Константин Малофеев — о войне на востоке Украине, монархии и новой этике

Новым гостем программы «Специальный гость с Тиной Канделаки» стал предприниматель, политический деятель и основатель телеканала «Царьград» Константин Малофеев. В эфире RTVI он рассказал о конфликте на востоке Украины, о том, возможно ли вернуть монархию в Россию, высказал свое отношение к правым партиям в Европе и новой этике.

Новым гостем программы «Специальный гость с Тиной Канделаки» стал предприниматель, политический деятель и основатель телеканала «Царьград» Константин Малофеев. В эфире RTVI он рассказал о конфликте на востоке Украины, о том, возможно ли вернуть монархию в Россию, высказал свое отношение к правым партиям в Европе и новой этике.

http://www.youtube.com/watch?v=NjDYFJmtNyo

16 февраля по версии всех цивилизованных СМИ и цивилизованных правительств, было объявлено, что начнется война на Украине. Это второй на моей памяти случай, когда из войны делается шоу, война становится драйвером информационной повестки. Потом эта война не случается, потому что она и не планировалась. Что это значит?

Я хотел напомнить вам еще один случай из близкой вам Грузии. Там тоже была, помните, постановочная война, когда показали то, чего на самом деле не было, и вызвали тем самым внимание западных СМИ. Саакашвили пытался таким образом привлечь внимание, к своей ситуации. Поэтому такое случается в мире, в котором СМИ, безусловно, стали четвертой или пятой властью. Вообще, любая инфовойна — это уже часть войны, и поэтому мы в этой гибридной войне находимся. Кит Александр, который командует кибервойсками американскими, объявил нас не потенциальным, а настоящим противником, уже несколько лет назад, поэтому мы, безусловно, с ними находимся в состоянии этого противостояния достаточно давно. Но в этот раз это все вышло в такую фазу, когда это уже видно каждому читателю, каждому зрителю.

Я хотел бы обратить Ваше внимание на то, что мало того, что они объявили, что сегодня в четыре утра или в три часа ночи, или еще что-то, начнется война, так еще как это они отыграли. Они вытащили этого несчастного дедушку Байдена, который уже тяжело передвигается, тяжело разговаривает, можно понять в силу возраста и только посочувствовать... Они его вытаскивают, чтобы он в Белом доме вышел и сказал короткую речь на 12 минут, опоздав на 18 минут на запись, потому что ему, видно, было тяжело дойти. И он погрозил нам пальцем и, шамкая, сказал, что, соответственно, «мы будем внимательно следить». Для чего это было сделано? Для того, чтобы в той же информационной войне как-то закрыть эту страницу. Мол, они объявили о том, что война начнется, но тут выступил Байден и нас напугал и мы, соответственно, не вторглись на Украину.

Вы смотрели сериал Don`t Look Up? Похожая история, только не астероид летит к Земле, а Россия...

Да. <> Я смотрел полный метр, не сериал. <> И это ровно сейчас на наших глазах состоялось. А почему это было и зачем это было, понятно — это было потому, что у них, конечно, огромное преимущество в информационной войне. Прекрасный телеканал RTVI, существует телеканал «Царьград», другие СМИ, Russia Today, которые вещают на иностранных языках, но, разумеется, это не похоже близко на аудиторию Google, Facebook, YouTube, CNN и всех вместе взятых. И поэтому в мировом пространстве они диктуют повестку, и они в этом мировом пространстве могут кого хотят назначать диктаторами, кого хотят назначать агрессорами, и они этим пользуются.

Что дальше? Это тупик, или будет какой-то следующий виток? Второй сезон будет?

Будет обязательно. Второй сезон будет, потому что по-прежнему надо не включать «Северный поток», по-прежнему надо за счет европейцев, которые платят за дорогую нефть, подорожавшую на так называемой «войне», которая вот-вот будет, за подорожавший газ, потому что «Северный поток-2» не включается. Поэтому им нужно по-прежнему продолжать нагнетать. И они это делают за счет кого? За счет европейцев и несчастных украинцев, которые уже сами вопят оттуда, из Киева, что нет, у нас ничего не будет, нет, мы не переживаем, нет, не надо нагнетать, у нас уже все разлетелись, у нас нет ни одного инвестора, мы не можем разместить свои займы. А американцы-то не теряют ничего, поэтому они будут продолжать это делать. Насколько сильно или насколько слабо будет слышен их голос, они будут исключительно исходить из своих собственных интересов и точно не из интересов тех, кого они якобы защищают.

Мнение народа не учитывается? Мы не допускаем себе сценария, что украинцы в какой-то момент могут выйти и сказать, что им это надоело? Такой сценарий невозможен, настолько сильно давление этого информационного танка?

Мы же видим, что они делают даже у себя на родине. Что случилось с Трампом, — они просто взяли и объявили, что выиграл Байден, несмотря на результаты выборов, и после этого дожали. То есть сначала информационная картинка, сначала СМИ, был снят сериал, выражаясь вашим языком, а потом реальность подогнали под этот сериал. Я не буду продолжать это дело. Я думаю, что им плевать, они не будут обращать внимание на настоящих людей, как они это делают во всем мире. Посмотрите, у нас только что COVID-19 был, что уж тут говорить, тут у нас сам Университет Джонса Хопкинса, который нам рассказывал два года о том, как надо бояться COVID-19, вдруг нам сообщает, что локдаун был не нужен по всему миру, а этот университет первый нам об этом объявил и много чего рассказывал. Поэтому, конечно, им плевать на людей. В мире тотального цифрового контроля, тотального интернет-контроля со стороны интернет-гигантов, крупнейшие из которых стоят $2 трлн, гораздо больше, чем совокупный ВВП...

Люди — это просто трафик.

Да.

2014 год, Вы активно участвуете в событиях на востоке Украины. Как вам кажется, какая задача сейчас стоит перед Россией на востоке Украины?

Я бы хотел уточнить, что все-таки мы занимались гуманитарной помощью. Я перечислил $1 млн в пользу Севастополя, когда украинцы отключили их от своего казначейства, и первый раз Чалый объявил о сборе средств. Этот миллион так и пропал в Сбербанке Украины, мне его никогда не вернули, и он никогда не достался Севастополю. А то, что касается Донецкой Народной Республики, то был договор между моим благотворительным фондом Василия Великого и ДНР, но это была исключительно гуманитарная помощь, не ополченцам, а жителям и, в первую очередь, детям. Я это на всякий случай хотел уточнить. И именно это записано в Евросоюзе как основание для санкций. Конечно, для меня это не чужие места с точки зрения того, что много переживаний с ними связано, прежде всего потому, что это русские люди, которые оказались вдруг в XXI веке, в 2014 году они оказались в месиве, подобном гражданской войне столетней давности, и это, конечно, очень плохо.

Очень плохо то, что в то время, как крымчане вернулись в родную гавань и сейчас, соответственно, пользуются всеми благами мирной жизни с огромным федеративным финансированием, федеральным финансированием [в отличие от времен Украины, когда им практически денег не давали], то Донбасс, конечно, находится вот в таком сложном положении, когда, с одной стороны, собственное правительство из Киева от них отвернулось, отказалось и собирается делать концлагеря, как не раз было объявлено, для того чтобы люстрировать тех, кто отстаивал свое право говорить на русском языке, воспитывать своих детей как они считают нужным. А с другой стороны, Россия все эти годы так и не приняла эти республики несмотря на их желание. То, что сейчас Государственная Дума обратилась к президенту, — это великая справедливость, то, что наконец мы повернулись лицом к ДНР и ЛНР, потому что кроме нас у них нет защиты.

А угроза войны там сохраняется, как вы считаете?

Конечно, безусловно. Там такие стянуты силы, Вооруженные силы Украины, что ни говорить, — это очень большая армия, и, безусловно, она обладает потенциалом, для того чтобы пролить море крови на Донбассе.

Вы верите в реальное наступление сторон по линии сопротивления?

Эти провокации происходят постоянно со стороны Вооруженных сил Украины. Я был только в этом сентябре в аэропорту донецком, я видел, что там между линиями соприкосновения буквально несколько сотен метров, и там совершенно разрушенная вокруг местность, разрушенный аэропорт. А провокации происходят постоянно, иногда камеры ОБСЕ это фиксируют, иногда сначала украинские снайперы стреляют по камерам ОБСЕ, для того, чтобы они не фиксировали, а потом уже совершают провокации. Поэтому провокации происходят постоянно. Самое ужасное, что американцы и британцы, англосаксы, как не раз уже шутили, к сожалению, это такая шутка, но просто ее нужно повторить, что они готовы воевать с нами до последнего украинца. Для них все это игра, компьютерная игра, потому что они натравливают братский народ, нас с украинцами, которые, безусловно, являются одним народом, друг на друга.

Из-за них, из-за того, что они сейчас там появились, там есть их спецназ, что подтвердил Байден, что они их там тренируют сейчас, инструктируют, что там работает их разведка, — так вот они туда навезли башибузуков, головорезов со всего мира, в т. ч. ИГИЛовцев*, тех людей, которые в Казахстане до этого устраивали вот эту провокацию. Все они сейчас находятся там. И вот эти наемники, такие солдаты удачи, которые воевали в интересах ЦРУ по всему миру, они сейчас собраны там в большом количестве, несколько тысяч человек, и они не подчиняются Вооруженным силам Украины, они могут совершить провокацию в любой момент.

Что ждет Донбасс? Он вернется в состав Украины в перспективе? Он присоединится к России? Или он условно обречен на статус-кво по примеру других замороженных конфликтов вокруг России? В какой сценарий верите вы?

Я верю, желаю, хочу и молюсь за то, чтобы Донбасс вернулся в Россию, чтобы он оказался в России, потому что для людей, живущих там, это было бы самым лучшим выходом.

Молитесь или верите?

Это одно и то же.

В какой момент мы проиграли Украину? Когда сделали ставку на Януковича, или, когда отказались дойти до Киева и сместить новую власть?

Мы не проиграли Украину. Мы с вами будем надеяться, что, в конце концов, мы Украину выиграем, потому что это наш народ, это мы же, и мы не можем жить раздельно друг от друга. Об этом говорил еще Бисмарк, что бесполезно Россию и Украину разводить, они все равно сольются, потому что их объединяют вера и корни.

Но я думаю, что мы должны искать гораздо глубже причины того, что произошло. И причинами, на мой взгляд, мне об этом говорил Николай Янович Азаров, бывший премьер-министр при Януковиче, он даже показывал мне определенные документы, — это произошло при Хрущеве, когда Хрущев не только Крым подарил Украине, а он еще и реабилитировал бандеровских преступников массово, и они стали попадать в советские органы власти, в КГБ, в партийные структуры при Советском Союзе.

А кроме того, было принято идиотское решение, что их надо размазать по всей Советской Украине. Вместо того чтобы они концентрировались на западе, их завезли в Херсон, в Запорожье, еще куда-то, для того, чтобы они там смешались с местным советским населением и стали как все. В результате они привезли эту заразу туда... Это, к сожалению, такая наша общеимперская проблема, мы так же польских повстанцев в XIX веке в Сибирь отправляли, они там барышням и гимназистам нарассказали столько, что все стали нигилистами и революционерами. Поэтому вот, к сожалению, эти корни лежат еще в советской Украине, там их надо искать.

Поэтому мы в тот момент, когда в 1917 году разрушили Российскую империю, обозвали ее тюрьмой народов и в 1922 году подписали Союзный договор, а в 1924 году первую союзную Конституцию, в которой указывалось, что Советский Союз является шагом на пути всепланетарной советской республики, объединенной из шести республик, которые возникли ниоткуда, не было ни слова о том, что мы правопреемники тысячелетнего российского государства, — корни лежат там.

Как вернуть влияние на Украину?

Об этом президент Путин написал в своей фундаментальной статье, это очень важная статья, о том, что мы все являемся одним народом, и русские, и украинцы, и белорусы. Это очень важно, это очень верно. Мы должны об этом всегда помнить. И когда мы восстанавливаем свои отношения с Украиной, мы должны прекратить относиться к ним как к украинцам, мы должны относиться к ним как к русским, которые пребывают на оккупированных территориях, какими они и были, например, с 1941 по 1944 годы.

Как вы это себе технически представляете?

Я представляю это так, что мы должны разговаривать, мы должны с точки зрения средств массовой информации, с точки зрения того посыла, как мы к ним апеллируем, как мы к ним обращаемся, мы должны всячески показывать на то, что мы осознаем и понимаем, что существует оккупационный режим, это олигархи, американские эти консультанты и американские спекулянты, турецкие спекулянты, а есть несчастный страдающий народ, который мы считаем, должен вернуться в Россию завтра. И вот в таком случае это будет совершенно правильным шагом, для того чтобы мы были готовы завтра к воссоединению. У всех, у кого есть родственники на Украине, знают, что несмотря на то, что им там 30 лет уже всякую скармливают ерунду, а последние шесть лет особенно, несмотря на это усталость от собственных правителей у них гораздо больше, чем от этой антироссийской пропаганды. И они, в общем, к России начинают относиться так же, как до Майдана 2013-2014-х годов.

Почему до сих пор так и не удалось Медведчуку стать президентом?

Потому что там нет никаких возможностей по-настоящему проголосовать. Это же страна, находящаяся в абсолютной оккупации иностранных спецслужб, которые рулят как хотят. Мы постоянно говорим об олигархах, но мы понимаем, что влияние любого олигарха гораздо меньше, чем влияние ЦРУ или Государственного департамента США на территории. Конечно... Там, где они рулят, там нет никакой демократии и никогда не было.

Вас часто называют союзником и даже спонсором европейских крайне правых партий. Как вы считаете, эта ставка на взаимодействие с правыми политиками в Европе не была ли ошибкой?

Я не спонсирую европейских правых, и я поддерживаю тех европейцев, которые разделяют ценности евроскептицизма, то есть о том, что Евросоюз не нужен, и тех, которые стоят на христианских позициях.

Вы инвестируете в отношения. То есть вы хотите собрать этот консервативный мир?

Мы разделяем некоторые общие взгляды с теми, кто называют себя европейскими правыми. Но они очень разные. И те, кто собрались в Мадриде, например, не разделяют христианских ценностей. Мы можем говорить сейчас о Марин Ле Пен, которая там была, и которая поддержала, но Марин Ле Пен в последний раз видели в церкви очень давно. В отличие от ее папы и племянницы, она в церковь не ходит, поэтому она никак не разделяет тех же самых взглядов, которые разделяю я.

То есть правые, разделяющие христианские традиции...

Это очень разные, потому что правые, не разделяющие христианские ценности в европейском смысле, — это те люди, которые уже приходили к власти в 1930-е годы, Франко в Испании, Муссолини в Италии и Гитлер в Германии. Поэтому так принято, что в дилогии «левые» и «правые», под левыми понимаются коммунисты и социалисты, под правыми понимаются все подряд. Правые христиане и правые нацисты — это вообще разные люди, потому что нацисты были яркими антихристианами. Поэтому в этом смысле я не поддерживаю всех и всяких так называемых правых, я говорю только о тех, кто выступает за христианское...

Кого больше, правых, которые христиане, или правых, которые все остальные?

Очень хороший вопрос — тех, кто все остальные. Проблема в том, что в политической жизни Европы христиан так забили ногами, что, например, во Франции или в Италии ты уже не можешь повесить крест в классе, в отличие от паранджи, в которой можно ходить. Так вот в таком положении находятся христиане, гонимые в Европе, что скорее, если вы увидите правых, то эти правые будут, которые где-то, не на выборах, а между собой в каком-нибудь кабачке, будут обсуждать, что неплохо жилось в 1930-1940-е годы, чем христиан. Христиан не пускают тотально в политику, христианам не позволяют, христиан маргинализируют.

Вы говорите, что вы убежденный монархист с 16 лет. Вы всерьез верите, что можно вернуть в Россию монархию? И кто будет в этом случае монархом?

Конечно. Знаете, когда мне было 16 лет, люди серьезно говорили о том, что в России возможны демократические преобразования, это в 1990 году тоже казалось не до конца возможным, что не будет Советского Союза, что будет вот все то, что мы встретили с вами потом. Поэтому так бывает. И я не только монархист, я еще и любитель истории, поэтому я знаю, что в истории на фоне сотен лет и тысячелетий разные всякие изменения происходят и очень быстро. Жан Боден, например, это ученый французский XVI века, тот, кто придумал слово «суверенитет», был не просто монархистом, он был ученым и теоретиком монархии и говорил: странно, республики существуют в мире иногда пару сотен лет, но все говорят о том, что это естественное существование общества, в то время как монархии существуют тысячелетиями и нам говорят о том, что они должны закончиться республиками. Дело шло аж в XVI веке, и уже тогда были подобные взгляды.

Считаю ли я, что это возможно сейчас? Конечно. А в качестве примера я приведу вам существующие монархии, монархии Персидского залива, а вовсе не «велосипедные монархии» Дании, Швеции или Норвегии. Из десяти самых богатых стран мира по ВВП на душу населения шесть из них — монархии.

Как вы представляете переход к монархии? Главное, кто монарх?

Очень просто. <> То общество, в котором мы находимся сейчас, абсолютно автократично. То, каким образом управляется Россия, абсолютно автократично. Мы уже по факту империя. Если мы просто заменим слова, которыми мы называем свой политический строй, то у нас империя прямо сейчас.

Вы действующего президента предлагаете сделать монархом?

Если мы завтра назовем действующего президента императором, немногое изменится кроме того, что мы перестанем трястись перед 2024 годом и соображать, что еще американцы нам устроят в 2024 году, для того чтобы у нас тут была гражданская война, треволнения, и как-то они нам мешали жить.

А дальше вы предлагаете преемственность, я правильно понимаю?

А это уже зависит от того, что решит Конституционное собрание. У нас в Конституции есть Конституционное собрание. Для того чтобы поменять форму правления от республиканской на монархическую, нужно собрать Конституционное собрание.

Я про дальше, то, что будет. Если есть император, то у императора должны наследовать дети?

Форма правления должна предположить, если мы монархия, то монархия какая. Потому что есть наследственная монархия. Например, за время существования Нового Рима, о котором я в своей книге «Империя» пишу, или Византия, как ее назвали немецкие историки, были разные формы: передача по наследству, иногда...

Может быть и избирательная монархия?

Совершенно справедливо. Например, в тех же странах залива выбирают среди членов рода. Поэтому разные возможны варианты. Я бы сейчас не дерзал смотреть так далеко.

А в руководстве нашей страны есть монархисты?

Безусловно.

Сразу хочется спросить, кто?

Нет, ну что вы.

А что, принято скрывать, что ты монархист?

Нет, об этом надо говорить гордо и прямо. Просто это люди, которые работают на государственных должностях, и в этой связи я бы не хотел говорить за них.

Вы собираетесь, общаетесь?

Ну как собираемся и общаемся... Конечно, разные люди общаются друг с другом...

Клуб монархистов существует в современной России?

Он не так называется, но существует.

А как называется?

Это закрытый клуб.

Одно из самых заметных событий прошлого года — ваше участие в первой за 120 лет свадьбе дома Романовых в России. Какова была ваша роль на этой свадьбе?

Я был одним из трех шаферов. Вот, собственно говоря, такая роль.

Но вы держали корону, правильно?

Нас было трое...кто это делал, да.

Почему именно вы? И какой в этой свадьбе был смысл?

Потому что мы давно знакомы с великим князем, с его 11 и моих 16 лет. Собчак, конечно, тоже с 11 знакома, потому что, когда они первый раз прилетели в Санкт-Петербург, их встречал как раз Собчак, и по его приглашению они прилетели. Мне тогда было 16, и с тех пор мы друг с другом знакомы. Я был один из шаферов, который не имеет ни капельки голубой крови в себе, я совершенно крестьянский сын, а первые двое — один из них был Давид Багратион, а следующий был болгарский Симеон, внук бывшего царя Симеона.

Если все-таки мы двинемся в сторону монархии, о которой вы говорите, то в управлении принадлежность к тем или иным дворянским семьям будет одним из, наверное, необходимых качеств, скорее, soft skills при приеме на работу, скажем так?

Нет. Мне кажется, что если мы будем восстанавливать ту аристократию, которая была до революции, то это не дай бог, потому что именно благодаря этой аристократии мы получили революцию. И мы же понимаем, что отречение государя и Февральская революция — это был заговор элит, и именно в царской семье, в самом императорском доме среди генералов, депутатов и тогдашних олигархов созрела революция, а вовсе не в массах солдат или крестьян.

В возвращение данных наследников в реальное управление современной Россией вы, конечно же, не верите, и вы просто в этом поучаствовали по-дружески? Политического смысла в данном акте нет?

Никакого. <> Это было частное мероприятие. Но хотел бы обратить ваше внимание: такого количества титулованных гостей, причем титулованных не только, которые давно без трона и, кроме фрака и, так сказать, орденов у них ничего нет, но и тех людей, которые, например, на Питерский экономический форум не приезжают, а их приглашают, как, например, князь Лихтенштейна, у нас в стране не было никогда в одном месте.

Был скандал с ротой почетного караула. Как вы думаете, почему военных это мероприятие разозлило?

Я не могу судить о том, кого и что разозлило, потому что, насколько я знаю от организаторов свадьбы, в организации свадьбы играла большую роль администрация Санкт-Петербурга, поэтому, мне кажется, все вопросы надо адресовать к ней.

Вы сейчас связаны с какими-то политическими силами в России? Вы кого-то конкретно поддерживаете? Почему Вы до сих пор не создаете, например, монархическую партию? Теоретически такой проект, как вы считаете, может быть интересен?

Нет, он не может быть даже теоретически. <> Это оксюморон, потому что монархисты против партийного деления, монархисты вообще против выборов и против демократии. По этой причине я не считаю, что участие в демократическом процессе, который, в общем, представляет из себя плохо скрытую форму клоунады, является каким-то настоящим политическим путем для возрождения монархии и империи.

Почему в России никак не получается создать партию русских националистов?

Потому что русских националистов не может быть. Потому что русский народ является государствообразующим. В мире огромное количество наций, у которых нет государства, а у русского народа самое большое государство в мире, это и есть высшая форма нашего национального творчества. Поэтому нельзя быть националистом, не будучи государственником и патриотом. А если ты государственник, ты не хочешь делить Родину на партии, ты служишь Родине, а не партийному процессу.

Есть такое мнение, что власть очень боится русского национализма, боится, что националистическая риторика русских может отозваться этническими конфликтами на окраинах. Что вы про это думаете? Вы ощущаете это на себе? Внимание спецслужб, административный ресурс в этом случае за вас и за ваших соратников, как вы думаете?

Административный ресурс, так же как силовые структуры, полны русскими людьми, по этой причине им трудно бороться с русским национализмом, потому что они сами русские. А то, что касается 282-й статьи за экстремизм, которая совсем недавно, до этих изменений в Конституцию, применялась в основном как раз к русским, то да, конечно, ее стало меньше по отношению к русским. Более того, в ситуации, когда у нас такое количество нелегальных мигрантов, тут безусловна вспышка самоидентификации, потому что ты как-то должен себя отделить от того, что происходит на улицах. Но это проблема не русского национализма, это проблема нелегальной миграции, потому что люди вынуждены защищать себя, а, защищая себя, они должны себя как-то назвать.

Хотела бы уточниться по поводу слов Владимира Владимировича Путина. Он назвал тех, кто говорит «Россия для русских», придурками либо провокаторами. Вы с этим тезисом согласны?

Безусловно.

Как современные россияне должны относиться к сильным лидерам в национальных республиках? Пресловутый вопрос Рамзана Кадырова.

Русские, я бы ельцинский новояз «россияне» использовал как можно меньше, должны относиться к русским чеченцам хорошо, потому что русский чеченец, осознающий себя солдатом Путина и осознающий себя русским, коим является Рамзан Кадыров, — это хорошо для империи, это хорошо для России. А националист в своей республике, практикующей, например, то, что он хотел бы увидеть республику вне России, то, что он хотел бы отрезать всякие корни, соединяющие его республику с общей нашей историей, — этот человек, безусловно, враг.

То есть все люди, которые не поддерживают территориальную целостность современной России, — враги и предатели? Но все остальные люди, представители других этносов, которые видят себя, свое местонахождение, свою республику в пределах существующих границ, — патриоты?

В этом суть империи, а русские создали империю. И если мы не можем и не будем справляться со своим бременем государствообразующего народа, который должен все-таки как старший брат к младшим относиться всегда с любовью, с нисхождением и терпением, то тогда у нас не получится быть Российской империей, потому что тогда мы быстро станем англосаксами и в этом случае будем поступать так же, как они.

Всегда в такой империи встает вопрос, может ли представитель нетитульной нации стать в один прекрасный день президентом? Вы себе представляете русского грузина, русского армянина, русского татарина? Вы представляете себе ситуацию, когда такой человек еще раз возглавит Россию?

Такая ситуация была, и, кроме того, хорошего Сталина, которого любят наши сталинисты, вспоминают о том, как он выиграл войну, напоминаю о Сталине, который был, наркомом по делам национальностей, который участвовал в прирезании Казахстана в 1936 году, русских земель, который вместе с Лениным делил вот этими искусственными границами опять же за счет русских земель. Поэтому я бы говорил о том, что в империи, безусловно, государем и императором должен быть русский человек, который осознает свою принадлежность к этой стране, а не к какой-то ее окраине.

Есть ли у вас реальный ответ на проблему миграции? Переселение людей из неблагополучных регионов мира или неблагополучных, условно говоря, наших соседских регионов — как вы к этому относитесь? Все хотят переехать жить в Россию, но не все здесь адаптируются. Что с этим делать и как адаптировать этих людей?

Разумеется, есть совершенно четкий сценарий и четкий рецепт, что с этим делать. В Европе с этим нельзя сделать ничего до тех пор, пока французы не осознают себя французами и не начнут говорить, что они французы, а мы французы, потому что мы католики, мы говорим на французском языке, у них должна быть самоидентификации. Если французом является всякий, любой человек, находящийся в данный момент на территории независимо от того, как он сюда попал, то конец такой Франции, ее больше нет.

Но Мбаппе [футболист сборной Франции] же француз.

Для меня нет и для моих французских друзей нет.

А кто он?

Ну а по-вашему, он французом стал в какой момент?

А как они воспринимают? У них практически половина сборной Франции по футболу...

Да, поэтому как раз французские эти самые правые не очень болеют за свою сборную. Могу сказать, что, например, когда здесь был финал, я был удивлен, что часть французов не болела за своих, например.

Возвращаясь к нашей истории, возвращаясь к России. У нас для того, чтобы понять, что делать с нелегальной миграцией, перво-наперво надо понять нашу самоидентификацию. Если в нашей самоидентификации мы понимаем, что мы, граждане России, вот такие, мы там русские, татары, чечены, кто угодно, но мы, например, не узбеки и киргизы, потому что узбеки и киргизы живут у себя в Узбекистане, Киргизстане, с которыми мы дружим и с которыми все в порядке, но все-таки у нас есть своя самоидентификация, тогда мы из этого вычленяем свои ценности, те ценности, которые у нас прописаны в Конституции, в стратегии национальной безопасности. И если, например, приехавший к нам мигрант на работу эти традиционные ценности разделяет, он, например, говорит на русском языке, соответственно...

То есть фактически получение грин-карт. Если человек может получить некий грин-карт, то он может работать на территории России.

Совершенно справедливо. Есть простые три способа, которые мы обсуждаем с тем, кто принимает решения, Администрация президента, МВД, когда я говорю слово «мы», я имею в виду Всемирный русский народный собор. Есть простые три вещи. Первая: у нас сейчас до 90 дней может пребывать нелегальный мигрант без всякой регистрации на территории. И МВД с этим согласно, и все с этим согласны, что это пребывание должно быть ноль дней: если ты заехал, ты уже сразу должен заехать сюда законно, зарегистрировавшись. Если ты пребываешь незаконно, ты должен быть депортирован немедленно.

Теперь как депортировать, потому что после этого МВД говорит: у нас несколько миллионов нелегальных мигрантов, за чей счет мы их будем вывозить? В этой связи они должны заезжать, оставляя депозит, и этот депозит должен оставлять либо работодатель, который их завозит и рассказывает, что он иначе не может убрать тут урожай на полях или построить очередной «человейник», либо сам человек должен оставить депозит. Какая это будет сумма? Ну, положим, 60 тысяч рублей.

То есть в той парадигме, о которой вы говорите, это вообще пересмотр всей экономической системы?

А нам не нужны эти метры. Мы зачем гордимся темпами ввода нашего жилья? У нас что, большая советская очередь? У нас главная проблема, если мы посмотрим социологические опросы, — это этническая преступность на улице, вот что действительно беспокоит людей, а вовсе не то, будут еще 15 квадратно-метровые квартиры для этих же мигрантов или нет. Поэтому это вообще не является ценностью, ввод жилья. Мне кажется, что у Хуснуллина должен быть другой KPI — у Хуснуллина должны быть километры освоения квадратные, а не квадратные метры, тогда жилье спустится на землю, у нас будет ИЖС [индивидуальное жилищное строительство], а для того, чтобы строить ИЖС, тебе не нужно такое количество рабочих, это не такие гигантские небоскребы, которые сейчас строятся без балконов для, собственно говоря, тех же приезжих из Средней Азии.

Но вам бы любой человек возразил, что это часть большой экономической системы, в которой не только существуют рабочие места для мигрантов, но автоматически формируются новые рабочие места для...

А я вам как человек, имеющий к экономике непосредственное отношение, могу сказать, что это неправда.

А зачем тогда?

А потому что у нас стоят. <> Потому что наш девелоперский комплекс устроен на 70% из ипотечных денег, и эти ипотечные деньги сейчас легче всего осваиваются на так называемых многоквартирных домах.

Как только 70% этих денег, как сейчас, будет идти на ИЖС, у нас зацветут города и регионы, потому что города лягут на землю, будет ИЖС, в них люди будут больше заводить детей, потому что в однокомнатной квартире не родишь много. Это все решит много-много разных вопросов, о чем мы написали, например, в докладе Всемирного русского народного собора под названием «Россия — 2050: образ будущего».

Как Вы считаете, почему среди ученого сообщества о вашей книге «Империя» некоторые говорят, как о политическом памфлете или ненаучном труде? Более того, есть мнение, что эта книга — совместный труд людей. Как вы к этому относитесь?

Ну как я могу к этому относиться? <> Это вопрос от какого-то телеграм-канала. Моим историческим рецензентом выступил академик Сергей Павлович Карпов, и мне странно было бы именем Сергея Павловича Карпова спорить с неведомым мне телеграм-каналом.

Но в мире гибридных войн приходится спорить с анонимами.

Поэтому я хочу на это сказать, что нет, я как человек аккуратный, безусловно, получил соответствующие рецензии и у историков, и у экономистов, и поэтому мой труд не является политическим памфлетом несмотря на то, что, вероятно, его направленность не так нравится авторам этого вопроса.

Хочу вас попросить процитировать из вашей же книги цитату, которую вы считаете выдающейся.

Это было бы нескромно... <> Но каждый параграф у нас заканчивается одним и тем же, он заканчивается цитатой из апостола Павла, который во втором послании коринфянам написал о том, что зло не придет в мир, пока не будет забран из среды удерживающей. «Удерживающей» по-гречески «катехан». И вот этот «катехан», согласно апостолу Павлу, — это Римская империя, причем это империя еще даже до того, как она стала христианской. Так вот именно этому «катехану», этой империи посвящена книга.

Никогда не было мысли построить Царьград? Поехать в Сибирь, например, и построить Царьград.

Ну зачем? <> У меня есть земля в Подмосковье. <> Это моя родина, я там родился, почему я должен... <> ее покинуть?

Просто представить, что мы живем в Москве, а у нас город рядом Царьград, сложно достаточно. Или это возможно?

Невозможно, потому что Царьград — это Константинополь, и для любого русского человека это именно этот город.

Вы создаете новую русскую этику. У Запада она своя, Вы создаете свою. На основе чего? И что все это значит?

Общественная мораль, традиция и нравственность исчезли из нашего языка. Вот если мы посмотрим на повестку западную, то мы увидим, что у них слова «толерантность», или что они еще любят использовать, «достоинство», еще какие-то слова из-за меньшинств, которые защищают права меньшинств, они полностью заполонили эфир. У нас совершенно нет слов, которые говорили бы о правах большинства. Даже, например, они сами утверждают, что страшно далеко от медицинских фактов, что сексуальных меньшинств 10%. Но столько, сколько мы их видим по телевизору, где это либо главный герой, либо друг главного героя, либо главная героиня, то такое ощущение, что их 90%.

Я про их повестку, я про американцев, куда мы, слава богу, никогда не попадем, я надеюсь. У них что произошло? У них большинство-то оказалось совершенно унижено и его никто не спрашивает. Это консервативное большинство, которое до сих пор в Америке было консервативным. Но дальше произошло что? Дальше открытие тех самых пресловутых окон Овертона, сначала немножко, раз в месяц показали, потом раз в неделю, при этом все это было с негативной коннотацией, со знаком «минус», потом это стало нейтральным, потом со знаком «плюс», а потом обязательным. Вот это случилось за последние 20 лет. А у нас, слава тебе господи, еще это не стало обязательным, и поэтому я считаю, что это, конечно, безусловно, можно и нужно остановить.

Потому что дети наши уже гораздо больше находятся в этой западной повестке, в американской, чем мы. К примеру, те вещи, которые являются неприемлемыми для 10% общества, если мы разложим этот наш социологический опрос в России на поколения, соответственно, младше 25, и старше 50, и средних, то мы увидим, например, что принятие разврата и форм разных извращений, которые на Западе теперь уже стали нормой, у нас 90% не приемлет, а 10% приемлет, но из этих 10-30% среди молодежи. И вот эти 30% когда-то станут взрослыми. <> Если мы сейчас это не остановим, то у нас тоже наступит «родитель один», «родитель два», и этот весь трансгендер с 56-ю гендерами.

Почему вы отошли от «Лиги безопасного интернета»?

Потому что это для меня был проект, который мы начали давным-давно, тогда, когда государство этим не занималось. И тогда мы фактически стартовали то, чем потом начало заниматься государство.

То есть вы послужили триггером?

Тот же самый ваш начальник Сан Саныч Жаров тогда был в Роскомнадзоре, и тогда у Роскомнадзора юридически не было возможности, например, без суда обращаться в прокуратуру. После того, когда все эти законодательные изменения были приняты, не было потребности уже в такой общественной организации, потому что у нас на пике работали там десятки людей, сотни волонтеров, и, конечно, та «Лига» стала не нужна в тот момент, когда многие наши сотрудники, например, пошли работать в тот же самый Роскомнадзор. По этой причине вообще все, что я делаю, — это в тот момент, когда государства там еще нет. Вот когда государство туда уже развернулось и пришло, я не нужен, и я считаю, что я должен уступить место государству, потому что люди справятся с этим лучше, больше и, так сказать, с государственным аппаратом вряд ли стоит конкурировать.

Сначала про вашу книгу. Как продается? Тираж был большой?

Да, издательство «АСТ»... Отлично, весь тираж уже реализован. <> Нет, пять тысяч. Но для специальной книги, для специальной литературы...

Сколько на себя забрали, выкупили?

500. <> Как положено, авторские. А сейчас будет второй тираж.

Какой государственный лидер из наших современников для вас образец, помимо Владимира Владимировича Путина?

Раз Владимира Владимировича Путина нельзя, пусть будет Си Цзиньпин… <> который, между прочим, автор «Китайской мечты — 2050».

Любимый сериал о монархии?

«Карлос V», Carlos, Rey Emperador испанский.

Гумилев или Есенин?

Гумилев.

В какой исторической эпохе Вы бы хотели жить?

В V веке.

СССР или Российская Федерация?

Российская империя.

Израиль или Палестина?

Иерусалим.

Николай II или Александр II?

Николай II.

Краснов или Деникин?

Деникин.

Достоевский или Солженицын?

Достоевский.

Лучший русский писатель среди наших с вами современников?

Практически ничего не читал. <> Честно. Я художественную литературу практически не читаю.

Даже Захара Прилепина?

Совсем.

Акунина? Ну так, чтобы ознакомиться с тем, что происходит.

Да, Акунина, конечно, читал... <> Акунина я читал, но, Вы знаете, у него такое ощущение все время, что вот не можешь оторваться, зато потом как после наркотиков что-то остается внутри темное. То есть у него какая-то безысходность, у него всегда зло сильнее добра, а я такое не люблю.

Главный философ современности?

Дугин.

Существует ли мировое правительство?

В смысле конспирологов — нет, в смысле людей, принимающих решения, — да.

Ротшильды или Рокфеллеры?

В последнее время все равно.

Вы встаете во время исполнения нашего государственного гимна?

Конечно.