Ложка
https://cdn.jpg.wtf/futurico/ed/9b/1574158001-ed9b1ca8994f1a9ebc0f72b2dd614c9b.jpeg
— Папка, а ты скоро придешь? — пятилетняя Верунька вопросительно глядела своими огромными глазищами на отца.
Она никак не могла понять, почему вдруг он, всегда такой добрый и веселый, сегодня какой–то хмурый и молчаливый. И играть с ней не хочет.
— Скоро, Верунь, скоро. Как всех врагов победим, так и вернусь.
— А когда ты их победишь, всех врагов? — Замолчала, задумавшись. — Это завтра? Да? — спросила с надеждой. — Папка, ты кроватку для моей Маняши обещал сделать, — проканючила обиженно.
Отец присел перед дочкой, обнял и, поглаживая ее по белобрысой головке, нежно произнес: «Сделаем, дочка, обязательно сделаем». Прижал её к себе большими сильными ручищами и, сглотнув комок в горле, отвернулся к стене.
Внезапно, повинуясь какому–то только ей понятному порыву души, Верунька протянула отцу медную ложку, которой только что кормила свою куклу. Он, помедлив, взял ее, посмотрел в ясные детские глаза и, не спеша, убрал в карман.
***
Но ни завтра, ни через неделю, ни через год Верунькин папка не вернулся, чтобы сделать для куклы кроватку и поиграть с дочкой. Первое время она постоянно выбегала во двор при малейшем скрипе калитки. Все ждала — а вдруг?
Тоскливо провожала взглядом чужих дядь, проходящих мимо их дома. Время шло, тянулись месяцы, а папка все так и не приходил. А она верила всей своей огромной чистой детской душой, что вот–вот, уже скоро–скоро папка победит всех врагов и придет домой. И снова заживут они всей семьей, весело и беззаботно.
Мамка перестанет плакать по ночам, а сестры больше не будут обижать ее, самую младшую в семье.
Где–то далеко на западе гремела война, и ее папка побеждал врагов. Верунька уже пошла в школу и в ссорах с одноклассниками всегда грозилась: «Вот придет мой папка с войны, он вам задаст».
Часто, встретив на улице человека в форме, она подбегала к нему и спрашивала:
«Дядя, а ты моего папку не видел»?
Ходила по поселку и специально высматривала военных, чтобы задать этот вопрос. С трепетом и надеждой ждала ответа и, не дослушав его, разочарованно отворачивалась.
А в сорок пятом каждый день дежурила на станции, встречая с поезда редких фронтовиков: «Ну, где же ты, папка мой»?
Сейчас уже и не помнит, откуда вдруг в их жизнь вошли эти страшные три слова "пропал без вести" Как это? Без вести... Как может ее папка пропасть? Мамка снова плакала и, надрываясь на всех мыслимых и не мыслимых работах, тащила на себе четверых детей. Пропал без вести. Пенсии по потере кормильца не положено. Как приговор.
Вскоре переехали в райцентр.
И с работой лучше, и не так голодно. Хотя была и лебеда с крапивой, и чего только не ели, чтоб выжить. Послевоенное детство вспоминалось потом тяжело. Но ведь выжили. Ни одна из сестер с голоду не померла, всех мамка выкормила, вырастила и выучила.
А вот сама надорвалась, и, выдав младшую дочку замуж, через год слегла в параличе и медленно–медленно умирала.
***
Давным–давно уже истрепалась кукла Маняша. Верунька закончила школу, поступила в училище при фабрике и стала жить такой же жизнью, как и миллионы ее сверстниц. Работала, вышла замуж, рожала детей. Но мысль об отце никогда ее не отпускала.
Не так отчетливо чувствовалась эта утрата, как в детстве, но отца ей очень не хватало. Как острая заноза сидела она где–то в самом глубоком уголочке ее подсознания. Бывало, мысленно спрашивала у него совета — как ей поступить.
И так же мысленно сама себе отвечала за него. Когда вдруг в разговорах заходила речь о ней или семье, она никогда не говорила "мой отец", всегда только "мой папка".
Как–то раз шестилетний сын Вовка подошел к ней:
«Мам, а вот у нас две бабушки, а дедушек что ли не было»?
«Да что ж это я», — спохватилась. Суетливо открыла сервант, достала старенький семейный альбом и протянула сыну одну–единственную сохранившуюся фотокарточку, где веселый папка сидел на крыльце их дома.
— Вот твой дедушка.
Вовка недоверчиво взял в руки снимок.
— Это мой дедушка?
— Да. Твой дедушка Егор.
На следующий день она заказала в фотоателье увеличенный портрет, и с тех пор он уже постоянно висел в их доме на самом почетном месте.
Все послевоенные годы, сколько она помнит, они с сестрами много раз пытались найти своего отца. Писали во все инстанции, которые, хоть как–то, хоть в малой толике могли бы помочь им отыскать хоть какие–то сведения о пропавшем солдате.
Но все безуспешно.
Ответ отовсюду один — не числится, не значится, пропал без вести. Давно уже можно было отчаяться, но она верила, что когда–то папка найдется. Иногда по телевизору видела репортажи про то, как находили на полях боев пропавших без вести солдат.
Видела заплаканные, но счастливые лица родных, переживала вместе с ними и завидовала им. Мечтала — может и мой когда–нибудь...
***
За разными заботами, работами, дачей и хозяйством как–то незаметно подошла и пенсия.
Дети разъехались свое счастье в жизни искать. Старшие сестры одна за другой умерли, так и не дождавшись отца. Рано овдовев, Верунька продала все свое скромное имущество, собрала свои такие же скромные сбережения и вернулась в родной поселок, где прошло ее детство.
Купила дом и обзавелась двумя козами. Наверное, что–то ее все–таки сюда тянуло. Она не думала об этом, но если разложить по полочкам то, что сидело в ее мозгу с далеких–далеких времен, то мысль должна была звучать так:
«Папка ведь сюда должен вернуться. В родной поселок».
Так и прожила она здесь тихо, скромно и незаметно почти двадцать лет. Она доила своих коз, трудилась в огороде, и часто, молча, разговаривала с портретом на стене. Рассказывала свои маленькие новости, делилась радостями.
— Скоро Ленка–почтальонша придет. Пенсию принесет. А заодно и поселковые новости расскажет. А, вот и легка на помине. Что–то уж очень сегодня растрепанная. Бабе уж под полтинник, а все еще Ленка. Суетливая, взбалмошная, но, в общем–то, хорошая и добрая. Гляди, несется, как на пожар.
Сердце встрепенулось в тягостном предощущении чего–то очень важного. Она даже вышла к калитке, хотя раньше встречала Ленку всегда на пороге дома. Что–то подсказывало, что это ленкино возбуждение каким–то образом связано с ней.
— Теть Вера, — Ленка запыхалась. — Теть Вера, твой папка нашелся, — выпалила она с ходу.
Так и сказала "твой папка". И Верунька сразу ей поверила. Голова закружилась от счастья, ноги подкосились. Она медленно опустилась на лавочку и тихо–тихо заплакала:
«Папка нашелся. Мой папка».
Ленка что–то там еще трещала про поисковиков, про Новгород, про поселковую администрацию, но она уже не слышала почтальоншу, а молча, наслаждалась одной–единственной мыслью:
"Мой папка нашелся".
И не было для нее в мире ничего важней этой простой истины. Дождалась!
А через месяц опять Ленка прискакала.
— Теть Вер, тебе посылка из Новгорода.
Чуть сердце не остановилось у Веруньки. Что такое? Почему из Новгорода? От кого?
— Вот здесь написано "Долина", — Ленка вся извивалась от нетерпения, пока открывали посылку.
— Смотри–ка, вещи старые какие–то, — Ленка сунула нос в коробку.
А Верунька сразу поняла, ЧЬИ это вещи. И не спеша, с трепетом разбирала каждый маленький сверточек. Доставала дырявую эмалированную кружку, пакетик с монетками, бритву, помазок и всю изъеденную коррозией медную ложку.
Смутно что–то припоминая из далекого детства, она долго–долго разглядывала эту ложку. Пыталась поймать ускользающую ниточку детских воспоминаний.
И вдруг как вспышка в мозгу, и сразу все встало на место. Она с отчетливой ясностью вспомнила лицо отца, Маняшу и эту ложку. Ту самую, которую дала ему перед уходом на войну.
Ноги опять отказали, и уже не в силах сдерживать себя, она громко в голос зарыдала. А вслед за ней и Ленка...
***
На похоронах, с громкими речами, салютом и оркестром Верунька стояла у маленького гроба, прижимая к груди медную ложку и, улыбаясь солнышку, плакала счастливыми слезами:
«Вернулся мой папка, вернулся».
©Александр Савельев, поисковик отряда «Гвардия» экспедиции «Долина» (г.Рыбинск)
P.S.: Фролов Егор Филиппович был найден поисковиками 17–го августа 2009 года в районе окружения 2–й Ударной армии, в Замошском болоте.
Среди личных вещей была неуставная медная ложка…
отсюда
Написал mig29 на story_from_life.d3.ru / комментировать