Давнее-давнее письмо Максиму Соколову о смертной казни…

Давно это было. Задали автору журналисты в очередной раз вопрос, насчёт смертной казни. В Талмуде не зря сказано: «Не спрашивай, и тебе не ответят». Ну, он им и ответил, что думал. Ещё не было убийства спящего ребёнка сумасшедшим в детском саду, девочку-школьницу не зарезал подонок в гаражах в Саратове, доцент-расчленитель питерский аспирантку ещё не прикончил… Много чего тогда ещё не было. Но гуманизация системы отечественного суда в полный рост была, адвокаты и политики на эту тему старались как могли и было понятно, что ничто в этом мире так не важно, как наша интеграция в Европу. Точнее — изнасилование под разговоры об этой интеграции, страны, с извращением самого понятия о справедливости. Но интеллектуалам нашим это было вовсе не важно, а справедливость… Какое, в сущности, устаревшее в наше время понятие! И прочёл то интервью Максим Соколов. Не понял, судя по всему в нём ничего, но автора на всякий случай лягнул. В ответ на что было ему написано письмо. Приведём его без купюр — очень уж актуально, а то опять дискуссия о смертной казни поднимается, на тему того, почему её именно в нашей стране применять никак нельзя. Гуманистов-с — каждый второй. Так осточертели…

Уважаемый Максим Юрьевич!

Настоящим пишу Вам, пользуясь привилегией знакомства, хотя и шапочного – мы изредка раскланиваемся на различных мероприятиях, а на одном из них несколько лет назад, сколько помню – презентации книги Егора Тимуровича Гайдара, обменялись парой слов. Помимо прочего объединяет нас газета «Известия», в которой Вы автор постоянный, а я – значительно более редкий, и моя личная многолетняя приверженность к чтению Ваших блистательных статей, которые дадут немало пищи для ума тем, кто в будущем заинтересуется нашей эпохой. Получить от Вас пинка – значительно больше чести, чем от многих знакомых мне людей комплиментов.
Порадовавшись в связи с этим тому, что Вы откликнулись на истекшей неделе на несколько фраз, напечатанных от моего лица по поводу смертной казни в «Коммерсанте», и тем обессмертили мою скромную фигуру в русской словесности, я все же хотел бы позволить себе кое-что в связи с этим материалом уточнить. Замечу сразу – у меня нет к Вам ни малейших претензий: ни в части стиля, ни в части содержания, ни в части названия абзаца, остроумно поименованного Вами «осатанение». Нося фамилию Сатановский так же трудно претендовать на то, чтобы ее не обыгрывали, как имея длинный нос Сирано де-Бержерака на то, чтобы он не вызывал естественную реакцию у окружающих. Вполне разделяю Вашу точку зрения, что краткий текст, представленный читающей публике «Коммерсантом» странен, вызывает подозрения в том, что человек, его изрёкший, идиот, и напрашивается на ту реакцию, которую у Вас и вызвал.

Не мне судить, справедливо ли это, в конце-концов я по основному образованию инженер-металлург, а не психиатр как Юлий Гусман. Поскольку я не претендовал, не претендую и не намерен претендовать на участие в политической или общественной жизни, а также на государственные посты, мои ответы на вопросы журналистов – суть их беседа с частным лицом, которое вольно иметь своё частное мнение, основанное на личном опыте, сколь бы странным оно ни казалось читающей публике. Отмечу лишь, что беседа с журналистом в течение десяти-пятнадцати минут, ужатая до объёма, представленного в «Коммерсанте», представляет столько же информации о том, что было в этой беседе сказано, что и основной предмет характерного для еврейских религиозных традиций обрезания о биографии и личности исполнившего сей завет Г-да.

Что я пишу, то редактирую. Интервью, которые присылают мне на согласование корреспонденты – сглаживаю, убирая ляпы и несообразности. Но с материалом, взятым по телефону, который я до его опубликования не видел, ничего сделать не могу и принуждён пожать плечами. Единственное, что приходит в голову – отвечать двумя-тремя короткими фразами, ничего не комментируя и не отвечая на вопросы корреспондентов, но, увы – я разговорчив. В итоге суть сказанного выбрасывается, напечатанными оказываются наиболее хлёсткие комментарии к отсутствующим в тексте вопросам – благо я не воздерживаюсь от жёстких формулировок – и Вы имеете вполне справедливый повод оттоптаться на всём этом безобразии.

Засим, позволю себе уточнить занимаемую мной позицию, уповая на то, что Вы ещё не выбросили это письмо в корзину за недостатком времени и интереса. Отдавая должное благим намерениям многих противников смертной казни, я являюсь последовательным и убеждённым сторонником её применения для целого ряда преступлений. В число их входят убийства при отягчающих обстоятельствах, в том числе с садистскими элементами, включая пытки и людоедство, серийные убийства и изнасилования, совершённые маньяками, а также убийства и изнасилования детей, и геноцид. Полагаю также, что смертная казнь должна применяться в отношении организаторов пиратства, работорговли и наркоторговли, какие бы посты они ни занимали, а также руководителей террористических организаций и исполнителей терактов, совершённых в отношении гражданского населения.

Сегодняшнее европейское правосудие, копировать которое нас призывают противники смертной казни, не говоря уже о его отечественной версии — есть правосудие, комфортное не для жертв и их близких, но для убийц, насильников и одержимых благими намерениями людей, никогда не сталкивавшихся с насилием в отношении себя и своих близких. Оно, возможно, подходит для благостного общества, насилие над личностью в котором есть абсолютное исключение, а непротивление злу по Махатме Ганди – правило, но не для сегодняшней России, да и не для сегодняшней Европы, сталкивающейся со зверством во всё возрастающих масштабах. Несколько десятилетий непосредственных контактов с ситуациями, в отношении которых я полагаю совершенно необходимым применение смертной казни, утвердили меня в том, что в случаях, описанных выше, она необходима хотя бы в качестве санитарного контроля для безопасного существования населения. Оно, по большей части, состоит из обывателей, которые стоят, в отличие от интеллектуальной элиты, за смертную казнь, поскольку безопасность собственных детей беспокоит их куда больше, чем духовность, соборность и прочие материи, столь популярные в нынешних телевизионных дискуссиях.

Человек, живущий вне реальной жизни, убийство бешеной лисы или волка-людоеда может назвать преступлением против окружающей среды, а уничтожение тигра или леопарда-людоеда счесть страшным грехом, поскольку тигров и леопардов мало, а индусов почти полтора миллиарда, но у Джима Корбетта на этот счёт было другое мнение. На протяжении более чем трёх десятилетий я сталкивался и сталкиваюсь в России и за её пределами с ситуациями, когда невинные люди гибнут и подвергаются истязаниям, судьбы их и их близких рушатся, а те, кто это совершает, прикрываются законом и здравствуют, иногда на протяжении многих лет, в условиях вполне комфортных. Я хорошо знаком с аргументами противников смертной казни и статистикой, которую они приводят в защиту этих аргументов. Да простят меня лучшие представители цивилизованного человечества, выступающие за её отмену, и да простите Вы, человек мной глубоко уважаемый и мне глубоко симпатичный – но аргументы и статистика эти, тем более, что статистика вещь столь же лукавая, как и результаты выборов, производят на меня значительно меньшее впечатление, чем кровь и куски человеческих тел, которые мне довелось видеть и держать в руках – в буквальном смысле этого слова.

В годы моей оперотрядной советской молодости это была разорванная служебными собаками трёхлетняя девочка, подброшенная пьяной шпаной через решетку режимного объекта, «чтоб посмотреть, что будет». В последние годы – жертвы террактов в Израиле и России, среди которых были мои друзья и их дети. Судьба тех, кто насилует, пытает и убивает, меня не интересует. Можно или нельзя их перевоспитать – не мой вопрос. Каждый из них, кто будет казнён, не сможет больше никого замучить, изнасиловать и убить, а смерть его послужит уроком и предостережением для других желающих мучить, насиловать и убивать, и мне этого достаточно. Скажу больше – я полагаю благом превентивную ликвидацию таких людей. Увы, в отношении к смертной казни я нецивилизованный человек – и предпочитаю варварство такой цивилизации. Я понимаю, что идеалы христианства призывают «подставить щёку», но я остаюсь приверженцем более близкого мне «ока за око» — со всеми поправками, применительно к современности, но безо всяких исключений в случаях, помянутых выше.

Заметьте, ни о чём мною Вам написанном, что составляет суть моего отношения к смертной казни и о чём мы с корреспондентом «Коммерсанта» говорили, там нет ни слова. Полагаю по той простой причине, что об этом сказали многие из опрошенных. Ещё одно мнение в пользу смертной казни для означенных категорий преступников ничего интересного к тексту не добавляло, в отличие от фраз, привлёкших Ваше внимание, об ответственности лиц, находящихся у власти и при оружии, когда и если они начинают вести себя в отношении собственного населения как вражеские оккупанты, а также их начальства, вне зависимости от служебного положения последнего. Повторю: я полностью согласен с Вами, что в том виде, в котором высказанный мною пассаж вышел в печать — ужатом, обрезанном и спрессованном — все, Вами отмеченные, недостатки присутствуют, и складывается впечатление, что автор идеи перебрал, нуждается в освидетельствовании у психиатра либо откровенно издевается над журналистом и читающей публикой. Последнее отчасти верно. Разумеется, предложение расстрелять Евсюкова на месте, его начальство без суда, а профильного министра после суда – есть гипербола. Гипертрофированное преувеличение. Гротеск на грани стёба.

И чего бы Вы хотели от меня в этой связи? Вы же не будете требовать от Эразма Роттердамского, чтобы он изменил название «Похвалы глупости» на том основании, что поклонники его таланта могут воспринять сие название всерьёз, отчего оно будет способствовать оглуплению молодежи? Чтобы название пьесы «Жиды города Питера», пушкинское «куда ты стремишься, жидовка младая», а также встречающиеся у толерантнейшего Марка Твена на каждом шагу «ниггеры» были искоренены в соответствии с требованиями политкорректности? При всей грусти, мною испытываемой — не от того, что Вы с присущим Вам блеском приложили меня столь размашисто и ярко, но от того, что не сочли уместным поговорить о сути тех явлений, по поводу которых всё это было сказано – Вы текст заметили? Заметили. Ну и ладушки. Надеюсь, при всём присущем мне крайнем нежелании изображать собой мишень, заметили не только Вы. Высказывая всё то, что мною было высказано, я ожидал – и продолжаю ожидать последствий куда менее приятных, чем Ваш справедливый по форме, верный по содержанию и, уж простите мне это, ради Б-га, не имеющий отношения к существу дела, реприманд.

Споры о смертной казни в нашей, отнюдь не идиллической стране, при существующей системе отношений между властью и населением, силовой системе, юриспруденции и соотношении сути законов с практикой их применения, порождают неясные подозрения. Либо это очередная «дурка», запущенная в массы с ясной лишь инициаторам дискуссии целью, либо инструмент давления в преддверии подготовки к очередному переделу власти и собственности. Но уж, коль скоро дискуссия такая началась, позволю себе высказать чуть подробней то, что в усечённом виде напечатал «Коммерсант». Нет ничего страшнее для страны, чем ситуация, при которой население полагает, что власть использует силовиков, прокуратуру и судебную систему не для защиты населения от преступников, а для защиты себя от населения. Предоставление представителям этих достойных ведомств привилегии это население использовать в качестве скота, годного лишь на шерсть или мясо, в зависимости от предпочтений пастырей, есть доказательство верности такой конструкции, которая способна породить что угодно, от местного мятежа до революции.

Взятки, коррупция, несправедливые приговоры и прочие прелести этой системы – мелочь по сравнению с таким инструментом, данным ей в руки, как смертная казнь. И потому если инструмент этот необходим (а я полагаю, что он необходим вне зависимости от того, хороши или плохи наши власти, наши силовики и наши суды – какие есть, такие есть), вводить его возможно только в случае, когда те, у кого инструмент этот будет в руках, окажутся, в случае чего, «повинны смерти» в первую очередь. Вы говорите – бред? Возможно. А то, что люди с оружием, имеющие его по долгу службы, которая по идее состоит в охране закона и порядка, в мирное время убивают тех, кого должны охранять? Что человек в форме – не страж порядка, а потенциальная угроза для жизни, вне зависимости от пола, возраста, положения и лояльности к власти, как убедительно доказал Евсюков? Что любой подросток должен избегать любого милиционера или военного как чумы, потому, что не дай ему Б-г не так ответить на его вопрос или, того хуже, иметь при себе игрушечный пистолет, как это было в случае расстрела подростков тувинским коллегой Евсюкова? Что высокие ведомственные чины, включая бывшего главу МВД, готовы грудью выступить на защиту «оклеветанного» ведомства, при том, что действующий глава МВД за месяц в нём «искореняет коррупцию»?! Что честный прокурор, судья и милиционер в понимании обывателя – белая ворона и камикадзе?

Мы все хотели сильную власть. Мы её получили. Никто никогда не просил власть умную и справедливую. Профессиональную и честную. Ответственную за то, что она делает, не в исторической перспективе, а «здесь и сейчас». Я полагаю милиционера-убийцу во сто крат более опасным преступником, чем обычный убийца, и меня не интересует, убивал ли он людей из-за того, что «выпимши был», поссорился с женой или находился в состоянии глубокой депрессии, не в состоянии накопить на «бентли» или «майбах», и вынужденный ограничить себя простым джипом. Полагаю его начальство соучастниками преступления, вне зависимости от того, насколько этот милиционер был хорош для статистики раскрываемости, сколько и как регулярно он «заносил» и насколько трудно им всем с кадрами вообще. Убеждён, что чёрт знает когда назначенный профильный министр своим креслом и своей головой отвечает за людей, которые у него работают, и в первую очередь за то, кто у него на местах руководит, кого эти люди набирают и как их контролируют – или не контролируют. Я полагаю, что человек, посадивший невинного, хоть прокурор, хоть судья, обязан отвечать за это так, чтобы сама мысль о том, чтобы это сделать, испарялась у него в мозгу, не дойдя до основных мыслительных центров.

Вы полагаете мои слова по этому поводу, помещённые в «Коммерсанте» бредом? Сделайте милость. Но уж раз они обратили на себя Ваше внимание — Вы, человек умный и неравнодушный, тонкий и думающий, предложите выход, отличный от того эпатирующего варварства, которое предлагаю я, чтобы хотя бы обратить внимание на проблему! Пока же обыватели зачастую видят в бандитах защиту от милиционеров, прокурора полагают помесью опричника с преторианским гвардейцем, а судью прямым наследником инквизиции, которая, к слову, многих отправила на аутодафе, но оправдательные приговоры, в отличие от современного отечественного суда, всё же выносила. И это куда важнее того, глупость сказал Сатановский в «Коммерсанте» или нет. В конце концов, если умные слова никто не замечает, так хоть ёрничанье на грани фола заметили Вы. За что спасибо – шутка вышла злая, но в описываемой ситуации на добрые как-то не тянет. В своё время человек, по доносу которого был отравлен Сократ, был по итогам разбирательства обличён и казнён. Сократа было не вернуть, но на душе у афинян, видимо, стало легче.

И последнее – сказал «Коммерсанту» и повторю Вам в том исходном виде, в котором это было сказано. У меня двое детей и в отношении того места, где они живут и собираются растить своих детей, при всей лёгкости реализации любых вариантов, они сделали выбор. Это не Штаты, не Канада, не Европа, не Израиль, а Россия. Какая есть, со всеми вытекающими плюсами и минусами. И если, не дай Б-г, их постигнет та страшная судьба, которая может постичь любого ребёнка в нашей стране, с её сегодняшним уровнем «безопасности», и наказание того, кто в этом будет виноват, забуксует в связи с тем, что «гуманное» общество не сможет выделить для него палача – я выполню эту работу. Вне зависимости от того, что будут думать и говорить по этому поводу. Без размышлений о гуманизме и «спасении души». Со спокойствием духа и без угрызений совести. И, полагаю, с легкостью сделал бы это в случае Басаева, Чикатило или убийц зарезанной не так давно в Петербурге таджикской девочки. Подход, согласен, нехристианский. Ну, так и я не христианин.
Искренне Ваш – Евгений Сатановский