«Закупились в «Пятерочке» «Дошираком» и сели в поезд — как настоящая команда премьер-лиги». Искреннее интервью защитника «Химок»
Александр Филин — о работе с Семаком и Ганчаренко, юности в «Шахтере», игре в «Лужниках» с банкирами, дружбе с Зинченко и приключениях в «Тамбове».
Крымский защитник Филин дебютировал в РПЛ пять с лишним лет назад, но с тех пор оказывался то без команды, то без зарплаты, то без уверенности в будущем. В этом сезоне он пропустил из-за проблем со здоровьем почти весь первый круг, зато после его возвращения «Химки» ни разу не проиграли — восемь побед и две ничьи. Александр рассказал:
Как тренеры «Шахтера» изменили к нему отношение после истории с Крымом
Что чувствовал рядом с Дзюбой и Витселем перед дебютом в РПЛ
Крым, «Спартак» и Баллак
— Когда вы стали защитником?
— Лет в пятнадцать. Начинал «десяткой». Много забивал, завоевал много кубков и медалей как лучший бомбардир, но с годами меня двигали все ближе к своим воротам. Играл опорником, потом центральным защитником. Мне нравилось отбирать, читать игру, делать офсайды, но я и про голы не забывал. У меня был сильный удар для детского возраста, а в детском футболе, где вратари маленькие, главное — метко пробить верхом. Это мне удавалось, так что я исполнял пенальти и штрафные.
— Вы выросли в Симферополе. Какие любимые места в Крыму?
— Раньше каждое лето проводил в детском лагере под Ялтой. На южном берегу. Потом ездил в те края с командой. Там и готовились, и отдыхали. Любимых мест особо нет, потому что я уехал из Крыма в пятнадцать лет. С тех пор приезжал туда от силы один-два раза в год.
— Ваш отец — военный. Он участвовал в каких-то боевых действиях?
— Нет, служил в воинской части. Она вообще-то секретная, но я лазил в нее через забор. Рвал черешню, сливы. А жили мы рядом, в общежитии.
Мои родители — из одного крымского поселка. Папе повезло, что его не отправили на службу куда-то далеко, а распределили в Симферополь.
— Мама работала учителем физкультуры в вашей же школе?
— Да, до сих пор там же. Мы прыгали через козла, перетягивали канат, играли в волейбол, баскетбол. Летом — в футбол. Однажды я сломал палец на ее уроке, а она мне его вправила.
— Запомнились увиденные в детстве матчи «Таврии»?
— Помню, «Байер» приезжал с Михаэлем Баллаком. Ходил с отцом на игры с «Динамо» и «Шахтером» (там всегда был аншлаг), но «Таврию» особо не любил, потому что представлял конкурирующую школу — «Спартак».
— Как и старший брат?
— Да, но при переходе в профессиональный спорт у него возникли проблемы со здоровьем. Он отказался от футбола. Занимается бизнесом в Щелково. Постоянно бывает на моих матчах. Сейчас, наверно, реже будет приезжать — у него двое детей.
— Из ваших товарищей по симферопольскому «Спартаку» кто-то попал в большой футбол?
— Нет, зато из другого крымского города, Саки, пробился мой ровесник Коля Матвиенко. Основной защитник «Шахтера» и украинской сборной.
— Вы вместе переехали в Донецк?
— Он в четырнадцать лет, а я через год-два. Селекционер «Шахтера» присмотрел меня и позвал на просмотр. Я съездил, вернулся, а перед зимними каникулами узнал, что меня приняли.
«Шахтер», подарки Ракицкого и беда с оценками
— Родители отпустили легко?
— Мама рассказывала, что раньше мной интересовалось «Динамо», но они с моим тренером решили, что не нужно меня отпускать: если буду хорошо играть, все равно заберут. Родители знали, что детям бывает психологически тяжело в академиях и там быстро теряются школьные знания, потому что толком никто не учится. Боялись, что дурачком стану.
В пятнадцать лет я уже тренировался с основой «Крымтеплицы», команды первой лиги, но в «Шахтер» меня все же отпустили. Это был последний шанс перейти на высокий уровень.
— С какими мыслями ехали?
— Инстаграма еще не было, но я следил за «Шахтером» моего возраста во «Вконтакте» — и для меня это было что-то нереальное. Команда-мечта. Одни сборники: Коваленко, Зинченко, тот же Матвиенко. Уже тогда считал их сумасшедшими звездами. Я из простой семьи и кайфовал от возможности носить найковскую экипировку «Шахтера». Навестив меня, мама сказала: «Я бы и сама тут жила. Полное обеспечение».
— Как вас встретили в академии?
— Сначала смотрят — не выскочка ли. Если отвратительно ведешь себя в быту — жестко подкатываются на тренировках. Но я никому не грубил, неплохо провел пару игр, так что ко мне относились нормально. Правда, поначалу со мной никто особо не общался. Я понял, что меня приняли, когда зашел в автобус и со мной здоровались не только рукопожатием, но и поцелуем в щечку — такой в «Шахтере» обычай.
— Скучали по дому?
— Если честно, нет. В «Шахтере» чувствовал, что попал в свой коллектив. Что нашел своих пацанов. Таких же дурачков, как и я, ха-ха. Наверно, период в академии — самое пока лучшее время в моей жизни.
— Что со школьными знаниями?
— Учеба мне легко давалась — особенно точные науки. Разве что историю не любил — за меня одна девчонка все писала. Еще учительница английского мне не нравилась, поэтому язык я плохо освоил, о чем сейчас жалею.
И все равно в Симферополе первые семь классов был круглым отличником. Потом уже проскакивали четверки. Было бы желание — мог за серебряную медаль побиться. Но в Донецке это было нереально. Там сказали: «Футболисту медаль не дадим».
В итоге с оценками началась беда. Мама позвонила завучу: «Что у него?» — «Двойки, тройки». Она приехала с коньяком, конфетами — и урегулировала ситуацию.
— Жили рядом с основой «Шахтера»?
— На одной базе. Нас возили на матчи Лиги чемпионов. Пускали на отдельные тренировки. Некоторые пацаны стреляли у игроков основы обувь, майки, а я стеснялся. Ракицкий, прошедший все ступени академии, часто брал с собой ребят в город. Покупал подарки — джинсы, футболки. Дарил бутсы.
— Почему уехали в Россию?
— Из-за ситуации в Донецке академию перевезли в Полтаву, а потом в Киев. Я получил травму, и психологически было тяжело: не играл и чувствовал, что не сильно нужен дублю «Шахтера».
Зинченко, майдан и дебют в РПЛ
— Обстановка в Донецке обострялась при вас?
— Сначала, казалось, что майдан далеко и нас это не коснется. Зарплату в «Шахтере» мы получали наличкой — в офисе в центре Донецке. Однажды я приехал туда, а там ОМОН и как-то очень страшно. Когда мы уже жили в Полтаве, произошла история с Крымом. Я был в шоке, не понимал, что происходит, созванивался с родителями… Ко мне как к крымчанину чуть поменяли отношение.
— Кто?
— Тренеры «Шахтера». Я чувствовал на себе негатив, предвзятость. После референдума меня подначивали: «Ну, что у вас там?» Я спокойно отвечал: «Все нормально. Главное — все живы».
— Что за травму получили?
— Болело колено, но даже врачи основы не находили причину. Говорили: «Все нормально». А мне и ходить было больно. Не то что бегать. В Полтаве носился в лесу — думал, разбегаюсь, но боль не проходила. Меня это угнетало, но потом все само прошло.
— Как поняли, что не нужны «Шахтеру»?
— Мне сказали: «Можешь идти в одну из дочерних команд — в Мариуполь или «Зарю». Ходить по арендам я не хотел и созвонился с мамой Зинченко, а потом и его агентом. Тот посоветовал забирать документы и переезжать в Россию. «Шахтер» на меня не рассчитывал и легко отпустил. Я вернулся в Крым и побыл там. Потом родители купили мне билет, и я полетел в Москву.
— А там что?
— Приходил в «Лужники» и около месяца играл в мини-турнирах с мужиками — банкирами, бизнесменами. Иногда прыгал в метро после одного футбола и ехал на другой, к молодым ребятам. Заодно бегал в Парке Победы, рядом с которым жил. Набрал хорошую форму. А затем агент предложил просмотр в «Уфе». Я сразу собрал чемодан и поехал со всеми вещами.
— Жили у Зинченко?
— Да, в его семье. В «Уфе» я провел матч за молодежку и подписал простенький контракт.
— Что чувствовали, когда впервые вышли в старте — и сразу против «Зенита»?
— Это пока лучшее воспоминание в жизни. Позвонил в день игры маме, сказал, что выйду в основе, но сам до конца в это не верил. Потом увидел в подтрибунке Дзюбу, Шатова, Данни, Витселя и офигел. Они сборники, звезды, а я — бродяга с зарплатой пятьдесят тысяч рублей. И мы выходим на одно поле. Неописуемые эмоции. Отыграл на сумасшедшем адреналине.
— Как тратили первые зарплаты в «Уфе»?
— Пятьдесят тысяч тогда были для меня очень большими деньгами (особенно по украинским меркам). Потихоньку закрыл долги — рассчитался с родителями за билет в Москву. За квартиру в Уфе платил Саня, а я иногда добавлял тысяч пять. За еду он мне расплачиваться не давал. Все брал на себя. Так что той зарплаты мне более чем хватало. К тому же фокусировался на футболе и не интересовался ни шмотками, ни айфонами.
— С каким телефоном приехали в Уфу?
— Простеньким «самсунгом». У нас с Зинченко в «Шахтере» были одинаковые мобильники. Некоторые ребята уже хвастались «айфонами», а мы продолжали топить за «самсунг». Рассказывали, как он нам нравится, хотя просто не могли позволить себе более дорогие телефоны.
— Чем Зинченко выделялся в «Шахтере»?
— Никогда не уставал. Вечерами — даже по выходным — мы играли для себя в манеже, с утреца выходили на пробежку. В «Уфе» — то же самое. Отчим Сани — его первый тренер. По утрам он выводил нас на сорокаминутную зарядку. Причем нас ни разу не заставляли, мы кайфовали от лишней возможности поработать с мячом. Так что вдобавок к футбольным качествам Зину отличает работоспособность. И полное равнодушие к алкоголю.
— Даже на выпускном в академии «Шахтера»?
— Да, мы с пацанами скинулись и купили виски. Зашли за ларек, дали по одной. Предлагали ему, но он отказывался. Мы и сами не были пьющими — просто баловались по молодости.
— Лунев тоже тренировался с вами в Уфе?
— Ага, по выходным. Звонили, как в детстве: «Выйдешь поиграть?» — «Давайте». Били ему по воротам. Отрабатывали стандарты, длинные передачи. Лунев до сих пор мне должен упаковку сока — за то, что проиграл серию пенальти. Иногда Никитин к нам присоединился — уже после отъезда Зины мы с ним отрабатывали защитные дела: перемещения, выбор позиции. Было прикольно — просто приезжали на стадион «Уфы», и нас спокойно пускали. В других клубах с этим строже.
Ганчаренко, Семак и свадьбы
— В той «Уфе» было много веселых ребят — Сафрониди, Засеев, Фримпонг. Чем запомнились?
— Фримпонг — чудной. Нам ним с Игбуном постоянно подшучивали. А Сафрониди нас с Зиной часто подвозил. Очень тепло общались. Засеев на выходной давал мне свой «мерседес». Я летал, девчонок подвозил. Шелия оставлял мне на выходные не только свою «ауди», но и квартиру. Ну, и я куражил. Холостой же был. Веселое время, в общем. Кстати, у Засеева с Шелией я был на свадьбе.
— Как и у Кротова?
— А, ну да, естественно. Мы со Славой до сих пор дружим. Его свадьба состоялась в Подмосковье. Я там познакомился с будущей женой. Летом свадьба будет у меня — надеюсь, все эти ребята ко мне прискачут.
В таких незвездных командах, как «Уфа», всегда хороший коллектив. В раздевалке мы подтравливали друг друга, а на поле бились.
— Как работалось с Ганчаренко?
— Очень хороший специалист. Уверенный в себе. Знающий. Что ни спросишь по футбольным моментам — сразу подробно отвечал. Любит работать с молодежью. Со мной, правда, не срослось.
Запомнилось его прощание перед уходом в ЦСКА. Я был запасным, то попадал в заявку, то нет, но он подозвал меня и сказал: «У тебя есть футбольные качества, но никогда не обижайся на тренера. Как только обиделся на тренера, ты для него пропал».
— За что на него обижались?
— За то, что не давал шанса в официальных матчах. На сборах я убивался, работал через боль в голеностопе, бегал лучше всех, выполнял все задания, но получил лишь совет уйти в аренду. Однако вариантов особо не было, я остался и делал недовольное лицо, когда Ганчаренко называл меня Солдатом (за универсальность, проявленную на сборах). Сейчас уже понимаю: в душе можно обидеться, но не показывай тренеру. Показывай только свою работу.
— Ганчаренко объяснял, почему не выпускал вас?
— Сказал: «Мне нужен результат. На твоих позициях есть футболисты, которых я не могу просто так убрать». Потом примерно то же самое услышал от Семака. Команда рвалась в еврокубки, и рискованно было ставить неопытного защитника. Также думаю, что переборщил с дополнительными тренировками — на работу с командой оставалось меньше энергии.
— Что говорил Семак?
— «По тренировкам к тебе претензий нет, но из-за конкуренции могу тебе гарантировать от силы четыре матча в сезоне. А ты молодой, должен играть постоянно». Тогда я покинул «Уфу».
— Как при Семаке соблюдался запрет на мат?
— Это больше профилактическая мера. Он если и повышал голос, то выражался корректно. Семак излучает добро, и хотелось отвечать ему взаимностью. После моего ухода из «Уфы» он продолжал интересоваться моими делами. Писал: «Как дела? Нашел команду? Слежу за тобой, удачи». Очень отзывчивый человек.
— Пример отзывчивости?
— Я в «Уфе» отвечал за музыку, потому что много варился на стадионе — раньше приезжал, позже уезжал. Короче, диджеем был. Однажды колонка забарахлила, и Богданыч принес новую, огромную: «Держи, Фил». Его никто не просил об этом, но он сам увидел, что с музыкой проблема, и сделал команде подарок.
Еще помню, после тренировки подсел ко мне в раздевалке: «Фил, сыграешь за дубль? Попросили помочь». Говорил с такой интонацией, будто об одолжении просил, а на самом деле просто понимал, что это может быть мне неприятно, и не хотел сообщать в форме приказа или вообще передавать через другого человека. В общем, проявил чуткость. Я ответил: «Конечно, сыграю. Не вопрос».
— В матче за дубль вы нарвались на удаление за потасовку. Что случилось?
— Потолкался с кем-то. Я был старше других ребят, злился и не сдерживался. Вот и выплескивалось. Нарвался на пару прямых красных карточек. Глупые поступки.
Шалимов, Талалаев и Газизов
— Как после «Уфы» искали новый клуб?
— Думал, будет легко — я ж игрок премьер-лиги. Столько матчей в запасе отсидел, ха-ха. Но команды уже укомплектовались, и я оказался никому не нужен. Главное, оставалось два года контракта с «Уфой», а я додумался его расторгнуть. Сокрушался потом: «Что ж я наделал».
Меня и Газизов отговаривал: «Фил, не надо. Пойди в аренду во вторую лигу. Потом вернешься». И Семак советовал ехать в «Черноморец», но я думал: «Да какая вторая лига. Это не для меня». В итоге снова варился в Москве — два месяца бегал с дядьками в «Лужниках» и на МЧС с бывшими футболистами.
— С кем?
— Например, с Ахриком Цвейбой и Гурамом Аджоевым, президентом «Арсенала». Он предлагал мне перейти в их фарм-клуб «Химик» (Новомосковск), но это тоже вторая лига. Туда меня не тянуло. Сложилась очень нервная ситуация, но вдруг возник вариант с Нижним Новгородом.
— А если бы не возник?
— Уходя из «Уфы», я получил пару зарплат, так что денежки были и я готовился к тому, что поселюсь у брата, заявлюсь в ЛФЛ и буду ездить по мини-турнирам. Но регулярно тренировался, был в хорошей форме и после недельного просмотра подписал контракт с «Нижним».
— Жили там на стадионе?
— В гостинице «Табло» — так называли трехэтажное здание на старом «Локомотиве». Ну очень скромные условия. Я, правда, чуть переоборудовал свою комнату — сдвинул две кровати. Там же отжимался, пресс качал, приседал. Со мной жил Даня Фомин. Простой пацан и работяга. Получал, как и я, маленькую зарплату, но дополнительно тренировался и выкладывался на поле.
— Подружились?
— В «Нижнем» я мало с кем общался — в основном с двумя вратарями. Максимально концентрировался на футболе, чтобы скорее вырваться на более высокий уровень и заключить нормальный контракт. С «Нижним» у меня было годовое соглашение. А я ж реалист: команда шла в зоне вылета, и было понятно — если вылетим, то никому я не буду нужен. Психологически трудный период. Я сильно боялся за свое будущее.
К тому же любимая девушка тогда жила в Израиле, и мы общались только дистанционно. Зато в Нижнем я много книжек прочел — «Три товарищи», романы Николаса Спаркса. Разгружался после неудачных результатов.
— Как игралось в режиме ФНЛ — два матча в неделю?
— Я кайфовал. Нет времени ни на расстройства, ни на отмечания побед. Постоянно игры. Как в хоккее. В «Уфе» бывало: проиграем, а потом перерыв на сборные — и две недели живешь в печали.
— Как в 2018-м попали в «Химки»?
— «Нижний» предлагал новый контракт, но я пошел на меньшую зарплату в «Химки», чтобы быть ближе к Москве. Тут ты больше на виду и проще видеться с семьей. Агент рассказывал, что Писарев уговаривал своего близкого друга Шалимова не забирать меня, но я все равно выбрал «Химки».
— Шалимов вас ставил левым защитником. Как вам эта позиция?
— Моя основная позиция — центральный защитник, но также спокойно могу сыграть и слева в обороне. Шалимов — сторонник атакующего футбола, и то, как я играл в атаке, его не очень устраивало, ведь я более оборонительный игрок. Вот и перевел меня в центр.
— При следующем тренере Талалаеве вы не только много играли, но и забивали. С чем это связано?
— Да мы просто отработали мои подключения при стандартах, и пару раз я забил. Моя норма — гол за сезон. С Талалаевым мы выиграли процентов семьдесят игр. Он впечатлял дотошностью. Знает статистику любого игрока. Уверен, если позвоните ему сейчас — он скажет, сколько у меня единоборств и подборов в последнем матче. Хотя мы давно в разных командах.
— После ухода из «Уфы» общались с Газизовым?
— Чуть больше года назад он набирал. Я тогда был в «Химках», а он звал в «Уфу».
«Тамбов», пандемия и поезда
— Но вы выбрали «Тамбов».
— И не жалею. Получил колоссальный опыт. Наконец-то регулярно заиграл в РПЛ и попал в сумасшедший коллектив. Он, наверно, даже лучше, чем в «Уфе». Все ребята простые, жили на базе, у всех проблемы с деньгами, но никто не жадничал, покупали печенюхи на всех.
— Как в тех условиях встретили пандемию?
— Странный период. Одни клубы летали чартерами, чтобы ни с кем не контактировать, а «Тамбов» спокойно путешествовал рейсовыми самолетами и поездами. И самый прикол — в «Ростове» и «Сочи» эпидемия, а у нас ни одного заболевшего.
— А на поезде куда ездили?
— Кажется, на сбор после возобновления сезона. Помню, закупились в «Пятерочке» «Дошираком», еще чем-то и сели в поезд — как настоящая команда премьер-лиги. Но никто из пацанов не жаловался — только шутили друг над другом. Было смешно и круто. Мы же еще по шесть-восемь часов ездили на автобусе из Тамбова в Нижний — на домашние матчи. В пути я каждый раз засыпал под шелест карт.
— В поезде-то у команды был отдельный вагон?
— Да какой там: я ехал в купе с тремя незнакомыми людьми. В пандемию, хе-хе. За все это еще и не платили. Правда, позже полностью рассчитались — в этом плане мне повезло.
— С какими мыслями смотрели на выход «Химок» в финал Кубка?
— Радовался за ребят. Хотелось, конечно, сыграть, но по регламенту не мог, хотя был в отличном тонусе: «Химки» полтора месяца готовились на базе в Кратово к полуфиналу Кубка, а я выступал в премьер-лиге.
— Коронавирус в итоге и вас не миновал. Как перенесли?
— Пропустил почти полсезона. В товарищеской игре перед стартом чемпионата травмировался — дернул мышцу на девяностой минуте. Через три недели вылечился, должен был зайти в общую группу — оп, температура 38,5.
Болел бессимптомно, только температура 37 долго держалась. Потерял четыре килограмма, выздоровел, вернулся к тренировкам и за пять дней дернул переднюю и икру. Пришлось лечиться от двух мышечных травм одновременно. Тяжелейший период.
— Снова опасались за будущее?
— Конечно. С Гунько толком не поработал, только пообщался. Черевченко меня не знал. Я как реалист понимал: если не заиграю до зимы, то в «Химках» меня не будет, отправят в аренду — сто процентов. К тому же писали, что на мою позицию придет Григалава. Смотрел на все это и думал: беда. В спорте всегда так: больной игрок нужен лишь своей семье.
Я понял, что надо брать все на себя. Нужно восстановиться наверняка. Неважно, за какие деньги. Я стал каждый день ездить в Москву к реабилитологу. Даже после того как заиграл — там было двадцать пять процедур.
https://www.instagram.com/p/CJHFZZrsZlz/— Как себя успокаивали, когда не могли играть?
— Девушка в Израиле улаживала разные формальности. Наша собака была с ней. И чтобы я не скучал, брат дал мне свою мальтийскую болонку. Гуляли вместе в парке. Поддерживали родители, семья. Звонили ребята из «Химок» — Хомич, Дядюн, Мурнин, Тихий.
В итоге я восстановился, провел до зимы шесть игр — пять побед, одна ничья. И переподписал контракт. Заслуженный фарт.
— Почему после долгого перерыва сразу вышли в старте против «Рубина»?
— В предыдущей встрече травмировались Гапон с Логашовым, и я получил шанс. «Химки» выиграли, и с тех пор я в основе.
— С вами «Химки» ни разу не проиграли, потеряв в десяти матчах всего четыре очка.
— Да, приятная статистика.
— Если б вы с Черевченко были в «Химках» с первого тура, команда бы, наверно, лидировала?
— Так, конечно, нельзя говорить. Все произошло так, как должно было. Сначала «Химки» обожглись, а потом включились амбиции — все поняли, что нужно выбираться со дна. Так вместе и выкарабкались. Видно же, как мы рубимся на поле. При этом показываем хороший футбол, а не отбиваемся.
Я играю левым центральным. По моему флангу действуют Идову, Глушаков и Мирзов. Для меня это очень круто. Рядом с такими футболистами я прогрессирую.