Актёр времён Хрущёва, Брежнева, Горбачёва, Ельцина, Путина
С Сергеем Никоненко удалось познакомиться благодаря Сергею Есенину. Он так долго под разными предлогами увиливал от интервью, переносил или откладывал встречу, что пришлось сыграть на его давней любви к поэту. Зная, что он директор Есенинского Культурного Центра на Арбате и страстный собиратель реликвий, связанных с «главным хулиганом советской России», я пообещал подарить ему редкую книгу «13 уголовных дел Сергея Есенина». Заодно похвастался, что дружил с её автором - полковником МВД Эдуардом Александровичем Хлысталовым, и сам редактировал эту рукопись в далеком 1991 году.
- Эта замечательная книжка у меня есть! – мгновенно отреагировал Сергей Петрович. В его голосе впервые прорезался нескрываемый интерес. – Так что пора встречаться. Приезжайте завтра в Дом кино.
В актёрской среде Никоненко слывет любимчиком фортуны. Даже документальный фильм о нём авторы назвали «О, счастливчик!» И действительно – поводов считать его обласканным судьбой множество: он - один из любимых учеников великого Сергея Герасимова, знаковый актёр для нескольких поколений зрителей, режиссер фильмов, давно ставших классикой. Причем в отличие от многих коллег по цеху он был востребован всегда – при Хрущёве, Брежневе, Горбачёве, Ельцине, Путине. В застойные для кино ельцинские времена на «Мосфильме» даже ходила шутка: если за год снята всего одна картина, можно не сомневаться, что в ней сыграл Сергей Никоненко. Как и положено баловню судьбы, Сергей Петрович удачлив и в личной жизни: без малого 50 лет назад женился на первой красавице ВГИКа и счастлив.
Но была ли на самом деле жизнь «счастливчика» так безоблачна?
Публикуем самые яркие фрагменты интервью Сергея Никоненко обозревателю FLB Андрею Колобаеву (полностью оно опубликовано 14 сентября 2016 года в газете «Совершенно секретно», которую в то время делала наша команда Агентства федеральных расследований FLB.ru)
«ДЕНЬ РОЖДЕНИЯ» ГОВОРУХИНА
- Сергей Петрович, сами-то считаете себя человеком фартовым?
- Конечно, отчасти с этим можно согласиться. Хотя экстрима в моей жизни хватало.
- Это вы о том, как в 2008 году заживо могли сгореть, когда вашу дачу на Валдае подожгли бутылками с зажигательной смесью?
- Не только! И на съёмках эпопеи «Освобождение» запросто мог погибнуть. Во время второго дубля, когда я пробегал под артиллерийским орудием, произошёл самострел. Если бы дуло пушки было хоть на метр ближе, я бы сейчас с вами не разговаривал. Я упал, потерял сознание. Повезли в больницу. Потом я на одно ухо частично оглох – оказалось, разбило барабанную перепонку...
И 26 июля 1969 года в Приэльбрусье на съёмках фильма Говорухина «Белый взрыв» мы с Люсей Гурченко уже сидели в вертолёте – должны были лететь на одну из горных вершин. Но решили, что сначала полетят Говорухин с оператором Васей Кирбижековым, инструктором и двумя ассистентами. Они полетели, и попали в серьёзную аварию. Вертолёт задел хвостом каменную морену - отлетели хвост, лопасти. Как он не взорвался, - это чудо! Все они, конечно, получили переломы, сильно побились, но остались живы. С тех пор Говорухин каждый год 26 июля праздновал свой «второй день рожденья». Так что мы с Люсей запросто могли оказаться на их месте.
- Действительно, счастливчик!
- А если я вам скажу, что меня фашисты на руках нянчили, это как? Правда, я в бессознательном состоянии был – мне было два месяца от роду.
- Расскажите.
- Папа посадил нас с мамой в поезд 21 июня 1941 года и отправил к себе на родину, в деревню под Вязьму - свежим воздухом дышать, молоко парное пить. И тут – война. Маме бы сразу – в поезд и назад. Но через неделю уже поезда на Вязьму не ходили, а в нашу деревню пришли немцы. По рассказам мамы, в наш дом зашли четверо технарей-ремонтников, уже в возрасте за сорок, дом им понравился. Завоеватели пришли! Сначала всех гусей порезали, а кур не трогали – куры яйца несли. Не били – и на этом спасибо! Сами заняли дом, а всех нас выгнали в сарайку жить.
Сергей Никоненко с мамой Ниной Михайловной
Баба Таня с мамой сделали из бочки маленькую буржуйку, и мы в сарайке жили втроем. Я этого не помню, естественно, но мне рассказывали, что меня они брали на руки и нянчили.
Мама моя - женщина отчаянная: весной 1942-го решила пробираться в Москву. С оккупированной-то территории, с младенцем… Шла через партизанские отряды, через линию фронта. Только в 1943 году мы добрались до Дубны, где жили наши родственники. Потом оказались в Рязаново – это рядом с Щербинкой, под Подольском. Но в Москву её не пускали, несмотря на то, что у неё была справка от командира партизанского отряда. Там было написано, что она в такой-то срок находилась в партизанском отряде. «А до этого где вы были? Будем проверять».
- Сурово как было.
- Оч-чень строго было! Москва наглухо закрыта была. В Москву мы попали только в конце 44-го года, зимой. Отец на санках нас с мамой вёз до станции Силикатная… Приехали в свою родную комнату в коммунальной квартире в Сивцевом Вражке, а там колотун страшный – не топили же. Только одна буржуйка топилась - у тёти Груши и все ночевали у неё чуть ли не вповалку.
10 ОДНОКЛАССНИКОВ ПРОШЛИ ЧЕРЕЗ ТЮРЬМЫ
- Вы же - «арбатский», а послевоенный Арбат – мне это Игорь Кваша рассказывал – считался чуть ли не самым приблатнённым местом в Москве. С яркой уголовной романтикой, суровыми законами двора…
- Я запомнил другое: в наш двор вернулись фронтовики – ещё мальчишки совсем, им было чуть за 20. На парад или праздник они ещё ордена надевали, а в другие дни во двор выходили и в «расшибец» играли друг с другом на деньги. (Хохочет.) Ещё - дети! Повоевали, а в игры не наигрались – не успели. Одно из самых ярких моих детских воспоминаний, как в апреле 1945-го с фронта приехал дядя Андрюша и повёл меня в Парк Горького. Там на набережной вдоль реки почти до Нескучного сада стояла немецкая трофейная техника - «Тигры», «Пантеры», мотоциклеты с пулемётами, БТРы, и вся детвора лазила там. Счастье детское – такие большие игрушки. Удовольствие было – во!
- Вы как-то о себе сказали: конечно, я был ещё тот шалопай. Были шпаной?
- Шпаной – нет. Шпаной – это значит, кого-то обижать. Настоящая арбатская шпана в те годы обитала ближе к «родине» Николая Афанасьевича Крючкова - в Проточном переулке. Вот там действительно суровые парни были. Приходили к нам драться двор на двор, но потом выпивали все вместе. Драться «до первой кровянки», «лежачего не бить» – эти правила железно соблюдались! Конечно, я не был пай-мальчиком. Мы и стекла били, и с фонарём под глазом я частенько домой приходил. Но это когда уже стал постарше. От мамы мне частенько доставалось за мои проделки.
- Обычно актёры из послевоенного поколения, рассказывая о своём детстве, говорили, что у них было два пути: в тюрьму или в театральную студию. У вас была такая дилемма?
- Конечно! Из моих 35 одноклассников человек 10 прошли через тюрьмы. А я уже с 13 лет занимался в московском городском Доме пионеров в драмкружке. Одной из первых пьес, в которой я выходил на сцену, была сказка «По щучьему велению». Я играл царя, а Емелю – Лёня Нечаев, будущий режиссёр, снявший прекрасные фильмы-сказки «Приключения Буратино», «Про Красную Шапочку»...
- Сейчас с кем-нибудь из друзей детства общаетесь?
- Десять лет назад готовили передачу обо мне, и я нашёл телефон Шурки Пасынского. У него была кликуха – Паса, у меня – Никон. Шурка – круглый отличник был, умница. Сейчас - академик или профессор химии, преподает в МГУ, недавно книгу стихов издал. А вот я в школе не отличался хорошей успеваемостью. Чтобы закончить десять классов, мне даже пришлось идти в школу рабочей молодёжи и устраиваться на работу – сначала кондуктором на автобусе, затем почтальоном.
- К этому периоду относится полукриминальная история, как вы подделывали контрамарки?
- Какой же это криминал? Это, я считаю, даже святое дело! Очень хотелось спектакль посмотреть, а денег на билет не было. Однажды на полу в театре Маяковского я нашёл пропуск на два лица, который кто-то обронил. Там стояла дата, место и – подпись. Я понял: научись я так писать, смогу ходить в театр каждый день. Мне тогда было лет 14. Ну и решился! Дома вырезал точно такой же кусок ватмана, нашёл тонкое раздваивающееся перо, точно такие же синие чернила и научился один в один копировать почерк, как потом выяснилось, администратора театра. Билетёры не глядя пропускали - настолько «липа» у меня получалась точная. А потом я совсем «обнаглел»: друзей, знакомых стал водить. Иногда со мной чуть ли не десять человек проходили. Я был в этом смысле «больной» ребёнок. Обожал театр! Видел некоторые постановки не по одному, а по 20 (!) раз. Особенно любил ходить на спектакли «Гостиница «Астория», «Гамлет»… Шикарные романтические костюмы, мощнейшие декорации. Потрясающе!
Первая роль Сергея Никоненко в фильме «Жизнь сначала», 1961 г.; С Еленой Прокловой в фильме «Звонят, откройте дверь», 1965 год
ЛЕКАРСТВО ОТ «ЗВЁЗДНОЙ БОЛЕЗНИ»
- Ваши педагоги во ВГИКе Сергей Герасимов и Тамара Макарова свой послевоенный курс называли «молодогвардейцами», следующий - «Рыбников - Ларионова», затем - «Гурченко-Кириенко». А ваш (несмотря на то, что там учились Жариков, Польских, Болотова, Прохоренко, Лужина) они называли - «Губенко - Никоненко». Вы с Николаем Губенко были их любимчиками?
- Вы спросите любого ученика Герасимова, спросите Ларису Лужину. Она вам скажет: «Герасимов меня любил больше всех!» Сергей Аполлинарьевич, как великий педагог и психолог, умел это ощущение внушить - каждый считал себя его любимчиком.
- Говорят, один из его уроков был урок скромности – Герасимов учил как не зазвездиться.
- Он не то чтобы учил. Если кто-то на курсе только начинал вести себя как-то неправильно, он иронизировал над этим так, что тем стыдно было. «Смотрите не тресните от собственной значимости!» То есть Герасимов сразу ставил «звезду» на место.
- У вас в кино более 200 ролей. Есть среди них самые дорогие?
- В 1967 году Сергей Аполлинарьевич снял меня в одной из главных ролей в своем фильме «Журналист». Картина получилась очень мощная, главный приз завоевала на фестивале. Вот там я почувствовал, что, как актёр, что-то уже умею. Очень для меня важны работы в фильмах «Красная площадь», «Парад планет», «Шестой», «Зимний вечер в Гаграх», «Завтра была война». А как режиссёр я очень люблю свою картину «А поутру они проснулись» по рассказам Шукшина, снятую в начале 2000-х. Я очень хотел это сделать, ведь благодаря Василию Макаровичу я стал режиссёром.
– Люблю ваши роли в более поздних картинах – «Классик» и «Китайский сервиз».
– А там все на редкость удачно сложилось – и драматургия, и режиссура, и актёрский ансамбль. Самое смешное, что в «Китайском сервизе» все на экране играют в покер, но до съемок никто, включая режиссера, не знал толком что это такое. А я был заядлый покерист, и мне пришлось объяснять им правила игры и всякие нюансы.
Раньше-то я был большой любитель карт. Играл во всё! И бывало, выигрывал крупно. Помню, у кинохудожника Феликса Ростоцкого я в покер выиграл довольно приличные деньги - по тем временам на них машину можно было купить. Но долг простил ему, сказал: «Накрой стол в «Метрополе», и разойдёмся». Ох, как он обрадовался! Но именно с тех пор, с 1973 года, я в азартные игры не играю – «завязал».
- Почему?
- Игорный азарт напугал. Я понял, что этот пакостный адреналин может быть посильнее любого наркотика.
Сергей Никоненко в кинокартинах: «Инспектор ГАИ», 1982 г; «Пиры Валтасара, или Ночь со Сталиным», 1989 г.; «Шестой»,1981 г.
ПРИШЛОСЬ ВРЕЗАТЬ РЕЖИССЁРУ ПО ПЕЧЕНИ
- Со съёмок уходили, хлопнув дверью?
- Нет, такого никогда не было. Другое дело, что иногда напихаешь ему как следует! (Смеется.) Как уйти со съёмок? Разве виноваты люди, которые с тобой бок о бок работают? Виноват какой-нибудь один администратор, если это касается быта. Пожалуй, единственный неприятный случай был в Вене лет десять назад. Женя Стычкин, Коля Бурляев и я приехали сниматься в одном австрийском фильме. Поселили нас в отеле в небольшой австрийской деревне. А рядом оживленная автомагистраль: машины круглые сутки – туда, сюда. Если окна – на дорогу, заснуть вообще невозможно. На третий день Женя попросил режиссёра переселить его в номер с окнами на тихую сторону. «Я не терплю капризы артистов! – заявил режиссёр. - Вы у меня сниматься не будете!»
- Круто!
- Я как это услышал, говорю переводчику: «Не хера себе! Переведи-ка ему: если ты такого артиста как Женя Стычкин снимаешь с роли за то, что он обратился с нормальной профессиональной просьбой, то и я у тебя не буду сниматься!» Вслед и Коля Бурляев говорит: «Я тоже не буду» Собрали все трое вещи и - в Вену! Зато перед вылетом город посмотрели, поели пирожных в знаменитой кондитерской «Захер». Жаль только, что в оперу на «Тоску» не сходили - ближайший спектакль был только через два дня.
- За свою долгую карьеру вы не вошли ни в один «чёрный список», были востребованы режиссёрами, любимы зрителями. В чём ваш секрет?
- Работай честно – вот и всё. Любой роли надо отдать всего себя, даже, если потребуется, через «не могу». Другое дело, вы спрашивали, я бастовал или не бастовал? Одного режиссёра пришлось ударить.
- За что?
- 1974 год. Незадолго до смерти Василий Макарович Шукшин собирался снимать фильм о Стеньке Разине, и свой сценарий к картине «Земляки» отдал своему однокурснику режиссёру Вале Виноградову. А тот недавно за хулиганство отсидел года полтора-два. Вернулся. Ему никто бы снимать не дал, но Шукшин сказал: «Валя, бери сценарий, ставь свою фамилию. Я позвоню, тебя примут на киностудии». И действительно Виноградову разрешили снимать. Но раз фортуна тебе улыбнулась – ты соответствуй хоть как-нибудь! А он то ли мстительный был, то ли чересчур обиженный. Или может, жаба душила – ведь его однокурсники (тот же Шукшин, Тарковский, Митта) уже вовсю прекрасное кино снимали. Я его перестал уважать еще раньше, когда на съемках в Нижнем Новгороде Виноградов попытался изнасиловать героиню – актрису Галю Ненашеву. Покарябал ей грудь, порвал платье, Галя еле вырвалась… Я ещё тогда хотел его отлупить. А здесь представьте ситуацию: на съёмку важной сцены прилетел Влад Заманский. Он приехал всего на один день, причём, добирался двумя пароходами, самолётом, поездом. А Виноградов вдруг начал капризничать: «Я эту сцену снимать не буду. Я - голодный!» Покормили – опять отменяет смену. Я встал у него над душой: как так? Тут он вообще ахинею понёс: «Мне понравилась девочка в съёмочной группе. Если поладим с ней, тогда снимем». Я администратору говорю: «Ну-ка подними его». Тот поднял. Я ему в печень – бах! «Ты вообще не имеешь морального права снимать такой материал шукшинский!» Я сам развёл всю ту мизансцену с Владом Заманским, а Виноградову сказал: «Говори «Мотор» и больше, гад, ни слова!» Он: «Мотор!» (Хохочет.) Хотя не без способностей был режиссёр, но вот… Подонок!
С ГРАНДИОЗНЫМИ ЛЮДЬМИ СУДЬБА СВОДИЛА
- Вы как-то сказали: «Об одном жалею – что на моей раскладушке не оставили автографы, те, кто на ней ночевал: Николай Губенко, Василий Шукшин, Геннадий Шпаликов, Эдуард Стрельцов...
- Не только… И Володя Качан, и Вадик Спиридонов, и прочие-прочие. Богемная жизнь у меня дома на Сивцевом Вражке была замечательной. Гитара, закуска, выпивка, все молодые, весёлые. Кто-то зависал до утра, кто-то на несколько дней. Время за полночь, куда идти? Ложись! Никита Михалков как-то позвонил после развода с Настей Вертинской: «Можно я у тебя переночую пару ночей?» «Ночуй хоть три». Целых восемь месяцев прожил! И жили мы очень весело…
Кстати, я пишу книжку о тех людях, которые оказали на меня большое влияние. И о тех, кого вы упомянули, обязательно - о моих учителях, о моих родителях.
Никоненко с Лидией Федосеевой-Шукшиной в фильме «Трын-трава». 1976 г.
Я ведь с такими людьми встречался! Что с Арамом Ильичом Хачатуряном за одним столом сидели и выпивали, это понятно – его сын Карен учился со мной на курсе, и мы приходили к нему в гости. Но я однажды и с Шостаковичем рюмку водки выпил… Это музыканты великие! А со сколькими великими артистами меня судьба сводила. Снимался с Николаем Гриценко, Олегом Ефремовым, Олегом Табаковым. Табаков в моих двух картинах снимался… Грандиозные совершенно люди! Думаю, лет через пять, если доживу, может, и допишу.
- Что мешает?
- Да мало времени! А письмо требует покоя. Мне говорят: «А ты наговори, и журналист тебе все напишет». Вот в это я как-то слабо верю. Потому что это уже не мой будет рассказ – не мои слова будут, не моя интонация.
(Книга Сергея Никоненко «Далёкие милые были» вышла в 2020 году в издательстве «Эксмо»)
- Кстати, у вас в юности была слава любвеобильного мужчины. Тем не менее, свою будущую жену - красавицу Катю Воронину - вы брали штурмом. Как определили, что именно она - ваша судьба?
- Екатерина самая недоступная была! Я во ВГИКе учился уже на режиссёра, а она – на курсе Бориса Бабочкина - на актёрском. Красавица была писаная, кто только к ней не подкатывал. Но нравом очень строгая - из старообрядческой семьи. Крепость! А мне всегда нравились недоступные девочки. Целый год мурыжила! И стихи читал, и в театры приглашал. Ни в какую! Но через год не устояла-таки перед моим обаянием. Получилось очень символично: мы сыграли свадьбу как раз 14 июля - в День взятия Бастилии.
Сергей Никоненко с супругой Екатериной Ворониной
- Ваш сын Никанор пошёл по вашим стопам, стал режиссёром. Как думаете, есть шанс, что скоро он нас всех приятно удивит?
- Надеюсь! Знаете, это ведь тоже дело случая – как повезёт. Но пока главное достижение Никанора в том, что он подарил нам внука и внучку. За это я ему уже очень благодарен!
- Станислав Говорухин (29.03.1936 – 14.06.2018) на вопрос о секретах своей физической формы честно признавался: «Выпиваю, курю, ем всё, что нравится. Вот и весь мой «здоровый» образ жизни». Если переадресовать этот же вопрос вам?
- Секреты физической формы? К счастью, природа подарила мне хороший «обмен вещей», как говорил «всесоюзная баба Яга» Георгий Францевич Милляр. Бывает, и выпиваю. Но никогда не злоупотреблял этим делом. Просто я рано понял, что у слона и у соловья – разные дозы. Да и наглядный пример был у меня, извините – Никита Михалков! Который, как бы с вечера ни загулял, как бы весело не было, но в семь утра как штык вставал, делал зарядку, шёл под душ… Никита говорил: «Не можешь, значит, с вечера не надо баловаться!» Ничего лучше не придумаешь – делай как он и всё. Железный человек!
Материал подготовил обозреватель FLB.ru Андрей Колобаев