Волоколамское шоссе генерала Мельника
Волоколамское шоссе – символ битвы за Москву. Как стали ее символом двадцать восемь панфиловцев. Но их подвиг связан неразрывной нитью с действиями менее известных частей и соединений. Измотанные непрерывными боями, они, например, обеспечивали фланги оборонявшей Волоколамское шоссе героической 316-й дивизии. Так, к югу от нее сражалась 53-я кавалерийская дивизия комбрига Кондрата Мельника. И сама она, и ее командир заслуживают того, чтобы о них рассказать подробнее.
Кондрат Семенович Мельник родился в 1900 году на Киевщине в семье простой и небогатой. Оттого и путь его до революции довольно типичен: два класса церковно-приходской школы, следом за которой работа грузчиком и посыльным в портовой конторе. Разумеется, с иными деталями, но перспективы молодого человека представляются типичными для сверстников, блестяще описанные в романе Максима Горького «Мать», где рефреном проходит безрадостное: «Прожив такой жизнью лет пятьдесят, человек умирал». А специфический мир портовых грузчиков со свойственным ему пьяным угаром мог свести Кондрата в могилу и раньше.
Так могло быть, если бы не революция, открывшая социальные лифты по меньшей мере для восьмидесяти процентов населения рухнувшей империи – молчащего большинства, еще недавно вычеркнутого из истории.
От рядового до военачальника
К таковому относился и молодой тогда Кондрат, в 1919-м вступивший в Красную армию добровольцем. Ему было что защищать и за что сражаться. Дрался на передовой, в рядах 12-й армии, сначала против белогвардейцев, потом размечтавшихся о возрождении Речи Посполитой от моря до моря поляков, а затем добивал антисоветские банды на Украине.
После победы красных Мельник остался в армии, командовал эскадроном, осваивая непростое ремесло командира. Пожалуй, наиболее важные страницы в его межвоенной биографии связаны с учебой. Сначала на курсах усовершенствования комсостава кавалерии. Ибо в отличие от многих полководцев, благодаря военспецам сделавших головокружительную карьеру, но так и оставшихся в военном деле дилетантами, Кондрат Семенович шаг за шагом становился подлинным профессионалом.
В 1929-м он занял должность начальника штаба 7-го кавалерийского полка 2-й кавалерийской дивизии Червонного казачества, входившей в состав 1-го Конного корпуса под командованием фигуры сколь легендарной, столь и противоречивой, которую только и могла породить Смута, – Виталия Примакова. Однако в отличие от прославленного комкора, в двадцать семь лет ничтоже сумняшеся севшего в кресло начальника Высшей кавалерийской школы и вряд ли обладавшего для этого необходимыми знаниями и компетенцией, Мельник получил полноценное военное образование.
“Кавалеристы Мельника прошли с боями по вражеским тылам порядка 150 километров, содействуя наступлению войск Западного и Калининского фронтов”
Соответственно на исходе 1920-х он снова за партой – в Военной академии РККА имени М. В. Фрунзе, которую окончил в 1933-м. В тот год для многих неотвратимость Второй мировой стала очевидной. Ибо Гитлер не скрывал своих планов. И руководство СССР спешило с подготовкой страны к войне.
В грохоте строек, перерождавших вчера еще лапотную Россию в индустриальный Советский Союз, преображалась Красная армия, освобождавшаяся благодаря труду упомянутых выше военспецов – вчерашних царских офицеров и генералов – от безнадежно устаревших представлений Гражданской войны. Именно в те годы из стен академии и выходили будущие победители вермахта, в числе которых герой статьи.
В отличие от многих его коллег-кавалеристов, переквалифицировавшихся в командиров-танкистов создававшихся мехкорпусов, Мельник остался верен коннице, вступив в должность начальника штаба 4-й кавалерийской Сибирской бригады. Через пару лет он принял штаб кавалерийский дивизии, после чего – саму дивизию. Иными словами, на своем военном пути Кондрат Семенович приобретал столь необходимые для командира РККА опыт и знания, чем отличался от занявших в Красной армии довольно высокие должности дилетантов.
И в 1938 году состоялась первая проверка знаний и опыта Мельника на предмет их соответствия современному уровню ведения войны: бои на озере Хасан, в числе прочего выявившие неспособность командующего Дальневосточным фронтом маршала Василия Блюхера грамотно командовать войсками в противостоянии с по-настоящему сильным противником, перед этим завоевавшим значительную часть Китая. Полагаю, окажись на месте Блюхера Михаил Тухачевский, Иероним Уборевич и тем более Иона Якир, результат в сущности был бы тем же.
Однако многие командиры, прошедшие курсы усовершенствования командного состава, получившие высшее военное и академическое образование, с незашоренными Гражданской представлениями, показали себя хорошо. Николай Берзарин, например. Мельник был именно в этом ряду, занимая ответственную должность заместителя начальника штаба Дальневосточного фронта.
Думаю, на его плечи легла в значительной степени работа, связанная в том числе и с должностью начальника штаба фронта. Ибо вряд ли комиссаривший в годы Гражданской и после нее непосредственный начальник Кондрата Семеновича – комкор Григорий Штерн по уровню своей подготовки соответствовал оной. Его неспособность принимать адекватные оперативной обстановке решения продемонстрировала Советско-финляндская война, в ходе которой Штерн командовал 8-й армией и свои просчеты отчасти он сам и признал на совещании начальствующего состава РККА по сбору опыта боевых действий против Финляндии 16 апреля 1940 года.
В том же 1938-м Мельник вступил в должность начальника штаба 2-й армии Дальневосточного фронта, но через год был отозван в Москву на преподавательскую работу – в ставшую для него альма-матер Военную академию им. М. В. Фрунзе. Там еще читали лекции те, кто получил военное образование в Российской империи, имел опыт Первой мировой. Общение с ними, вне сомнений, обогащало интеллектуальный багаж Кондрата Семеновича и помогало принятию верных решений в годы Великой Отечественной.
В начале июля 1941 года он в звании комбрига принял под командование формировавшуюся на Ставрополье 53-ю кавалерийскую дивизию, немалую часть которой составили кубанские казаки – да-да, далеко не все из них, как было модно говорить и писать в девяностые, эвакуировались из Крыма с армией генерал-лейтенанта барона Петра Врангеля.
Позволю себе небольшую ремарку касательно казаков: нам следует помнить и гордиться подвигом тех из них, кто сражался с нацистами, в том числе и под началом Мельника, а не лить крокодиловы слезы по поводу выданных Советскому Союзу англичанами фашистских прихвостней в Лиенце и уж тем более не героизировать всех этих шкуро и красновых.
Волоколамский рубеж
Времени на обучение личного состава практически не было, положение на фронте складывалось тяжелое, и уже 23 июля дивизия принимает свой первый бой с моторизованными частями 19-й танковой дивизии 57-го моторизованного корпуса 3-й танковой группы генерал-полковника Германа Гота – одного из лучших фашистских танковых военачальников.
Можно только представить, что испытали необстрелянные бойцы, встретившись с элитными гитлеровскими частями. Достаточно сказать, что 19-я тд – до 1941-го была пехотной – принимала участие в тяжелых, но успешных для вермахта битвах на Бзуре и под Варшавой в Польской кампании и сражалась с французскими войсками. Да, в тех боях 53-я несла немалые потери, но обретала бесценный для нее опыт, как обретал его комдив. И не раз, надо полагать, вспоминал добрым словом своих преподавателей в академии, о некоторых из которых я уже писал на страницах «ВПК», рассказывая о военспецах.
В августе дивизия Мельника была объединена с 50-й кавалерийской дивизией в оперативную кавалерийскую группу тогда еще полковника Льва Доватора, входившую в состав 29-й армии. Перед бойцами командующий Западным фронтом маршал Семен Тимошенко поставил задачу совершить рейд по тылам 9-й армии группы армий «Центр», оперировавшей в районе Ярцева. В ходе рейда кавалеристы оттянули на себя столь необходимые немцам на фронте значительные моторизованные силы, а также авиацию. Попытки нацистов разгромить группу Доватора закончились провалом: кавалеристы вырвались из окружения. Но их отдых был недолог: началась битва за Москву.
Полки Мельника вели тяжелейшие бои в спешенных порядках под Ржевом, прикрывали отход стрелковых дивизий на Волоколамском направлении. Измотанность людей и конского состава была крайней. Особенно учитывая, что 53-я с августа не получала пополнений. Наконец дивизия была выведена в резерв южнее Ржева.
Однако пути ее отхода оказались перерезаны и части Мельника вновь попали в окружение, из которого вырвались севернее Волоколамска, в полосе действий 16-й армии генерал-лейтенанта Константина Рокоссовского, в оперативное подчинение которой вошли, заняв оборону на правом фланге, с задачей, как спустя годы вспоминал сам маршал, организовать оборону на широком фронте севернее Волоколамска вплоть до Волжского водохранилища. Рокоссовский охарактеризовал поставленную кавалеристам задачу как очень сложную. Впрочем, в те осенние дни под Москвой ни у кого легких задач не было.
Свыше недели 53-я удерживала позиции, создав узлы сопротивления, напоминавшие излюбленные немцами шверпункты, ибо прикрыть все линию обороны у комдива не хватало сил. Соответственно принятое им решение было грамотным и отвечающим обстановке. Ситуация во многом осложнялась неподкованностью значительной части конского состава, а тут еще как назло пошел мокрый снег с дождем, что затрудняло маневр в конном строю и разведку.
Дивизии Рокоссовского, включая кубанцев, в течение десяти дней удерживали Волоколамск, однако 27 октября фашисты ввели в бой при штурме города одновременно 120 танков и ворвались на его улицы. Впрочем, хоть и существенный, но тактический их успех не перерос в стратегический прорыв, на что рассчитывали в штабе генерал-полковника Адольфа Штрауса – командующего немецкой 9-й армией, ибо пленные на допросе показали, что они собирались завтракать в Волоколамске, а ужинать в Москве.
Тем не менее сдача столь важного города вызвала болезненную реакцию Ставки Верховного главнокомандования. В расположение 16-й армии Рокоссовского даже прибыла специальная комиссия для расследования причин случившегося. В числе допрашиваемых оказался и генерал-майор Иван Панфилов. За командарма же вступился его непосредственный начальник – командующий Западным фронтом генерал армии Георгий Жуков, посчитавший действия Рокоссовского правильными и отвечавшими сложившейся обстановке. И в данном случае уместно, перефразируя знаменитое кутузовское изречение, произнести: «С потерей города не потеряна армия», о чем позже писал в свих мемуарах Константин Константинович.
Тем не менее сразу после падения Волоколамска Мельник получил приказ: совместно с одним из полков 316-й дивизии и 4-й танковой бригадой полковника Михаила Катукова вернуть утраченные позиции. К тому времени Михаил Ефимович уже прославился нанесенным им поражением под Мценском до того непобедимому генерал-полковнику Гейнцу Гудериану. К сожалению, в той оперативной обстановке задача освобождения Волоколамска оказалась невыполнима.
Однако контрударов противник не избежал в том числе и со стороны 53-й, сумевшей, несмотря на постоянные авианалеты, добиться тактического успеха, захватив ночной атакой деревню Калистово, расположенную северо-восточнее Волоколамска. В те тяжелейшие дни даже на первый взгляд незначительные тактические успехи имели огромное, в том числе и моральное значение. Увы, его не удалось развить: непосредственно перед совместным ударом 4-я танковая бригада получила другую задачу.
Общая оперативная обстановка в районе Волоколамского шоссе в конце октября ухудшилась. Еще ранее падения Волоколамска, 14 октября противник овладел Калинином, что создавало угрозу охвата правого фланга 16-й армии и выхода в ее тыл. На левом ее фланге дела обстояли не лучше: 18 октября фашисты взяли Можайск и части Рокоссовского могли оказаться в окружении.
Мельник получил приказ отвести дивизию на отдых, длившийся всего несколько дней, и 3 ноября была поставлена новая задача: готовиться к контрудару, позже вошедшему в историю как Скирмановская операция (деревня Скирманово расположена примерно в сорока километрах юго-восточнее Волоколамска). Контрудар замедлил наступление фашистов и на некоторое время в полосе действий кавалеристов Мельника наступило затишье.
Но 15 ноября соединения вермахта начали новый этап наступления на Москву. 53-я оборонялась всего в пяти километрах к югу от знаменитого разъезда Дубосеково. Ей пришлось выдержать удар 5-й танковой, а несколькими днями позже и 11-й танковой дивизии 4-й танковой группы. Противник стремился с юга прорваться к Волоколамскому шоссе. В тех боях дивизия потеряла до пятидесяти процентов личного состава, однако из боя не вышла. Ныне уже незнакомы большинству сограждан названия деревень – Матренино, Морозово, Хорошево, но именно там в те ноябрьские дни покрыли себя славой бойцы и командиры 53-й во главе со своим комдивом.
20 ноября Мельник получил приказ прикрыть правый фланг переименованной в 8-ю гвардейскую бывшей 316-й дивизии. Но потери 53-й были столь серьезны, что ей, равно как и группе Доватора в целом, требовалась хотя бы небольшая передышка в боях. Она длилась всего-то три дня, ибо резко ухудшилась оперативная обстановка у Солнечногорска, после ожесточенного боя захваченного гитлеровцами 23 ноября.
Преобразованная в 3-й кавалерийский корпус уже бывшая группа Доватора получила приказ форсированным маршем выдвинуться к юго-востоку от города, однако в районе Истринского водохранилища 53-я вынуждена была вступить в бой с противником. Умело маневрируя, кавалеристы Мельника продвинулись вперед на семь километров и захватили гаубичную батарею немцев.
Однако в которой раз успех развить не удалось: вновь дивизия подверглась ударам с воздуха и вновь немцы подтянули к месту ее прорыва моторизованные части. Тем не менее ее действия сорвали наступление фашистов от Солнечногорска на юго-восток с целью охвата Москвы с севера. И в этом прямая заслуга в том числе и Кондрата Семеновича, отмеченная правительством: 26 ноября 53-я была переименована в 4-ю гвардейскую кавалерийскую дивизию, а ее командир награжден орденом Красного Знамени. Корпус Доватора в свою очередь получил наименование 2-го гвардейского кавалерийского.
Контрнаступление
Почетное звание гвардейцев кавалеристы Мельника подтвердили в последних числах ноября, вновь столкнувшись со знакомой им 5-й тд противника, а также встретившись на поле боя с 35-й пехотной дивизией. Немцы пытались наступать в направлении Москвы с восточного берега Истры. Части Мельника в неравных боях вновь оказались под угрозой окружения. И вновь – в который уже раз – замкнуть кольцо за спиной дивизии немцам не удалось: 4-я гвардейская отступила в полном порядке, сохранив боевую технику и заняв оборону на ближних подступах к столице, до 5 декабря отбив все атаки превосходящих сил противника.
После перехода Красной армии в общее контрнаступление под Москвой дивизия в преддверии новых боевых задач получила некоторый отдых. Наконец-то в ее ряды влилось долгожданное пополнение и поступило новое вооружение: столь необходимые противотанковые и зенитные орудия. 8 декабря в дивизии состоялось вручение гвардейских знамен и в ту же ночь ее колонны двинулись в направлении Кубинки. Задача – внезапным ударом прорвать оборону противника, выйти в тыл его Истринской группировке, содействуя наступлению наших войск в направлении Рузы.
Дабы застать противника врасплох, шли ночью, покрывая сорок – сорок пять километров, по глубокому снегу и в условиях, когда столбик термометра опускался до минус двадцати. 14 декабря коммуникации на линии Истра – Руза в тылу группы армий «Центр» была перерезаны, одна из дивизий противника – 78-я пехотная разгромлена. Кавалеристы Мельника прошли с боями по вражеским тылам порядка 150 километров, содействуя наступлению войск Западного и Калининского фронтов.
В последних числах февраля Кондрат Семенович, к тому времени генерал-майор, был вынужден расстаться с дивизией, с которой разделил всю тяжесть первых месяцев войны. Дальше 4-я гвардейская сражалась без него, закончив свой боевой путь в мае 1945-го на Эльбе.
От Ирана до победы
Мельник же получил новое назначение, в каком-то смысле не только военного, но и политического характера. Из заснеженных полей и перелесков Подмосковья он вылетел в обласканный солнцем Иран, где принял под командование 15-й кавалерийский корпус, развернутый в государстве шахиншахов в рамках обеспечения «Персидского коридора» – маршрута, по которому осуществлялась поставка грузов для СССР из США и Великобритании в рамках ленд-лиза. Корпус также осуществлял прикрытие юго-западной границы со стороны Турции.
Свыше полугода пробыл Мельник близ засушливых вершин Загроса. В октябре 1942-го он вернулся на Родину: его опыт, знания и талант полководца требовались фронту. Фашисты рвались на Кавказ – к бакинской нефти, и каждый хороший военачальник был на счету. Кондрат Семенович принял 44-ю армию, а уже в ноябре того же года – 58-ю, державшую оборону на рубеже Терека. Задача командарма осложнялась отсутствием у вверенных ему дивизий боевого опыта, если не считать операции против антисоветских банд в горах Чечни и Дагестана.
Приобретенный в свою очередь в 1941 году опыт военных действий с сильным противником, равно как и богатый опыт работы с личным составом, позволил Кондрату Семеновичу в кратчайшие сроки превратить армию в боеспособное оперативное объединение, во главе которого он освобождал от гитлеровцев Моздок и Малгобек. В октябре-ноябре 1943-го во главе уже 56-й армии Мельник изгонял гитлеровцев с Керченского полуострова. И в ноябре того же года на ее базе была сформирована Отдельная Приморская армия, которой Кондрат Семенович командовал до Победы.
После войны он руководил войсками Таврического военного округа, служил главным военным советником в Румынской народной армии. В 1961 году генерал-лейтенант Мельник вышел в отставку, пройдя славный боевой путь. И ему было о чем рассказать. Умер он в 1971-м.
Рискну предположить: наибольший отклик в его воспоминаниях – увы, не записанных – о Великой Отечественной вызывала, как и у многих советских полководцев и рядовых бойцов, битва за Москву, в которой вверенная Кондрату Семеновичу 53-я/4-я гвардейская кавалерийская дивизия сыграла важную роль.