Гражданин мира Фабио Мастранджело

Для Фабио Мастранджело, которого мы знаем как главного дирижера оркестра «Symphonica ARTica» Государственной филармонии Якутии, поистине нет границ – первый свой камерный оркестр он создал в Канаде («Виртуозы Торонто»), а перечислять все страны, где он дирижировал и гастролировал, можно очень долго. Но вот уже почти 20 лет этот гражданин мира живет в России, сейчас он художественный руководитель и главный дирижёр симфонического оркестра «Северная Симфония», который создал сам, худрук Санкт-Петербургского «Мюзик-Холла», главный дирижер Симфонического оркестра Москвы «Русская Филармония». При столь насыщенном графике он все-таки сумел в очередной свой приезд в Якутск выкроить время для интервью для газеты «Якутия». «Хорошее место»  – Когда я впервые приехал сюда – это была вторая половина марта 2012 года – меня поразили морозы. – Да какие же во второй половине марта морозы!  – Я тоже так думал. Прожив к тому времени в России более десяти лет, а до того, кстати, в Канаде, причем довольно долго, я полагал, что холодами меня уже не удивить. Но прилетаю сюда – в самолете объявляют, что температура в Якутске – минус 35 градусов. Кстати, мой собственный температурный рекорд – минус 49! А кроме мороза, меня поразило название вашего комитета… нет, министерства – «Министерство культуры и духовного развития». Я тогда подумал: «Вот люди, которые понимают, о чем идет речь, потому что культура – это и есть духовное развитие». Но какая смелость нужна, чтобы назвать так министерство! Это сразу покорило мое сердце, и я понял, что попал в хорошее место. Потом я и с самим министром познакомился, с Андреем Саввичем. Такой колоритный интересный человек. А пригласила меня сюда Наталья Владимировна Базалева. Позвонила и сказала, что по поручению главы республики создала филармонию, а теперь пора создавать оркестр, и я должен стать главным дирижером. У меня к тому времени уже был большой опыт… – Опыт-то большой, но ведь это еще и колоссальная нагрузка.  – Для музыки нет границ, и если есть возможность служить ей, это нужно делать везде, куда приведет тебя судьба. «Надо зал»  – Каковы же были первые впечатления от филармонии? – Впечатлений не могло быть много – она же только родилась. В первый раз мы играли Шуберта, Пятую симфонию, и я сразу понял – это очень талантливые люди. А когда я узнал о существовании Высшей школы музыки, был по-настоящему счастлив. Мне очень понравились сама идея и то, что рассказывал о ней Андрей Саввич. Я уже тогда подумал – оркестр состоится, мы обязательно достигнем значительных результатов, но сразу сказал: «Нужен зал». И в каждый свой приезд говорил: «Надо зал, надо зал». 40 или 50 раз приезжал сюда, и столько же раз говорил это. Много общался с архитекторами, инженерами, но потом все срывалось… – Но теперь-то ваша мечта сбудется: у нас собираются строить Арктический центр эпоса и искусств, где будет современный концертный зал.  – Это должно было произойти уже давно. Оркестр – он как большой инструмент, и, как большой инструмент, он должен иметь место, где может звучать и развиваться, а звучать и развиваться он может только в профессиональном, технологичном концертном зале. Музыкальный парадокс  – Я хорошо помню зал, в котором впервые встал за дирижерский пульт. Это было недалеко от моего родного города Бари, на фестивале в красивом приморском городке Трани, где всего 50 тысяч жителей. Но зал там хороший, на 600-700 мест. – И он заполняется при 50 тысячах горожан?   – Италия – родина оперы, этим все сказано. Я часто дирижировал в Арена-ди-Верона – это римский амфитеатр в Вероне, где летом проводят концерты, ставят оперы, и каждый вечер туда приходят по 12-15 тысяч человек послушать музыку. Хотя, если честно, во время учебы в школе я был единственным, кто занимался музыкой, а школа немаленькая – семь параллельных классов от «a» до «g» (на латинском алфавите, разумеется), и в каждом по 22-25 учеников. – Если брать по максимуму, 25 умножаем на семь, и получается, что из 175 детей на потоке музыкой занимался только один. И это в Италии!  – Да, это парадокс. Музыка популярна, но музыканты редки. «Ты не должен оставаться в Бари»  – А во сколько лет вы начали заниматься?  – В пять лет. Благодаря папе. Он, как я сейчас понимаю, был очень одарен музыкально, но возможности заниматься исключительно музыкой у него не было – надо было кормить семью, и он ушел в бизнес. Но рояль в доме стоял не только для красоты – папе жизненно необходимо было на нем играть, а заметив сначала у моей старшей сестры, потом и у меня музыкальные задатки, он посадил нас за инструмент. Что касается лично меня, я не очень-то понимал, для чего это надо, но быстро втянулся. Кстати, с русской музыкой нас познакомил тоже папа. Начали мы с Прокофьева, Кабалевского, Хачатуряна, а позже, лет в 10-11, я открыл для себя Рахманинова, Скрябина, Стравинского, Мусоргского и так далее. Вообще, папа столько вложил в нас с сестрой! Именно он оплачивал все мои поездки по Италии, Европе, а когда я надумал поехать в Нью-Йорк, чтобы учиться у одного из лучших пианистов мира Сеймура Липкина, он поддержал меня и в этом. «По горизонтали и вертикали»  – Я часто слышал от него: «Ты не должен оставаться в Бари». И вот уже больше 30 лет приезжаю в Италию только на гастроли. А гастроли – это гастроли, не всегда есть возможность встретиться даже с самыми близкими – мамой, сестрами, друзьями. Но я музыкант, а для музыки нет границ. Потому папа, наверное, и позаботился о том, чтобы я уже в ранней юности открыл для себя весь мир. И еще он мечтал, чтобы я стал дирижером, но ничего не навязывал. Папа помогал открыть новые горизонты, а дальше я уже сам решал, идти мне по этой дороге или нет. Лет до 19 о дирижировании я как-то не задумывался, был доволен своей карьерой пианиста и намерен был продолжать в том же духе. Еще я играл на клавесине. Как говорил мне один профессор из Университета Торонто, одно из главных качеств хорошего клавесиниста – наличие воображения. Ну, с воображением-то в нашей семье все было в порядке. На клавесине играла и моя сестра (сейчас она, правда, не играет, а преподает), и ее сын. – Как же вы тогда все-таки стали дирижером?  – Пианисту проще это сделать: он читает музыкальный материал не только по горизонтали, но и по вертикали, а это уже подготовка к чтению партитуры. Дар Италии  – Сейчас вы играете на фортепиано? – Если мой отец находил время для своего любимого инструмента, занимаясь бизнесом, то как я могу отказаться от него, живя в мире музыки? Другое дело, что совмещать это с дирижированием не очень просто, но я стараюсь находить баланс. – Какие планы на ближайшее будущее?   – Собираюсь со своим оркестром «Северная Симфония» в Корею – в рамках международного проекта «Русские сезоны» повезем туда оперу «Князь Игорь». Мы уже гастролировали в Италии, Германии, Франции. А с оркестром «Symphonica ARTica» планируем несколько концертов. Этот оркестр для меня – как ребенок. Приезжая, рад слышать, как он растет. Мы понимаем друг друга с полуслова. Еще рад был узнать о вашем проекте «Музыка для всех». Это я как организатор Санкт-Петербургского международного фестиваля «Опера – всем» говорю. Хотя это не совсем для детей, но ведь тоже для всех! В дни нашего фестиваля оперные спектакли идут в Александровском парке, на Елагином острове, Соборной площади Петропавловской крепости, Парадном плацу Екатерининского дворца в Царском Селе. На них приходят тысячи людей, десятки тысяч, и я рад этому, ведь опера – дар Италии миру, и она до сих пор – ее визитная карточка, вместе с пиццей и художниками. «Как только появится зал»  – Музыка дарит людям радость, и она задолго до появления интернета давала людям возможность услышать, а значит, и узнать страны, в которых они сами никогда не бывали. Стоит услышать итальянскую музыку, и перед глазами встает Италия, слышишь французскую – видишь Францию. – Вы и о нашей стране узнали через музыку.  – Не только. Папа в свое время открыл для меня и русскую музыку, и русскую литературу. В нашем доме были книги Толстого, Достоевского, Пушкина. Они и до сих пор там. А я в России. – С которой познакомились через Прокофьева, Кабалевского и Хачатуряна. А кого из современных композиторов выделяете?  – Живя в Канаде и учась в университете, я дружил со студентами с факультета композиции. Талантливые ребята были! Дэвид Драгос писал очень интересные произведения. По отцу он был грек, а откуда была родом его мать, я даже не знаю, но его происхождение «питало» его музыку. Была еще Барбара Крол – коренная американка… – Индеанка?  – Они не любят, когда их так называют. И это понятно, ведь те, кто называл так истинных хозяев Америки, до сих пор держат их в резервациях, именуя себя при этом самой демократической страной в мире. Поэтому я пытаюсь отойти от этого слова. Так вот, Барбара тоже писала очень интересные вещи, пронизанные национальным духом. С еще одной коренной американкой, скрипачкой Тарой Луис-Монтур, мы даже записали компакт-диск, он до сих пор у меня хранится. Но интересная музыка есть везде, надо только услышать. В Риге, например, я познакомился с замечательным композитором Петерисом Васксом. На мой взгляд, это один из самых сильных композиторов современности, и я с удовольствием исполняю его музыку. – А мы ее когда-нибудь услышим?  – Непременно! Как только появится зал. Источник: газета «Якутия»