Черных лесорубов на Дальнем Востоке нет. Но есть транспортная недоступность

Инвестиции в лес

В развитие лесной отрасли Дальнего Востока инвестировано 19 млн руб., об этом сегодня заявили на ВЭФ. Сейчас в лесной отрасли реализуют 36 проектов, причем у 14 из них – иностранные инвесторы. Но отрасль нуждается в большем числе проектов, отмечает Анатолий Бобраков, заместитель министра РФ по развитию Дальнего Востока и Арктики.

«Отсутствие доступной инфраструктуры, отсутствие элементарных лесодорог не дает возможности отрасль развивать», – говорит он.

Заявлено, что сегодня лес Дальнего Востока недоступен для освоения. Участники дискуссии в один голос заявляют: нет сопутствующей инфраструктуры – складов, перевалочных пунктов, нет также лесных дорог:

«Лес не недра, он не полежит и не подождет, когда к нему доберутся. Его надо использовать. Министерство сейчас прорабатывает программу «Доступная лесосека». Она позволит инвесторам строить дороги, а государство будет им возмещать затраты: при увеличении арендной ставки за лес на срок действия арендного договора», – объясняет А. Бобраков.

Чтобы привлечь инвесторов в лесную отрасль, ведомство вводит цифровую систему «Лесвосток.рф». Она уже реализуется в Хабаровском и Забайкальском краях, но пока в тестовом режиме. Заявлено, что технология позволяет в онлайн-формате оценивать инвестиционную привлекательность тех или иных лесных участков – выдает информацию как о зонах, на которых запрещена коммерческая деятельность, так и о количестве насаждений, их возрасте, плотности в зонах, разрешенных для коммерческого использования. Участники рынка подчеркивают: сервис необходим тем редким инвесторам, которые готовы вкладываться в развитие отрасли. Причем «Лесвосток.рф» позволяет не только принимать экономически обоснованное решение о выборе лесного участка, но и подготавливать проектную документацию в удаленном режиме, подавать заявку на электронный аукцион.

Транспортная недоступность

Дальний Восток категорически отличается от лесопроизводства в Сибири или Западной России, подчеркивает заместитель министра промышленности и торговли РФ Олег Бочаров. Здесь по-другому располагаются мощности, заявляет он.

«Здесь по-другому также арендуется лес. Здесь последние три года лес давали в обмен на инвестиции. Сейчас можно экономически просчитать, к чему это привело. На Дальнем Востоке это привело к дисбалансу: арендован не весь лес. А тот, что арендован, используется только частично. Потому что инвесторы вынуждены строить дороги и вынуждены подстраиваться под волатильность рынка», – говорит он.

Рынок леса на Дальнем Востоке таков: сам регион не может ни переработать древесину, ни транспортировать ее – железнодорожный тариф на транспортировку в западную часть страны съедает до трети всей прибыли. О. Бочаров признается, что он не верит в черных лесорубов, которые на собственных плечах выносят лес в Китай. А вот в необходимость строительства складов и перевалочных пунктов за счет государства верит. Сейчас инвесторы не готовы вкладываться в логистическую инфраструктуру, объясняет он. «Мы зачастую закрываем инвестпроекты с недообъемами. Мы вынуждены отзывать деньги, а это болезненный процесс для всех», – резюмирует он.

Лесопромышленники парируют: они готовы инвестировать в отрасль, но за это они просят снизить железнодорожный тариф на перевозку древесины, хотя бы деревянные пеллеты перевозить по тарифу бурого угля. Сейчас лесопромышленники платят на 37% больше.

Статистика этого года: объем лесозаготовки в первые 6 месяцев 2021 года снизился, если сравнивать с показателями за 2020 год. При этом, как подчеркивает заместитель министра РФ по развитию Дальнего Востока и Арктики, этот показатель снижается последние 3 года. А вот объемы производства растут.

«Если смотреть корреляцию с экспортом, то понятно: деньги инвестируют туда, где возможен рост», – поддерживает коллегу О. Бочаров.

Подсчитано, что в 2021 году экспорт дальневосточного леса снизился втрое, до 5 млн кубометров.

Бросай проект, правила меняются

О реализации крупных инвестиционных проектов в лесной промышленности говорил и вице-президент Сбербанка Владимир Ситнов. Но в их структуре компании доля Дальнего Востока – 1 млрд руб., «а это практически ноль».

Более того, о нежелании реализовать инвестиционные проекты на Дальнем Востоке заявила и крупная федеральная компания «Сегежа Групп». Подчеркнем, она реализует целлюлозно-бумажные заводы и комбинаты, в краткосрочной перспективе не хочет приходить на Дальний Восток, поскольку здесь нет понятных правил игры.

«Я не могу сказать, что компания не изучала возможности открытия представительства на Дальнем Востоке. Но этот регион удален, это транспортная недоступность. Мы не знаем этот регион – у нас лесоустройство 40 лет не проводилось. В 2015 году мы изучали возможность входа в Красноярск и Хабаровск. Выбрали Красноярск», – говорит управляющий директор «Сегежа Групп» Николай Иванов.

Причем бизнесмен подчеркивает, что привлечению инвестиций не способствуют также постоянно меняющиеся правила. В частности, с 1 января, менее чем через полгода, в законную силу вступает полный запрет на экспорт необработанной древесины хвойных и ценных лиственных пород.

«В европейской части нет никаких проблем из-за запрета экспорта. На Дальнем Востоке был бы логичен переходный период сроком на три, пять, семь лет. Потому что бизнес не может перестроить мощности одномоментно. Если бизнес и будет заходить в лесную отрасль Дальнего Востока, то при наличии понятных правил игры и при условии ГЧП в сфере создания инфраструктуры», – заявляет он.

Кстати, в дискуссии участвовали и те, кто поддерживал ввод экспортных ограничений. Правда, с оговорками: необходимо запрещать экспорт только высокотоварной древесины. «Запрет низкотоварной древесины при полном отсутствии местной инфраструктуры – это катастрофа. Когда созданы мощности и вводится запрет – это понятная история. А когда мощностей нет, то получаем резкий дисбаланс. Нужно найти решение, как экспортировать низкосортную древесину хотя бы в течение 3–5 лет. Мы не можем бросить эти вершки-корешки в лесу», – признается генеральный директор ООО УК «РФП Групп» Константин Лашкевич.