Валерий Коковин - главный спасатель Северного пароходства

У теплохода, построенного в Голландии, на борту начертано «Капитан Коковин». Для меня же это повод рассказать о заслуженном архангельском моряке. Хотя, признаться, знакомство наше не было очень тесным: просто в восьмидесятых, когда я часто ходил в Арктику, встречался с Валерием Петровичем в службе мореплавания пароходства, которую он возглавлял. Сколько всего их было, наших встреч, не считал и точно не скажу, но их хватило, чтобы остались впечатления. «Ливанский грек» на Яграх А свела нас с Валерием Петровичем… катастрофа парохода «Эмерти-Диотисса». Дело давнее, но северодвинцам моего поколения и старше известное. Осенью 1965 года на отмелях в северной части острова Ягры неожиданно появился… пароход. Это в районе, который никогда судоходным не считался и вообще лежал на приличном удалении от фарватеров Архангельска и Северодвинска. Поэтому на него сразу обратили внимание, судно будоражило воображение. Поговаривали, мол, это греческий пароход и что в его трюмах некая ядовитая смесь. Другие возражали, дескать, пароход арабский, намеренно посажен на мель, чтобы получить страховку от Ллойда... С расспросами, уже в начале восьмидесятых, я наведался в службу мореплавания, как раз к Валерию Петровичу Коковину. – Та осень 1965 года выдалась на редкость ненастной, – рассказал он, – на подходе к Архангельску потерпел аварию «Эмерти-Диотисса» - греческий пароход под ливанским флагом. Шел он к нам пустой, за лесом. Его капитан принял огонь кумбышевского маячка за свет Белой башни на Мудьюге и направил судно правее, прямо на Ягринские кошки. Когда понял ошибку, было поздно: сильный ветер и накат не дали пароходу уйти из опасного района. Вскоре начался отлив, и корабль прочно застрял на мели... Послать ему на выручку мощные буксиры мы не смогли - они в то же время и неподалеку спасали пассажирский теплоход «Вацлав Воровский», которого штормом выбросило за бровку Мудьюгского канала. Вызволили его лишь на пятые сутки. Только после этого бросились к греческому пароходу. Поначалу думали завести становые якоря, гини, размыть канал к аварийному судну, но его уже далеко занесло на мель. А уже начинались осенние штормы… – Значит, решили отступиться? – Поговорил я с капитаном «Эмерти-Диотиссы», и мы пришли к выводу, что судно надо покидать. Владелец тоже сообщил, что отказывается от всех прав на «Эмерти-Диотиссу». Так пароход в двенадцать тысяч тонн стал нашей собственностью. – Хорошо помню, как он маячил у нас на Яграх… – Три года стоял он на отмелях, пока мы не решили прибрать его к рукам. Год прикидывали, как управиться с такой горой железа. Сначала хотели разрезать его автогеном прямо на месте ЧП, но потом обратились в Архморпуть, чтобы подкопаться под грека. Там подумали, подсчитали и сказали, мол, под самого грека подкопаться нельзя, а около можно. Грандиозная работа! Земснаряд прорыл канал сначала к судну, а затем вдоль борта, сделал и котлован, в который буксиры стянули злополучный пароход. Это только сказка быстро сказывается, а дело делалось долго и трудно, больше месяца. Операция уникальная, во всяком случае, не помню подобных при снятии судов с мели здесь, на Севере. А дальше, как говорится, дело техники: притащили грека на завод «Красная кузница», там его и разделали, сдали Вторчермету. Та моя встреча с Валерием Петровичем была первой, но не последней. Придумщик «ледовых причалов» Весной 1987-го я собрался на Варандей. Шли мы туда из Архангельска на «Пионере Литвы». Рейс выпал с выгрузкой на припайный лед – необычный для меня. Для моряков же – будничный, они именовали такие льды «ледовыми причалами». Их суть: геологам нужно доставить тяжеловесы, и не летом, когда разверзнутся местные хляби, а когда они схвачены стужей. На берегу тундры причалов нет. Поэтому задача такая – подойти максимально близко к берегу, выгрузиться прямо на лед для тракторного волока грузов на берег. Такие опыты уже были - на Земле Франца-Иосифа. Но там припайный лед мощный, в два метра, а на Варандее нет и половины того. Иными словами, «Пионеру Литвы» предстоял сложный десант. В числе придумщиков таких операций был и капитан Валерий Петрович Коковин. Тогда снова приехал к нему. По обыкновению, раскатали на столе карту, нашли Варандей… – Сложный район, глубины здесь малые и, случается, зимой промерзают до самого дна, – сказал Валерий Петрович и добавил: – Поведет вас, скорее всего, «Диксон», а на нем Фартусов, он умеет резать каналы кормой… – Не форштевнем? Кормой? – Если рубить атаками, форштевнем, стенки канала ломаются. Если наезжать кормой, винты сработают как буры и стенки будут чистенькие – аккуратно, плотно станете… Так, кстати, и вышло. Уже в Баренцевом море нас взял под проводку ледокол «Диксон», а его капитан Евгений Федорович Фартусов ювелирно проторил «Пионеру» входной канал в припае… С небес на море Многое повидал Валерий Петрович, и не удивительно, что историй, часто похожих на легенду, витало вокруг него множество. Одну я услышал еще до знакомства с ним… Оба деда Коковина были поморами-мореходами, но Валерий еще подростком мечтал о небе, хотел поступать в летное училище. Отговорил его не кто иной, как известный полярник Иван Папанин, который в самом начале войны оказался на кратковременном отдыхе в Копачеве. Валерий с другом, бывшие здесь на сельхозработах, часто виделись с Иваном Дмитриевичем. «Зачем тебе куда-то ехать, когда мореходка под боком?» – примерно так сказал Валерию Папанин. И выходит, с его благословения Коковин стал моряком – поступил в Архангельский морской техникум, уговорив комиссию забыть про год, которого ему не хватало по возрасту. С 1944-го Коковин в море: матрос-практикант на пароходах «Свияга» и «Буденный», еще через пару лет уже штурман. Штурманов не хватало, и потому они быстро «росли и взрослели» – всего через семь лет Коковин уже капитан: «Мудьюг», «Днестр», «Петровск», «Елец», «Восток-5», «Селенгалес»… С 1964-го он заместитель начальника пароходства по мореплаванию, руководитель спасательных и ледовых операций. Вспоминают коллеги: «Всегда подтянутый, стройный, чисто выбритый, аккуратно одетый. Он не любил нечестных, изворотливых людей. Все его команды, указания и замечания были продуманными, четкими, словами и тоном, не унижающими достоинство, а потому выполнялись беспрекословно». «Кулаками потрясать» Валерию Петровичу было несвойственно (хотя он в свое время занимался боксом). А вот за других Коковин решительно вступался. Будучи президентом Ассоциации северных капитанов, многих защитил от несправедливо жестокого наказания, прежде стремился образумить, обойтись без повышенных тонов, многим помог с жильем. К слову, помню, разговаривал Валерий Петрович степенно, даже чуть протяжно, казалось, оттого его слова приобретали особое значение, вес… Признаться, много слышал я сожалений, что Валерий Петрович, когда еще был при здравии, не написал книгу, мол, теперь с ним ушел целый пласт истории Северного пароходства. Жена его, Оксана Павловна, конечно, молодец - книгу о муже написала, но, чувствуется, строки не от Валерия Петровича – он бы иначе рассказал… Уже при первой нашей встрече обратил внимание: Валерий Петрович сам умелый рассказчик. Собственно, и убедился в том, когда прочел его уцелевшие записи-миниатюры из капитанской практики – своеобычные и с юмором. И этот дар у него, возможно, по наследству – он же состоял в близком родстве с Евгением Коковиным – автором знаменитой повести «Детство в Соломбале». Заступник святой Николай Последний раз мы встретились не в кабинетах службы мореплавания, а в холле пароходства, где ветеранам торжественно вручали медали к юбилею ЭПРОНа – знаменитой организации советских спасателей. Валерий Петрович был уже на пенсии, но в тот день награду принимал по праву, поскольку имел на профессиональном счету спасенные корабли и людей. Меня он узнал – сам подошел, мы тепло поздоровались. Жаль, с беседой не сложилось – торжество к ней не располагало, да и сам Валерий Петрович посетовал на свой слабеющий слух… Про заслуженный отдых супруга Коковина рассказывала: «Валерий Петрович стал другим человеком. Его изменили вера и богопознание. Это уже не тот молодой, общительный, разговорчивый человек. Он потерял слух, больше молчит. Говорит, что все сказал. Не смеется и не рассказывает веселых историй, не поет задорных песен…» Оксана Павловна была убеждена, что и в войну, и позже заступничество святителя Николая, а его медную иконку моряк Коковин носил с собой всю жизнь, не однажды спасало Валерия Петровича… О «вере и богопознании» старого капитана Коковина позже мне говорили и его коллеги. Но не оценивали произошедшие изменения в его натуре как нечто странное. Верно, помнили истину: кто в море не бывал, тот Богу не молился. Олег Химаныч, морской историк КОКОВИН Валерий Петрович (1928–2013). Архангельский капитан. Всю жизнь был связан с Северным морским пароходством. Участник арктических плаваний Великой Отечественной войны. Окончил Архангельское мореходное училище в 1946 году, а впоследствии ЛВИМУ имени С. О. Макарова (1962). С 1955 года – капитан. С 1964 по 1988 год – заместитель начальника Северного пароходства по мореплаванию. Первый президент Ассоциации северных капитанов. Действительный член Географического общества СССР (России). Избирался в районный и городской Советы депутатов. Награжден орденами Ленина, Отечественной войны II степени, «Знак Почета», медалями, удостоен знака «Почетный работник морского флота», дважды звания «Лучший капитан ММФ». Почетный гражданин Архангельска (1993). Похоронен на Соломбальском кладбище.