Дровяные бобыли
Когда открылась станция метро "Беговая" я сильно обрадовался и немного огорчился. Обрадовался функционалу — теперь у матушки есть своё метро (не прошло и четверти века... то есть, прошло). Огорчился названию — большей невнятицы трудно было придумать. Само собой, нэйминг исходил из режима жоской экономии мозгов — раз поблизости улица Беговая, то, стало быть, и метро... Проблема в том, что название улицы тоже высосано из пальца. Можно подумать, что из спортивного, но нет.
Ленинград и окрестности — карта 1957 года. Видно, что земли в этом районе нет. А есть что–то жидкое и полужидкое.
Лет 40 назад, здесь не было не только улицы, но и вообще земли, по которой можно было бы бегать — была мель, плавно переходящая в плавни (каламбур случаен) и далее в болото. А лет 35 назад это безобразие начали засыпать — благо недорого, стационарная песконамывочная машина стояла на месте газпромовской кукурузины — и застраивать панельными домами. Последняя стройка СССРа. Но по стройке тоже особо не побегаешь. Таким образом, "Северная лахтинская отмель" (красиво звучит, между прочим, вполне претендент) стала называться... А как оно теперь называется?
Топографическая карта Ленинградской области от 1982 года. Это первая карта, на которой появляется новая земля. Но домов и улиц ещё нет.
В строительных документах этот клочок рукотворной земной тверди жил под мутной аббревиатурой СПЧ — не Совет по Правам Человека, а Северо–Приморская Часть. Геометрически это почти правильный ромб, вытянувшийся длинной диагональю примерно с запада на восток. Верхняя (северная) половина ромба — это железная (и автомобильная) дороги, южная — насыпная береговая линия (ныне — парк зоолетия). Спрашивается: зачем изгибать дороги, а не провести прямо по диагонали — теперешнему проспекту Савушкина? Затем и изгибать, что, когда дороги строили N веков назад, там ещё камыши колосились. Место искали повыше и потвёрже.
Парк зоолеттия. Фото 2012 года. Место выхода метро видно, но самого метро ещё нет, хотя люди здесь живут года этак с 90–го.
Но СПЧ — это не топонимика, а слёзы горькие. Не удивительно, что три весёлых буквы не прижились (хотя первожилы их ещё помнят), и огромный, чётко очерченный район остаётся безымянным. А вот соседи по–взрослому имеют имена: с запада — Лахта, с востока — Старая деревня. Юг не рассматриваем — там общая для всего Питера вода. Север тоже — там была свалка на болоте. Не "подсвалочная" же называть. Топонимический вакуум, вообще говоря, штука небесплатная. Через исторические названия местностей осуществляется связь поколений. В том числе. А там, где она прерывается, плодятся манкурты.
2011 год — Охта–центр уже юридически стал Лахта–центром, но строительство ещё не началось. Ещё видны остатки остановленных земснарядов в южной части Бобыльской слободы.
Поскольку "Лахтинская отмель" — действительно не вполне подходящее название для сухопутной локации, то кто запрещает поискать наиболее близкие прилегающие топонимы. Итак, западной границей района является речка Бобылка. Совсем коротенькая, но важная — она соединяет Лахтинский разлив с Маркизовой лужей. Река получила название от Бобыльской слободы, где жили отставные солдаты, которым некуда было возвращаться. В этой слободе теперь фактически и стоит газпромовский фаллос. Аж слёзы умиления наворачиваются.
2018 год. Северная часть Бобыльской слободы ещё жива. Но это не надолго.
Бобылей запомнили — идём в другую сторону. Восточный край СПЧ нонеча обозначен помпезным жилым комплексом под дурацким названием "Золотая гавань". Совесть у маркетологов, знамо дело, резиновая, но по иронии судьбы гавань тут действительно была. Только, разумеется, не золотая. А какая? От стародеревенских аборигенов я слышал, что её называли Дровяная. Кроме того, самолично видел, гуляя там в конце 80–х, что вся береговая линия от устья Большой Невки до Бобылки была усыпана брёвнами, а в искусственной тупиковой протоке (той самой, ныне засыпанной гавани) мирно ржавели никому не нужные буксирчики в количестве.
План из путеводителя Суворина от 1916 года. Хорошо просматривается маленькая искусственная гавань — канал плюс пруд.
Вот он — наиболее вероятный претендент на нэйминг. Но зачем здесь дровяная гавань? Кому в болоте нужны дрова? На самом деле, "дрова" — это эвфемизм. Речь идёт о пиломатериалах, предназначенных для деревообрабатывающего комбината, который существовал на западной окраине Старой деревни до конца СССРа. С 1930 до 1938 он носил имя Рыкова. Когда старого большевика шлёпнули, все заводы его имени пришлось срочно разыменовывать.
1934 год. Трамвайное кольцо около завода Рыкова.
Но большевики не строили это предприятие. Они его банально национализировали в 1920 году. А построил лесопильный завод (и владел им) в 1896 году инженер И.А. Семёнов. Да, Россия была нормальной страной — инженер не исключает капиталиста и наоборот. Кстати, Иван Александрович был убеждённым тейлористом и вводил на своих предприятиях такие практики эффективного менеджмента, до которых Россия доросла разве что в XXI веке.
Моя детская поликлиника на Петроградке — бывший особняк Т.В. Белозерского — построена конторой Е.И Гонцкевича в 1913 году.
И, судя по всему, это была не единственная лесопилка, которая пользовалась дровяной гаванью. В Старой деревне находился также завод Е.И. Гонцкевича, который — как сговорились! — тоже инженер–капиталист. Я вот только недавно узнал, что детская поликлиника Петроградского района, в которую будучи ребёнком я хаживал регулярно, — дело рук того же Гонцкевича.
Брандвахта №278 на Ждановке, перестроенная в частное жильё.
Однако, у нас есть ещё претендент. Если мы глянем повнимательней на план Суворина, то увидим там загадочное слово "Брандвахта" прямо поперёк искусственного канала (который когда–то был естественным, но не таким глубоким и ровным). В данном случае речь идёт не о пожарной части, черпающей воду из пруда, а о внутренней таможне Морского ведомства «для прописки по Неве проходящих кораблей и в них кладей».
Т. А. Васильев, «Вид островов в Санкт–Петербурге», 1815.
Герой наполеоновских войн и будущий петербургский обер–полицмейстер Б.Я. Княжнин шутковал в рифму: "Корабли ещё у Лахты // Наблюдаются с брандвахты". По непроверенным данным организовал ея Пётр I, причём нанимал на службу русских пиратов — ушкуйников. Скилзы у них прокаченные — в случае чего и на абордаж могут пойти. И платить не надо — такие таможенники сами возьмут с контрабандистов всё, что причитается.
"Дача Алсуфьева" до сих пор жива и даже получила в 2016 году статус объекта культурного наследия регионального значения. Что, правда, не отразилось на ея плачевном состоянии.
Но и это ещё не все варианты. На том же Суворинском плане чуть правее брандвахты виден участок, обозначенный как "Петровский яхт–клуб". И тут у нас целый букет возможностей, потому что яхтсмены появились здесь только в начале XX века, а до того на картах участок обозначался как "Дача Дурасова". Представляете, назвать район Питера — Дурасова дача! Круто, правда? Но ещё в середине XIX века этот же участок носил имя "Дача Олсуфьева". Полковник Олсуфьев (Алсуфьев) был мужчина серьёзный, к Крымской войне он построил на своей земле маленькую мавританскую крепость, окружил её валами и каналами и поставил артиллерийскую батарею — мало ли, вдруг англичане через Сестрорецк попрут.
Сравнение с испанской "Альгамброй", разумеется, льстит, но надо и совесть иметь.
Ну, и напоследок — Олсуфьевская дача, носила также название "Редут Альгамбра". Редут — понятно, а вот второе слово откуда? Дело в том, что до Крымской войны на дачной территории располагался одноимённый увеселительный сад. Очевидно, садоводы намекали на знаменитый испанский парк. Конечно, Альгамбра — это был бы самый благозвучный вариант, но где Испания, а где чухонския болота...
А, может, я ещё чего упустил?
P.S. А газпромовский столп надо было не у Дровяной, а в Угольной гавани ставить — самое место. По всем раскладам.
Написал hovan на porebrik.d3.ru / комментировать