень немалый ценник. Только вот дальность их по современным малошумным подлодкам – несколько сотен (!) метров. Данный и давно известный факт оказался случайно засвечен в рекламных материалах «Радар-ММС». Проблему решили просто и эффективно: вместо доработки комплекса («Касатка») под современные требования эти цифры с рекламы просто убрали. При этом уже не вызывает вопросов сама ситуация, когда организация («Радар-ММС»), не разработавшая и не сдавшая заказчику ни одной поисково-прицельной системы, назначается начальником Морской авиации головной по ним. Как говорят, уходящему на заслуженный отдых командующему Морской авиацией господину Кожину там уже приготовлено хорошее место. Отдельные испытания по тематике, аналогичной современным западным авиационным поисково-прицельным системам, вызывают у нас шок, ибо по выживаемости подводных лодок напрашиваются очень нехорошие выводы. Причем на Западе все это уже давно (с 90-х) стало освоенной «рутиной боевой подготовки». Наша подлодка может иметь хоть нулевую шумность, но ее все равно обнаружат за счет низкочастотного акустического подсвета (вплоть до буев авиации). Существует мнение, что одной из главных причин явного торможения развития у нас эффективных противолодочных средств стало то, что их эффективность ставила очень неудобные вопросы по безудержному вливанию средств (и их освоению эффективными менеджерами) в морально устаревшие (и сравнительно легко обнаруживаемые) проекты подлодок. Следует также упомянуть и про практически уничтожение у нас тематики «нетрадиционных средств поиска». Начальник отдела перспективного проектирования ЦНИИ им. Крылова Андрей Васильев вспоминал про заместителя главкома ВМФ СССР по кораблестроению и вооружению адмирала Федора Новоселова: «На совещании он не дал слова начальнику института, рвавшемуся рассказать об экспериментах по обнаружению всплывшего следа подлодки с помощью РЛС. Уже много позже, в конце 1989 года я спросил его, почему он отмахивался от этого вопроса. Федор Иванович отвечал так: «Об этом эффекте я знаю, защититься от такого обнаружения невозможно, так зачем расстраивать наших подводников?». Что имеем в итоге? «Бореи» в Охотском море. Контр-адмирал В.Я. Дудко (один из наиболее результативных подводников ВМФ СССР, успешно обнаруживший ПЛАРБ «Огайо» и сорвавший ее первое развертывание в 1982 г.): С точки зрения Генерального штаба, это был защищённый район, так как казалось, что позволял развернуть силы противолодочной обороны в кратчайший срок. Но, с точки зрения скрытности РПК СН,... – это открытый и весьма благоприятный район, позволяющий вести длительное и скрытное слежение за нашими кораблями на больших дистанциях. Наше командование и мы, так нас учили и вбивали в голову, считали, что РПК СН не уязвим…. Уникальный опыт слежения, совершенно новые способы проверки отсутствия слежения за нашими ракетоносцами, который, к сожалению, никого не заинтересовал либо в силу занятости, либо не верили, либо не хотели признавать низкую скрытность РПК СН в «защищённых» районах… Шестое. Противоминное обеспечение На данный момент времени в составе ВМФ РФ 11 РПК СН, развернутых на ТОФ и СФ. При этом в боевом составе данных флотов еще месяц назад не было ни одного современного противоминного корабля (ПМК). Более того – в строю не было и ни одного современного противоминного подводного аппарата. Для того чтобы доложить Президенту, на ТОФ экстренно по Северному морскому пути уволокли на буксире новый ПМК «Яков Баляев» проекта 12700. Так сказать, «прикрыли наготу фиговым листком». И проблема даже не в том, что «Я. Баляев» один. Проблема в том, что корабли проекта 12700 имеют абсолютно устаревшую концепцию (которая хорошо смотрелась бы в 80-х гг. прошлого века), но на сегодня это «корабли до первой же донной мины с современным взрывателем» (на которой подорвется либо сам ПМК, либо его единственный противоминный аппарат). Примечание. Вопросы критического состояния противоминной обороны ВМФ будут рассмотрены в одной из ближайших статей, в том числе и потому, что аргументы публикаций «Военного обозрения» (статьи «Что не так с нашими тральщиками?» и «Что «не так» с новейшим ПМК проекта 12700» ) были использованы группой «представителей военной науки» в публикации в одном из специализированных изданий, причем в очень некорректном виде (с извращением их смысла). Соответственно, разбор по этой тематике нужен, как для вскрытия имеющихся проблем ПМО, так и нашей «военной науки». И это еще не все. Стоит только провести у нас испытания, аналогичные американским «шок триалс», (там через них проходят все корабли), и у нас будет просто «полный шок». Ибо они закончатся с катастрофическими результатами не только для практически всех кораблей новых проектов, но и для «новейшего ПМК» проекта 12700. И об этом прекрасно знают все специалисты! И поэтому «ни в коем случае нельзя проводить такие испытания», – на параде же наши «кораблики» такие красивые (а «войны авось не будет»)! Технические решения по этим проблемам есть. Однако применять их полноценно (а не паллиативом типа спирально-тросовых амортизаторов) не дает флотское «страусиное засование головы в песок» от серьезных проблем. Кстати, именно этой проблемой и объясняется фактический саботаж работ с «Ластой». Дикость ситуации в том, что можно уверенно утверждать, что «прямо сейчас» «Ласту» (например, с нештатной пусковой на надстройке по целеуказанию станции «Арфа-М») могут надежно и уверенно применять старые «варшавянки» проекта 877 (по новым – вопрос открытый). Более того, с большой вероятностью это сможет сделать старая «Рязань» проекта 667БДР. А вот новейшие «Бореи» и «Ясени» почему-то оказываются неспособными сделать то, что они обязаны хорошо делать по проекту и госконтракту. И что нормально делали старые лодки второго поколения ВМФ СССР. Ответ прост. Тогда от проблем не прятались, не «заметали их под плинтус». И пусть не все, но большинство решали. А сейчас – во главе угла «парад, пиар и хоккей». Выводы Выводы из всего этого будут очень жесткими. Ключевое требование к МСЯС – высокая боевая устойчивость. В случае ВМФ РФ оно является фикцией. Как по техническим причинам, так и, в первую очередь, по организационным. Фактически у нас просто, как говорится, забили на боевую устойчивость МСЯС: торпеды, средства противодействия и новые средства поиска подлодок, оборону военно-морских баз. Якобы новейшие АПКР принимаются ВМФ с древним и неработающим подводным оружием, без защиты и с критическими конструктивными недостатками кораблей. При этом развернута широкомасштабная пиар-компания по рекламе якобы высокой эффективности наших подводных сил. Она адресована не только обществу, но и высшему политическому руководству. При этом, на подплав (и особенно на «Булаву» и «Бореи») страна вливает просто колоссальные средства, которые осваиваются эффективными менеджерами в промышленности. «Роль флота» здесь – «не мешать этому процессу» (благодарностью за что будет «теплое и сытное место» после флота). При всем этом у нас есть крайне острые проблемы по целому ряду направлений военного строительства (начиная с истребителей пятого поколения и ДРЛО в ВВС, бронетехники и боеприпасов в сухопутных войсках и тех же тральщиков и мишеней в ВМФ). МСЯС Тихоокеанского флота, развернутые в зоне господства противолодочных сил противника, по факту не имеют практически никакого боевого значения: • противоминного и противолодочного обеспечения нет; • новых торпед нет (что есть – антикварные «дрова»); • новых ракет (ПКР и ПЛР) нет; • противоторпедной защиты нет. Несмотря на скандал с полным отсутствием подледных торпедных стрельб, ВМФ проявил полную недееспособность сдвинуть этот вопрос с мертвой точки. С безудержным вливанием средств в МСЯС (и во «вторые МСЯС» с «Посейдоном») и в шоу с «Булавой» ВМФ напоминает субъекта в дорогом сюртуке, однако при этом в рваных штанах и босиком. Но в докладах у флота – «полный хоккей». В этой ситуации возникает вопрос о целесообразности такого щедрого финансирования МСЯС. Да, у РВСН есть свои трудности. (Та же постановка вопроса по БЖРК фактически является признанием проблем с боевой устойчивостью шахтных и подвижных грунтовых комплексов). Но в РВСН хотя бы не прячутся от проблем. И так или иначе стремятся их решать (а не скрывать, как в ВМФ). Что никак не отменяет необходимости МСЯС в принципе. Как средства гарантированного ответного удара. Увы, сегодня он не абсолютно гарантирован.