Созвучная с Севастополем

Минувший камерный концерт № 3 Севастопольской оперы из цикла "Музыкальные истории" был примечателен тем, что, ожидая услышать, как написано в афише, музыку Давыдова, Чайковского, Рахманинова, Стравинского, а также Баха, Бриттена и Ростроповича, публика получила ещё и неожиданную встречу с творчеством Брандукова, Пятигорского, Казальса и Паганини. Причина тому — главная "виновница торжества" виолончель, которая, утверждаясь в музыкальном мире как сольный инструмент, порождала союзы виолончелистов и композиторов, дававшие совершенно удивительные творческие результаты. Поэтому каждое из произведений, прозвучавших в исполнении Александра Рамма (виолончель) и заслуженного артиста России Александра Гиндина (фортепиано), касалось сразу нескольких имён.Бывало, что виолончелисты буквально требовали от композиторов сочинить что-то для их инструмента. Случалось, что, вдохновлённые виртуозностью исполнителей, композиторы самостоятельно писали для виолончели, посвящая свои сочинения выдающимся музыкантам. Кстати, и первый, и второй случаи в полной мере справедливы для "гвоздя" второго отделения — концерта Мстислава Ростроповича, который и требовал писать для него, словно мёртвой хваткой вцепляясь в композиторов, и просто вдохновлял.Ещё одна особенность концерта, на которой хотелось бы остановить внимание читателя, связана с именами музыкантов, не впервые представляемых Севастопольской оперой. Про виртуоза, по-настоящему выдающегося пианиста современности Александра Гиндина скажем отдельно через месяц, когда он почти сольно два часа будет радовать севастопольскую публику.Кстати, в этот вечер севастопольскую публику было несколько жаль, поскольку принимающая концерт сторона – площадка СЦКИ – не удосужилась обеспечить тишину во время концерта. И так вышло, что в фортепианные и виолончельные звучания иногда врывались звуки шума и топота, доносящиеся из помещений, соседствующих со сценой, которые культурный центр сдаёт различным творческим коллективам и кружкам для репетиций. Но это другая тема...Пример же Александра Рамма, которого в Севастополе уже встречают как дорого гостя, демонстрирует преемственность традиций русской музыкальной школы. Неслучайно Ростропович в своём письме ещё юному Рамму писал, что музыкант должен быть образованным человеком, развивающим ум и душу. И действительно, Александр Рамм всё время находится в развитии, он не удовлетворяется просто красивой игрой, а всегда ищет глубину, смыслы. А преемственность, о которой сказано выше, — в том, что, подобно Ростроповичу и Бриттену, Александр ищет фундаментальные основания для виолончельных произведений в современности.Как рассказал автору этих строк Александр Рамм, ещё учась в Московской консерватории, он сдружился с правнуком Тихона Николаевича Хренникова, которого зовут Тихон Хренников — младший. Хренников-младший, как и его великий прадед, стал композитором. И специально для Рамма он написал сюиту для виолончели соло, которую Александр теперь регулярно играет на различных площадках.Русские сезоныПервое отделение концерта было полностью из русских имён. Открывал его Карл Юльевич Давыдов — основоположник русской виолончельной школы. Прозвучал его "Романс без слов", соч. 23. Два последующих произведения напрямую связаны с крупнейшим русским виолончелистом Анатолием Брандуковым, который дружил и с Чайковским, и с Рахманиновым. Дружба вылилась в появление Pezzo capriccioso от Чайковского в его честь; Виолончельная соната, ор. 19, Сергея Рахманинова также посвящена ему./>g src="/sites/default/files/2024-09-04/aleksadr-ramm-aleksandr-gindin-1.jpg" data-align="center" data-entity-uuid="8ef589ea-51b6-4957-9975-448580ca6fc5" data-entity-type="file" alt="" width="700" height="467">Лето 1887 г. Чайковский провёл в немецком Аахене рядом с умирающим другом — композитором Кондратьевым. Кстати, за год до этого Пётр Ильич путешествовал по Крыму и гостил в Севастополе. И хотя уважаемый музыковед Артём Варгафтик, выступивший в качестве ведущего концерта, намекнул, что факт смертельной болезни друга настолько тяготил Петра Ильича, что он почти не мог работать и за всё лето написал только одну вещь, это верно только отчасти. В действительности, как пишет специалист по Чайковскому Ада Айнбиндер, Пётр Ильич всё время хотел уехать от Кондратьева. Как он сам писал в своих дневниках: "Эгоизм всё громче и громче шепчет мне на ухо — уезжай. Терпению больше нет границ".Но в Аахене, рядом с больным Кондратьевым, композитор всё-таки поработал. Он завершил оркестровую Сюиту № 4 "Моцартиана" и сочинил пьесу для виолончели с оркестром Pezzo capriccioso. Зимой 1888 г. Чайковский уже был в Праге, а оттуда направился в Париж, где на концерте в салоне Марии Бенардаки, устроенном в честь композитора, впервые прозвучала новая концертная пьеса Pezzo capriccioso (пьеса с причудами), в которой солировал Анатолий Брандуков.Сейчас Pezzo capriccioso входит в репертуар практически всех концертирующих виолончелистов, а также — в обязательную программу первого тура состязания виолончелистов на Международном конкурсе им. П.И. Чайковского. И, как говорит Артём Варгафтик, который по первой профессии сам — виолончелист, испытание произведением Pezzo capriccioso мало кто достойно проходит.В исполнении Александра Рамма на примере Pezzo capriccioso было любопытно наблюдать за тем, что для виолончели легко, а что — сложно, что — как бы естественно для этого инструмента, а что — будто бы сверх его возможностей.Третья, самая медленная часть — Andante — из Виолончельной сонаты, ор. 19, стала настоящим подарком всем, кому небезразлична музыка С.В. Рахманинова, 150-летний юбилей которого в России на государственном уровне отмечали в прошлом году.Рахманинов написал эту сонату — как посвящение виолончелисту Брандукову — в 1901 г., в переломный момент в жизни композитора. Тогда Рахманинов как бы рождался заново. В том же году, пишет исследователь Д.А. Лысенко, Брандуков впервые на московском концерте исполнил это произведение, в котором, как можно убедиться, лирические тёплые и радостные мелодии виолончели сменяются мелодией фортепиано — и наоборот. И Александр Рамм смог передать это состояние композитора, которое Асафьев называл — "сосредоточенный разворот и скрытая сила".Завершала первое отделение "Итальянская сюита" И.Ф. Стравинского в пяти частях из балета "Пульчинелла", поставленного для дягилевских Русских сезонов. И здесь, с одной стороны, важно сказать, что сюита была переписана Стравинским для виолончели — как подарок (посвящение) замечательному русскому виолончелисту Григорию Пятигорскому, который, как известно, эмигрировал в США и стал там известен как Грегор Пятигорский./>g src="/sites/default/files/2024-09-04/aleksadr-ramm-aleksandr-gindin-2.jpg" data-align="center" data-entity-uuid="9197652a-e97a-4979-9ffb-4ee00dae5838" data-entity-type="file" alt="" width="700" height="467">А с другой — нельзя не упомянуть о лёгкой перекличке "балетной музыки" отчётного концерта с событием завершения строительства здания Академии балета, которое имело место в Севастополе в тот же день, 2 сентября. На этом мероприятии и.о. ректора академии народная артистка России балерина Мария Александрова нашла созвучность профессии артиста балета с характером Севастополя, когда за лёгкостью, как она сказала, скрывается огромная сила духа. И надо признать, что музыка камерного концерта во многом этому созвучию соответствовала.Наш РостроповичРусский акцент в списке имён первой части концерта, ещё до его начала, частично создавал завышенные ожидания от музыки, поскольку во втором отделении было больше музыки западной. Но в действительности оказалось, что почти вся она в значительной степени продукт русского влияния и русской культурной традиции. И в этом смысле второе отделение приятно удивило. Это — во-первых.А во-вторых, если уж интересно изучить, понять, как наши современники Гиндин и особенно Рамм понимают и интерпретируют музыку, то вторая часть прошедших "Музыкальных историй" — была хорошим для этого моментом.Исключением из мотива "русского следа", пожалуй, стала вариация на одной струне Н. Паганини из оперы Россини "Моисей в Египте" в исполнении виолончели и фортепиано. Её музыканты сыграли для севастопольской публики в качестве подарка, когда основная часть программы себя исчерпала. Но это была перекличка с первым концертом серии "Музыкальные истории", когда это произведение в городе-герое играл великолепный скрипач Равиль Ислямов.Сначала же во втором отделении Александр Рамм исполнил великую и хорошо знакомую многим прелюдию из сюиты соль мажор для виолончели соло Иоганна Себастьяна Баха, посвятив исполнение ещё одну великому виолончелисту — каталонцу Пабло Казальсу. Казальс прожил долгую творческую жизнь, уйдя в лучший мир в 96 лет и войдя в историю музыки как человек, вернувший в XX веке виолончели право на сольное звучание без сопровождения других инструментов.И Александр Рамм великолепно продемонстрировал, как это может звучать красиво, когда виолончель остаётся в гордом одиночестве.Но в то же время три последующих произведения, которые в той или иной мере связаны с именами британца Бенджамина Бриттена и советского, российского гения Мстислава Ростроповича, раскрыли и показали возможности виолончели совершенно с других углов зрения. Это не только красиво, но может быть и очень-очень сложным. Кроме того, одно из открытий вечера, которым наслаждалась севастопольская публика, состояло в том, что Ростропович (и хотя бы за это его стоит подробно изучать) в полном смысле вобрал в себя весь XX век, поскольку почти все крупнейшие композиторы данного периода писали сочинения лично для него. И получается, без Ростроповича культура просто лишилась бы грандиозного музыкального пласта.Например, во время поездки на фестиваль в Олдборо Ростропович уговорил Бриттена, чтобы тот написал специально для него шесть виолончельных сюит. И, как рассказал Артём Варгафтик, Бриттен якобы даже написал расписку, что выполнит такую просьбу. Прежде чем уйти в мир иной, британский композитор успел написать три из обещанных сюит. И финал третьей из них для виолончели соло, ор. 87, Александр Рамм исполнил для севастопольской публики.Сюита интересна тем, что в неё Бриттен заложил четыре русские песни из сборника, который когда-то собрал П.И. Чайковский: "Протяжная", "Осень", "Вот сизый орёл", "Заупокойная". Казалось бы, как их соединить? Но в версии для виолончели соло эти четыре песни совершают удивительные вещи со слушателем.После аплодисментов в награду за исполнение этого прекрасного произведения Артём Варгафтик на радость публике сообщил, что Александр Рамм — один из немногих в мире и единственный в нашей стране музыкант, кроме ушедшего Ростроповича, который постоянно играет и записал все три сольные сюиты Бриттена для виолончели, поскольку считает, что эта великая музыка должна звучать.Но и это было только предисловием к главному десерту вечера — сонате Бриттена для виолончели и фортепиано, ор. 65, в пяти частях, написанной для Мстислава Ростроповича. Отдельное спасибо хочется сказать устроителям концерта, что сонату исполнили полностью, включая её вторую часть, которая играется без смычка методом пиццикато — щипком. Публика, уже понимая, что многочастные произведения предпочтительные и удобнее как для музыкантов, так и для зрителей слушать без аплодисментов, со своей задачей справилась, хотя, казалось, это не так-то просто, настолько виртуозной была игра Александра Рамма.И в этом, как в квинтэссенции всего камерного концерта, видится большой вклад российских музыкантов, Севастопольской оперы и нашей публики в дело продвижения и популяризации классической музыки.Сергей АбрамовФото Юлии Блоцкой