Цвай бир!
Государство щедро даёт деньги на патриотизм, на фильмы про войну, подвиг, удивительную храбрость, отчаянную самоотверженность. И снимают: про Сталинградскую битву («Сталинград» Фёдора Бондарчука), про снайпера-героя Людмилу Павличенко и оборону города-героя («Битва за Севастополь» Сергея Мокрицкого), про легендарный побег на танке из плена («Т-34» Алексея Сидорова), теперь вот про другой побег, уже не легендарный, а имеющий реальную основу, задокументированный в рассказах (показаниях) многих свидетелей. Однако во всех перечисленных фильмах (и многих неперечисленных) на первый план выходит не подвиг, не правда героических и трагических лет, а что-то другое, подспудное, что представить в обстоятельствах военного времени было невозможно, но, видимо, отвечает чаяниям кинематографистов (в первую очередь продюсеров) нашего времени.
В Сталинграде ожесточение наших бойцов и ненависть к врагу были такими, что немцы (венгры, итальянцы...), сметённые в рукопашном бое, сдавались или бежали, жалуясь потом, что русские воюют не по правилам, а в одноимённом фильме главный отрицательный герой, нацист, насильник и убийца, вдруг предстаёт фигурой мощной, «сложной» и не такой уж отрицательной. Не врагом, а «старшим партнёром» в противостоянии, в котором он не проигрывает.
В «Т-34» наш герой в исполнении Александра Петрова выглядит тоже несколько мелкотравчато в сравнении с выдающимся немецким асом танкового боя. В конце, когда «Петров» всё-таки побеждает, нацист протягивает ему руку, и наш... её пожимает и даже, кажется, готов спасти гада, но гордый немец разжимает руку и падает в реку. Кинематографисты как будто извиняются за то, что наши деды так нехорошо поступили с их гросфатерами во время войны. Есть во всём этом что-то подобострастное. Так же и в «Битве за Севастополь», где главное – не подвиг женщины на войне и даже не трагедия Севастополя, а удивительная дружба нашей хорошенькой снайперши с великой американкой Элеонорой Рузвельт.
«Девятаев» (его сценарий писали сценарист «Битвы за Севастополь» Максим Бударин, а также Георгий Селегей, Константин Галдаев и Ильгиз Зайниев) превзошёл названные фильмы. Он непохож на экшен-фэнтези, как упомянутое понравившееся молодёжи танковое шоу. Он более приземлён, приближен к фронтовой и лагерной правде. И действительно, никуда не деться от реальной истории, которая была известна давно. Об удивительном побеге из лагеря на острове Узедом, где фашисты испытывали ракету «Фау-2», 23 марта 1957 года рассказала «Литературная газета» в очерке Яна Винецкого «Мужество». Реальная история гениально драматургична. Что там «Побег из Шоушенка», девятаевский «улёт» на немецком бомбардировщике с девятью товарищами круче!
Была ведь и первая попытка побега (удивительно, что её нет в фильме), когда в лагере военнопленных Девятаев возглавил группу для побега и захвата немецкого самолёта. К аэродрому из барака тайно делался подкоп. Копали ложками, лезли под землю голыми, чтобы не испачкать одежду и никто ничего не заподозрил. Но незадолго до окончания подкопа его обнаружили (кто-то стукнул из своих), и участников отправили в лагерь смерти Заксенхаузен. Однако там Девятаеву, первому кандидату на ликвидацию, с помощью опытного сидельца удалось выдать себя за другого, уже умершего пленного, и это в фильме соответствует исторической правде, но...
Выдуман невозможный персонаж: земляк, однокашник и однополчанин Девятаева лётчик Ларин, попавший в плен и перешедший на сторону врага, его играет умеющий быть убедительным талантливый Павел Чинарёв. И совершенно неожиданно этот бравый предатель становится главным героем фильма наравне с Девятаевым (Павел Прилучный). Заставила нахмуриться в поисках чего-то тяжёлого сцена их встречи. Ларин в концлагере предстал немецким офицером – на родине все думают, что он погиб смертью храбрых, а он уже офицер вермахта. В скобках замечу, что никаким офицером Ларин не мог стать – немцы перебежчикам не доверяли и так их не возвышали.
Ларин агитирует военнопленных перейти на сторону врага и вдруг замечает среди них Девятаева. После чего происходит. сердечное объятие двух друзей. Как будто на съёмках встретились давно не видевшиеся коллеги, долго работавшие в одном театре, но потом один из них ушёл, потому что его пригласили сниматься в Голливуде!!! То есть как будто ничего не произошло, как будто не было трёх лет войны и это не два заклятых врага (ведь предатель хуже врага). Друзья беззаботно пьют баварское пиво, закусывая немецкими сосисками! Не только Станиславский, но и все лагерники вместе с Девятаевым встали бы из гроба: «Не верю, всё вы врёте, гады!»
Далее параллельно с основным, реальным сюжетом подготовки побега разыгрывается воображаемый, переходящий в реальный диалог Девятаева с Лариным, который якобы помогает Девятаеву разобраться с панелью управления «Хейнкеля». А в финале Ларин всё делает, чтобы уничтожить друга. Девятаев же в фильме настолько прекраснодушен и глуп, что всё делает, дабы не предать память о дружбе. Несмотря ни на что. Ни встретившемуся потом в трамвае отцу Ларина, ни контрразведчику в госпитале он не открывает правду о друге. Попробовал бы он в действительности что-то утаить! Да и зачем? Кстати, офицер советской контрразведки, в соответствии с либеральными штампами в изображении войны, самый отвратительный персонаж фильма, омерзительнее всех самых омерзительных нацистских прихвостней.
И зачем в финале появляется надпись, что благодаря доставленным Девятаевым секретным документам удалось запустить первый советский спутник? В угнанном «Хейнкеле» были карты аэродрома и расположения установок «Фау-2» (их наши потом и разбомбили). Да, Королёв встречался с Девятаевым, тот ему рассказывал, как ему запомнились испытания «Фау-2» на Узедоме, но чертежи ракеты? Враньё!
Очень горько. Кинематографистам досталась грандиозная реальная история, на съёмки выделены огромные деньги, а её взяли и изгадили, попутно дискредитируя Героя Советского Союза, придумав ему дружбу с предателем-нацистом (и говорится, что Девятаев героем стал в том числе потому, что не предал друга, и правильно, надо научиться прощать, кто ж не ошибается).
И это то, что заставляет не рекомендовать эту фильму к просмотру, впрочем, она художественно так слаба, что провалится в прокате и без нашей помощи.
Александр Кондрашов