Спасти жизни: как работают врачи «Скорой помощи»
В воскресенье, 28 апреля, в России отмечают День работников «Скорой помощи». Как трудятся врачи и санитары, какая помощь считается скорой, а какая неотложной, какие опасности таит эта работа? Об этом и многом другом «Якутия-Daily» поговорила с главным врачом Станции скорой медицинской помощи Якутска Татьяной Андросовой.
Станция «03»
Станция скорой помощи находится в известном, пожалуй, любому горожанину здании — с надписью «03» по улице Петра Алексеева, 64. Это здание занимают две службы – травматология и «Скорая».
На самом верху за телефонами сидят диспетчеры, ниже – учебные классы и ожидающие вызова медики. На столах у них термосы, какая-то домашняя кухня, кто-то задумчив, кто-то смеётся. Мне они показались очень весёлыми и дружными, на секунду даже пожалел, что работаю не с ними.
Время от времени по громкой связи вызывают бригады, и люди с объёмистыми чемоданчиками и сумками направляются к выходу. На улице сбоку из внушительного гаража выезжают, как говорили в старину, – «кареты скорой помощи», сегодня это оборудованные по последнему слову медицинской техники современные реанимобили.
Экстренно и неотложно
А я иду в кабинет главного врача, на столе у которой, как у заядлого программиста, два монитора, на котором мелькают графики и таблицы. Передо мной человек с огромным опытом работы как врача в военном госпитале, так и медицинского организатора системы Минздрава и, собственно, «Скорой помощи».
– Татьяна Анатольевна, вашу службу называют и «скорой», и «неотложкой» – это же одно и то же?
– Увы, это самая частая обывательская ошибка в отношении нас. На самом деле нужно понимать, что вызовы в нашу службу делятся на экстренные и неотложные. Для первых есть всего 12 наиболее сложных поводов, как-то — человек без сознания, не дышит, роды, судороги, упал с высоты, ударило током, рухнул на месте с острым инфарктом, инсульты и другие, и именно это в первую очередь – скорая помощь.
А повышение давления, температура, что-то болит – это всё «неотложка», они обслуживаются во вторую очередь, когда нет экстренных вызовов. Мы приедем обязательно, но только после того, как освободится бригада, которая обслуживает экстренный вызов, где критически важны минуты, секунды, которых может не хватить для спасения здоровья и жизни человека…
– Что собой представляет самая большая Станция скорой помощи в республике?
– У нас 570 работников – из них 330 медиков, 150 водителей, которые трудятся в круглосуточном режиме работы. Работают по вызовам такие спецбригады, как реанимации, кардиологии, психбригада, педиатрическая, плюс к последней есть отдельный врач педиатр-консультант. Он отвечает на обращения по телефону. Такой специалист очень нужен, потому что родителям иногда нужен просто совет, а не выезд машины «Скорой помощи». Зачастую родители не знают, какое лекарство необходимо ребёнку при том или ином заболевании, какая должна быть доза, как сбить температуру. Таких консультаций много, вот сегодня за ночь было 96 консультаций, вчера – 110.
И да – именно в городе Якутске самая высокая в республике нагрузка на работников «Скорой», когда каждая бригада обслуживает минимум 13 –15 вызовов в сутки. Где-нибудь в арктических районах таких вызовов на бригаду может быть три. А Станция скорой помощи Якутска даже в относительно спокойный год обслуживает примерно 127 тысяч вызов.
Без аншлагов
– Как правильно вызвать вашу службу?
– Самое главное правило – не паниковать. Для того, чтобы выяснить, что случилось и где вы находитесь, диспетчеру достаточно 30 секунд.
Человек умирает, много крови, а люди, чтобы помочь пострадавшему, часто не могут сделать самого простого в этой ситуации: объяснить, что же случилось. От него только слышишь: «Приезжайте, приезжайте…» Человек не слышит уточняющих вопросов диспетчера, не отвечает на перезвоны, разговаривая уже с кем-то другим. И такой ступор может произойти со взрослыми, что тут говорить о детях.
А мы в это время должны выбрать бригаду, ведь если что-то произошло с ребёнком, выезжают педиатры, сложное ДТП или чрезвычайное происшествие – реаниматоры, проблемы с сердцем – кардиологи. Диспетчеры, в свою очередь, обучены определённым алгоритмам, когда, например, мужчина без сознания до 50 лет – это, скорее всего, инсульт, и надо направлять к нему неврологов и кардиологов.
Но при отсутствии информации можно ошибиться с выбором бригады. Медики, конечно, сделают всё возможное, но к ним в поддержку придётся вызвать другую профильную бригаду, а это время.
Сложно, когда звонят дети, пожилые люди, дачники, гости столицы, не знающие своего точного адреса. Тут приходится ориентироваться по каким-то местам, которые они могут определить или подойти, встретить и направить машину по адресу.
Часто бывает и так: взволнованный голос в трубке телефона сообщает: «На озере Сайсары лыжник сломал ногу!» и отключается. А там ведь два катка, большая лыжная трасса, масса людей. Где искать лыжника? Потому вызывающему нужно обязательно сказать, где он будет встречать машину: у сквера Матери, у «Триумфа», у домов по улице Лермонтова или просто где-то махать рукой на трассе.
Вот почему один из наших наиболее часто поднимаемых вопросов перед администрацией города – это вопрос аншлагирования. До сих пор многие частные дома не имеют прописанных адресов. Есть еще путаница при нумерации, с дробями, когда на той же улице Автодорожной есть дома с дробями, доходящими до 38.
Да взять тот же городской Парк культуры и отдыха, где любят отдыхать пожилые и дети. Прекрасно было бы, если бы он был поделен на зоны и там стояли аншлаги, объясняющие, что вы находитесь в той или иной парковой зоне. Насколько бы это облегчало нашу работу, а то и спасло чью-то жизнь.
Тяжёлый день
– Какие самые сложные дни в рабочей неделе?
– Предсказать невозможно, это может быть один такой пожар, как на Ленина, 3, когда у нас было задействовано восемь бригад и в семи из них проводили реанимацию, к сожалению, не всех удалось спасти. Такой день для медперсонала может стать сложнейшим днём в году.
А в целом в течение любого дня у нас есть свои пики вызовов – утренний, дневной и более трудный – вечерний. Почему вечерний? Все идут с работы домой уставшие, а если зимой, то уже темно, скользко, люди падают, травмируются, в такие часы пик чаще происходят и ДТП. Да и банально у человека после нелёгкого рабочего дня высокое давление, он резко встал со стула, успел дойти до остановки, и там ему уже стало плохо, и вот вам инсульт, инфаркт. Или приходят домой и выясняется, что за время отсутствия заболел ребёнок, престарелый родитель находится без сознания… Конец трудового дня, он такой, тяжелый бывает.
Время для жизни
– Сколько времени проходит от звонка до приезда врачей?
– По федеральному нормативу «Скорая» должна приехать к пациенту в течение 20 минут на вызовы в экстренной форме, когда есть угроза для жизни. Без разницы, где он находится, по всему городу.
– Включая Жатай?
– Жатай ещё близко, вот куда машины могут не доехать по норматива, это пригородные поселения, как Табага, в Кангалассах дома, что на горе, в Магане – дома в глубине посёлка.
Раз в полгода во время пиковых концентраций автомобилей на дорогах мы определяем хронометраж времени, выезжаем по трём направлениям вплоть до границ районов, потому что диспетчер должен знать реальную ситуацию и точно ответить, через сколько времени прибудет машина.
И, честно говоря, тут есть над чем работать, но это далеко не наша компетенция, это вопросы транспортной доступности в городе, расширения дорожных магистралей и т.д. Но в целом ситуация по сравнению с прошлыми годами улучшается.
Могу сказать, что у нас в Якутске все же уступают дорогу каретам «Скорой помощи». Сознательность водителей на достаточно высоком уровне. Машины разъезжаются и такую проблему, как пробки, которая просто становится бичом во многих городах, мы, по большей мере, побеждаем. Или по крайней мере, теряем на них не больше 3-4 минут.
Совсем таких, которые сознательно не дают проехать, нет. А вот жалобы порой приходят. Мол, ваша машина несётся с сиреной по улице, а на переднем месте медика нет… Ну что тут ответишь, значит, медик в салоне, где пациенту совсем плохо. Или жалуются на то, что стоит машина спокойно на перекрёстке и вдруг включает сирену, едет на красный свет, мол, что за внезапная прихоть, но это просто в скорую поступил экстренный вызов, как самой ближайшей машине к вызываемой точке.
Как «Отче наш»
– Каким из бригад приходится больше работать, наверное, тем, кто занимается сердечниками?
– Специфика нашей работы в том, что любая из бригад может попасть на очень сложный вызов. И как раз самые сложные вызовы, как правило, выглядят как совершенно безобидные. Жалуется человек на боль в ноге, к нему приезжают, а он синеет на глазах, задыхается, остановка сердца… И на такой вызов может попасть любой экипаж. И любая бригада сделает всё возможное и невозможное, чтобы спасти человеческую жизнь.
– Существует ли опасность для самих врачей?
– Есть и нападения, угрозы для жизни от наркоманов, от критически настроенных граждан в алкогольном опьянении. У медиков имеются «тревожные кнопки» вызова Росгвардии. В прошлом году пришлось воспользоваться такой кнопкой 17 раз.
Большинство таких эксцессов связано с распитием алкогольных напитков на улице, в ресторане, когда кого-то избили, вокруг толпа, друзья, одни торопят медиков, высказывают какие-то требования, претензии, хотят поехать с пострадавшим, конфликты в подобной атмосфере могут вспыхивать весьма быстро.
Есть ещё более страшные ситуации, когда нападают родители погибших детей. Не всегда мы тут вызываем силовые структуры, но в психологическом плане очень тяжело. Ведь обыватель думает – если приехала «Скорая помощь», то все будут спасены. К сожалению, такое происходит не всегда…
– Что изучаете, на что обращаете внимание на инструктажах по технике безопасности?
– Имеется ряд непреложных инструкций от МВД, ведомств ГО и ЧС. Когда мы, допустим, приезжаем на «огнестрел», то медик не имеет права заходить в помещение, где это произошло, раньше полиции. То же самое по пожарам, мы не заходим в горящее здание, пожарные должны сами вынести нам пострадавших. Иначе, если туда войдут медики и их там завалит рухнувшими перекрытиями, спасать людей будет некому. Да и нет у них спецодежды и оборудования, чтобы проявлять подобные геройства. Эти инструкции «писаны кровью», и каждый из членов бригады должен знать их, как «Отче наш».
Первый контакт
– Как у вас прошла ковидная история?
– При ковиде (тяжело вздыхает) первый удар, конечно, приняли мы. Приняли первого больного, а потом и последующих, на нас на первоначальном этапе легли и выявление контактов, сбор анализов. И оказалось, что именно наша структура более всех готова к пандемии.
С 17 марта (первый контакт) и до 1 апреля ковид полностью обслуживала только «Скорая». У нас был и необходимый запас костюмов. Ведь наша служба должна встречать авиарейсы, если на них выявлена какая-либо особо опасная инфекция, и проводить все необходимые мероприятия.
В свою очередь, повезло и с тем, что на начало года мы закупили почти годовой запас масок, и у нас было почти что две тысячи одноразовых костюмов. Ну и, безусловно, очень чётко и оперативно сработали Правительство республики, Минздрав РС(Я), на всех закупках мы снабжались в первоочередном порядке.
Заболевших сотрудников, несмотря на все принятые меры, было много, в какой-то момент в середине мая из смены в 70 человек заболели 25. Смену как контактную пришлось убирать полностью. Были несколько наших работников, которые перенесли инфекцию тяжело, но, тьфу-тьфу, смертей удалось избежать.
В режиме автоматизма
– Какими качествами должен обладать работник «Скорой помощи»?
– Это командный труд, ведь бригада состоит из трех человек. Работник должен быть коммуникабельным. Также нюанс в том, что они принимают пациента не на правах хозяев в оборудованном комфортном больничном помещении, а выезжают на чужую территорию.
И там не соберёшь вокруг себя врачебный консилиум. Вся надежда только на себя, свои знания и отточенные навыки. Поэтому на станции приветствуются люди решительные, с холодной головой и быстрыми руками, умеющие справляться со стрессами. Откровенно говоря, не всем по характеру подходит наша работа, её темп, особенности.
Наши медики своего рода универсалы, но добиться этого стоит огромного труда. Потому учебный класс у нас работает в режиме нон-стоп. Там у нас установлены манекены, на которых все врачи, фельдшеры и медицинские сестры проходят через различные симуляции реальных и гипотетических ситуаций, отрабатывают практические навыки, что нужно делать, если в пути у пациента возникло, скажем, нарушение сердечного ритма или появились признаки дыхательной недостаточности и т.д. Что делает первый медик, помощник, водитель. Буквально всё отрабатывается до автоматизма.
– Насколько важна роль водителя?
– Водители – это наша безопасность, скорость и физическая сила. Донести пациента порой целое дело, и не потому, что человек с большой массой, а когда нужно обеспечить состояние покоя при подозрениях на переломы позвоночника, шеи, чтобы он вообще не двигался.
У нас так иные водители со стажем насмотрятся и сами могут при надобности показать навыки неплохого фельдшера… А оказывать первую помощь так умеют все.
Плов от мечети
– Что представляет собой современная организация «Скорой помощи»?
– Эталоны для нас Москва, Санкт-Петербург, где есть даже не станции, а больницы «Скорой помощи». Нам есть к чему стремиться. Но это, в большей степени, касается организации службы, если говорить о бригадах, то наши, скажу, с огромной гордостью, как минимум, не хуже, а, возможно, и лучше.
Наша «Станция скорой медицинской помощи» полностью прошла цифровизацию. А это электронный документооборот, в нашем случае от приёма вызова до передачи его бригаде всё в электронном режиме реального времени.
Вот перед мной стоит монитор, я и вижу, чем занята буквально каждая из всех бригад Скорой медицинской помощи. В какой точке находятся машины, кто следует на экстренный, неотложный вызов, а кто уже работает либо пока свободен.
Прямо сейчас два неотложных вызова – по одному из них к мальчику машина уже доехала, время в пути заняло 10 минут. Ребенок идентифицирован системой, и у медика в планшете, и у меня на мониторе по нему буквально всё. Второй вызов – звонит бабушка с Жатая, машина едет.
– Что вспомните из позитивного?
– На «Скорую помощь» с позитивом обычно никто не обращается. Звонят, когда плохо. Вот разве что роды на дому. Хоть и не часто, но мамочек пятнадцать в год не успевает к роддому. Принимаем детей, получаем массу благодарностей от родителей, родственников.
Признательных больных немало, недавно к одной из бригад с тортом приходил молодой человек 38 лет. У него был острый инфаркт миокарда с остановкой сердца, наши врачи его «завели», вытащили, что называется, «с того света».
На наш праздник – День скорой помощи – приходят с цветами и конфетами и коллеги, и даже соседи из Соборной мечети помнят о нас. Как-то приносили большое блюдо плова, и это было очень приятно. Мы же живём все в одном обществе, и все понимают, какой у нас труд и каким благородным делом мы занимаемся.