«Обзванивала близких и признавалась в любви»: как живет женщина с лейкозом
«Обзванивала близких и признавалась в любви»: как живет женщина с лейкозом
В какой-то момент Игорь сказал: «Не ты болеешь — мы болеем. Не думай, что ты одна».
Елена уверена: без мужа не справилась бы. Кто знает, когда родилось это «мы».
Может, в тот момент, когда она влюбилась в развеселого парня и по совместительству военного врача.
А потом обнаружила себя, «девочку-библиотекаря из Ленинграда», в шляпе, кожаном пальто, на высоких каблуках стоящей на крошечном перроне посреди сопок где-то в краю бывших ссыльных в далеком Забайкалье. И на всю жизнь запомнила свои первые мысли: «кошмарный ужас».
«А потом мы немного привыкли, — вспоминает Елена. — Конечно, в тех краях было много ненадежных людей, таких «перекати-поле», которые переезжали по стране, зарабатывали — вольная братия. Но местные очень хорошие. Сибирский народ щедрый. Да и военных ценили. Где военные — там порядок. А в тех краях это особенно было заметно.
Да еще муж у меня военный врач. С утра солдатам раны зашивает, вечером бабуля ему козу может привести — полечи. В военторг местные приходили, у нас снабжение было получше, чем в сельпо. Так три года и прослужили».
А может, это «мы» появилось, когда Елена надела погоны?
«91-й год. Нас тогда из Германии уже вывели в Латвию. Маленький гарнизон. Объявили военное положение, денег не хватало, работать негде.
Служба в армии — нормальный выход из положения для женщины: муж служит — и ты в погонах. Многие потом уволились, а я осталась на 25 лет».
Это потом Елена выучилась на связиста. А призвалась в армию она библиотекарем-киномехаником:
«В Доме офицеров у нас был замечательный клуб. В будни выдавала книжки солдатикам, а по выходным фильмы показывала. Тогда уже были у нас хорошие американские: “Рембо”, “Рокки”».
Уже в погонах Елена с семьей вернулась в Россию. Сертолово, поселок под Петербургом. Осень, чистое поле, военные палатки, Елена с маленькой дочкой и на последнем месяце беременности сыном. Потом им все же выделили большой учебный корпус, и семьи заселились в классы — уже здорово, крыша над головой! Один умывальник на 50 семей, но был.
«Во главе угла у нас стояло не "создать детям уют", а окопаться, и дети впишутся, — делится Елена.
— Что самое главное, вписывались. Дети привыкли иметь вещи, которые можно собрать быстро в сумочку. В одном гарнизоне мы, например, за два года пять квартир поменяли.
Собрать свой скарб за сутки — наш личный рекорд. У нас до увольнения никогда не было своей мебели, а вещи возили в тяжеленных ящиках из-под снарядов».
Или это «мы» образовалось в один из самых страшных моментов жизни. Сына надо срочно везти в Петербург. Требуется сложное лечение. Заполярье, вокруг воинской части на 150 км по тайге — ни души. Дорога до станции через перевал. Пурга, видимость ноль.
Елена отвечает:
«Да, север сближает. Это было чудесное время, в которым было и горькое, и сладкое. Суровые условия жизни. Там вообще естественным образом все в кучу сбиваются. Животные зимой — чтобы теплом одарить друг друга и пережить холода.
А люди круглый год помогают друг другу теплом душ. Без этого вряд ли выживешь».
Из Заполярья у Елены и ее семьи самые крепкие дружбы, самые теплые воспоминания. И это при том, что за весь период в армии служба в этом полку — в вертолетном батальоне связи — была для нее самой сложной. Но рядом всегда был Игорь, глава семьи. С годами развеселый парень, конечно, стал суровей, но это и понятно.
Когда первый шок от известия о собственной болезни прошел, Елена вдруг четко поняла: «мы» было всегда.
Только его забыли в бесконечной суете переездов, в неустроенности быта, в безденежных 90-х и заполярных бурях. Забыли приваленное скарбом на дне одного из багажных ящиков из-под снарядов. И вот теперь нашли.
У Елены острый миелоидный лейкоз. Ей нужна трансплантация костного мозга. Есть люди, которые создают свое «мы», вступая в регистр доноров, и благодаря им Елене в этой базе нашли «генетического близнеца». Теперь нужно его обследовать и подготовить к пересадке.
«Валяясь на больничной койке, в стерильном боксе, я поняла, как мало говорила мужу, что люблю его. Последний раз лет 27 назад. А детям — только когда они были маленькие.
Поэтому я занялась тем, что обзванивала близких и всем признавалась в любви».
И Елена услышала в ответ то, что ей самой всегда было важно услышать. Например, ей всегда казалось, что сын относится к ней холодно, а он сказал, что она самая лучшая мама. А Игорь произнес те самые слова: «Не ты болеешь — мы болеем. Не думай, что ты проходишь это в одиночку».
Фонд AdVita собирает 350 000 рублей на обследование донора костного мозга для Елены. 39 051 рубль из этой суммы пойдет на оплату работы координатора по работе с подопечными фонда.
«С начала болезни я, конечно, нарыдалась, — говорит Елена. — А потом подумала: чего слезы лить? Моя болезнь мобилизовала людей на хорошие поступки: мои дети узнали о существовании регистра доноров костного мозга, рассказали друзьям и знакомым и все вместе вступили в него. И, может быть, когда-то кому-то спасут жизнь, как мой донор согласился это сделать для меня. Я этому очень рада».