“Нищеброды с тремя детьми не нужны”: Озвезденевшие начали против нас войну
Есть у нас, у тех, кто бродит по соцсетям и этим нашим интернетам, такое присловье: опять новый хайп! Ухожу – пока не перестанут об одном и том же! А потом раз! – и высказался. А тебе в ответ – бац! А ты в ответ – бан! Только очухался, только собрался переждать следующий хайп – и опять втянулся… Вот такая смешная зараза эти хайпы.
Два дня как все обсуждают зловещую Викторию Боню. Попутно вспоминают такую же зловещую Алёну Водонаеву.
От Михаила Ефремова не спрятаться, не скрыться…
Автор:
Дмитрий Юрьев
…Я не согласен с тем, что хайп – это несерьёзно. Это и правда зараза похлеще коронавируса – потому что на свои мозги ни резиновую перчатку не натянешь, ни маской не прикроешь. Это зависимость типа наркотической – потому что утрачиваешь над собой контроль, выпадаешь из реальности и идёшь на поводу у самого пустого и низменного в тебе. А ещё – и очень часто – это система невидимых ниток, за которые тебя начинает дёргать не пойми кто в неизвестно каких целях.
Но в любом настоящем хайпе обязательно есть то, что можно назвать его “мясом”. Что цепляет. Что, как говорят пиарщики и блогеры, “заходит”. А иногда и распахивает перед нами двери в ад – как в случае с нашими озвезденевшими недосверхчеловеками.
Под покровом хайпа
Вот “красавицы” Боня и Водонаева, эти уродливые порождения фабрики успеха “Дом-2 им. К. Собчак”. Их слова про “вонючие поправки к Конституции”, из-за которых криворуким нищебродам и алкашам будут платить больше МРОТ, отнимая деньги у бизнесменов. Или про материнский капитал: “Я презираю семьи, которые живут в нищИте и рожают по три-четыре ребёнка. Зачем? На что их растить?”
А вот “трагедия великого артиста Михаила Ефремова” – так назвали представители “творческой богемы” бессмысленное и беспощадное уничтожение гражданина России, мужа, отца и просто хорошего человека Сергея Захарова. Некий “писатель, сценарист, драматург и критик”, 74-летний Владимир Кожевников поставил вопрос без экивоков: “С одной стороны, на опасном повороте в Москве общество потеряло в ДТП никому не известного курьера из Рязани.
С другой стороны, русская культура, кинематограф, театр, телевидение, миллионы зрителей потеряли (он сам это признал в обращении) заслуженного артиста Михаила Олеговича Ефремова. Теперь вопрос: какая потеря лично для вас, для общества тяжелее?” (этот пост в фэйсбуке он уже потёр, но интернет помнит).
Слова Виктории Бони о нищебродах, получающих от государства пособия и рожающих “ненужных” детей, вызвали справедливый гнев большей части общества.
Или вот видный продюсер защищает себя и коллег: “Даже первая десятка самых популярных и востребованных звёзд сегодня практически бедствует, так как все они лишились возможности зарабатывать и практически проедают то, что удалось в своё время скопить”. Ну понервничал, с кем не бывает – может, и правда испугался, что скромные свои домики в Швейцарии и Эмиратах проест.
По законам хайпа на завравшихся “элитариев” накинулись разоблачители. “У Бони нет мозгов!” – объявляет целый депутат Госдумы. “У Ефремова надо отобрать все награды и звания!” – требует… а, тот же самый депутат. И дальше уходим в насмешки, издевательства и ругань. Сами друг друга подзаводим, выводим свой гнев в гудок.
А на самом-то деле тут не ругаться надо и не гудеть. А думать, как страну спасать.
Потому что это всё не про “зарвавшуюся элиту”. Не про “потерявшую края тусовку”. Не про социальное неравенство или социальную же несправедливость. И не про социальную напряжённость или даже, как раньше говорили, про социальную революцию. А про зоологию. И геноцид.
Потому что бывает так, что люди перестают чувствовать друг в друге людей. И, как в доисторические времена, видят в “соседнем племени” животных, зоологически чуждых существ. Только вот “соседнее племя” – это кто?
Недочеловеки и тараканы
Чаще всего мы говорим в таких случаях о расизме. Но это не совсем точное слово – хотя слова про “кровь”, “генетику”, “породу” и т. д. используются закопёрщиками геноцида всегда.
Олицетворение расизма – гитлеровский нацизм – называл “высшей расой” произвольно выбранную часть “белых”, немцев, а самой низшей считал евреев, тоже вполне белых. Чудовищный геноцид в Руанде и Бурунди в 90-х годах прошлого века – зоологическая резня между двумя чёрными этническими группами, с этнической и культурной точки зрения практически неразличимых между собой.
Вот определение Гиммлера (оказывается, не только практика, но и теоретика): “Недочеловек – это биологически на первый взгляд полностью идентичное человеку создание природы с руками, ногами, своего рода мозгами, глазами и ртом. Но это совсем иное, ужасное создание”.
Пропагандисты геноцида в Руанде из народности хуту передавали по своему “Свободному радио 1000 холмов” призывы ни в коем случае не убивать людей – а только тараканов-тутси. Да и нынешние бесчинства чёрных расистов в Америке – они тоже не совсем по цвету кожи: зоологическая ненависть между леваками из белых и “молчаливым большинством” американской глубинки, между демократами и трампистами ничуть не меньше, чем между чёрными мародёрами и чёрными консерваторами (а таких достаточно много).
Чудовищный геноцид в Руанде и Бурунди в 90-х годах прошлого века – зоологическая резня между двумя чёрными этническими группами, с этнической и культурной точки зрения практически неразличимых между собой.
Расизму в таком смысле очень много лет – если не тысячелетий. Но к концу XX века – после Гитлера и после глобализации – он диверсифицировался. Система апартеида (раздельного развития рас) в ЮАР подразумевала территориальное и юридическое размежевание между белыми и чёрными/цветными: чёрные должны были жить в якобы независимых “бантустанах” без прав, без гражданства ЮАР. А потом критерии поплыли. Стали произвольными: мы сами знаем, кто у нас негр.
Кто – мы? Самопровозглашённая, самозваная “высшая раса”, как её ни называй – “золотой миллиард”, прогрессивное человечество, мультикультурный полигендерный глобальный мир, – исподтишка внедряет во всём мире совершено лютый, тоталитарный апартеид. Проводит границу своих бантустанов не между расами, а между образами жизни, способами мировосприятия, социальными и культурными группами.
Вся Россия – наш бантустан?
Зараза апартеида в России гнездится веками. Во времена татаро-монгольского ига русские сборщики дани грабили своих, бывало, с большей жестокостью, чем захватчики. Иван Грозный создал систему, которая так и называлась – опричнина – от слова ” опричь”, отдельно от народа (“земщины”). Сначала бесконтрольная, а потом беспредельная, опричнина растлилась, выродилась и разрушила ткань народа и государства. Возрождённая Романовыми Россия получила в петровские времена новую, цивилизованную опричнину – вымуштрованное по западному образцу дворянство.
К началу XIX века оно представляло собой отдельный народ, говорящий с “простым” народом на разных языках (одни говорили по-русски, другие в основном по-французски). Освальд Шпенглер назвал петровскую Россию “псевдоморфозом” – насильственным, уродливым втискиванием живого русского народного организма в чуждый, уродующий западный корсет.
Город-морок, – писал о Петербурге и петровской России Шпенглер, – который теснится и располагается вокруг, как и все прочие города на матушке-Руси, стоит здесь ради двора, ради чиновников, ради купечества; однако то, что в них живёт, это есть сверху – обретшая плоть литература, “интеллигенция” с её вычитанными проблемами и конфликтами, а в глубине – оторванный от корней крестьянский народ со всей своей метафизической скорбью, со страхами и невзгодами, которые пережил вместе с ним Достоевский, с постоянной тоской по земному простору и горькой ненавистью к каменному дряхлому миру, в котором их замкнул Антихрист… Общество было западным по духу, а простой народ нёс душу края в себе. Между двумя этими мирами не существовало никакого понимания, никакой связи, никакого прощения.
На самом деле связь существовала – через Церковь и через монарха. Но разделение постепенно разрушило монархию, а потом обрушилось на Церковь. Большевистская “революция” – восстание против элит, против “царя, помещиков и капиталистов” – быстро закончилась созданием новой, намного более жестокой и антинародной “красной опричнины” – партийной номенклатуры. Единственной “скрепой” номенклатурно-коммунистического режима (и ширмой для него) оставалась практика “социализма” (государственные гарантии уровня жизни, образования, здравоохранения) и элементы коллективистской морали. Прошло немногим более 70 лет – и номенклатурная система зашаталась, а потом была разрушена новой “революцией” – как тогда многие верили, демократической.
Но именно эта “революция” довела дело разделения между народом и правящим антинародом до высшей точки. Всё, что при советском режиме – пусть и в пропагандистских целях – оставалось от социальной справедливости, было отброшено и уничтожено. Всё, против чего выходили на улицы сотни тысяч рассерженных граждан – льготы и привилегии, чванство, социальная несправедливость, колоссальный разрыв в возможностях и уровне жизни – не просто сохранилось. Система “либеральной опричнины” утратила самоконтроль и остатки инстинкта самосохранения. А “социальный расизм” приобретает все черты зоологического расчеловечивания большинства населения. Причём в “недочеловеки” теперь записывают не по генетике, а по произволу: теперь ты недочеловек просто потому, что не входишь в “элиту”. И здесь есть одна важная осбенность.
Из-за “черты оседлости” в Российской Империи евреи могли вырваться, получив высшее образование. Из бантустана негры в ЮАР могли вырваться, получив статус “почётных белых” (его автоматом получали, например, переехавшие в ЮАР негроамериканцы).
Те, кто сооружают “бантустан Россия”, делают всё, чтобы вырваться из него было невозможно. Есть “мы” и есть “они”. Граница на замке. Недоволен – популист (а это, с точки зрения нашей самозваной “высшей расы”, намного опаснее, чем просто террорист или экстремист). И да – при чём здесь геноцид? Ну, разве что “холодный” геноцид…
Наши жизни имеют значение!
Кто же эта “высшая раса”? Этот многонациональный малый народ Российской Федерации?
Шум и ярость наших дней создают завесу для реальности: кажется, что есть противостоящие друг другу “бюрократия” и “либеральная оппозиция”, которые воюют друг против друга. Вот “Миша” Ефремов – разумеется, его убивает кровавый режим за страшные разоблачения, несомые гражданином артистом в массы. Уже пошли версии – фээсбэшники подпоили, мотоциклом подрезали, да вообще – довели до алкоголизма ужасами кровавого режима. Пусть лучше своих прокуроров судят, которые в пьяном виде людей давят!
Пьяные прокуроры – и правда мерзость. А “кое-где у нас порой” честно жить не хотящие сотрудники органов и судьи, возлагающие вину и налагающие штрафы на семьи жертв пьяных прокуроров – вообще враги народа и государственные преступники. Но…
Не только хорошо оплачиваемые богемные шоу-фронтмены гостелеканалов, не только профессиональные “борцуны с режимом” (тоже хорошо оплачиваемые) выступили в поддержку “гениального Мишки”. Несчастного талантливого человека, павшего жертвой своего пагубного пристрастия, искренне поддержали многие – в том числе те, кого “освободители” давно записали в “прислужники режима”. В этом, кстати, они совпадают с теми “либерал-оппозиционерами”, которые тоже выдвигают на первое место личную тему – это наш товарищ, мы признаём, что он совершил преступление, но мы его жалеем. Кстати, имеют полное право – и те, и эти.
Но ведь есть ещё одна тема. “Моральные уроды [те, кто возмущается преступлением Ефремова и ожидает, что его отмажут]! Успокойтесь, конечно же, никто его отмазывать не будет”. “А если бы это [на месте Ефремова] был Машков?” (этим вопросом хором задались знатный питерский храмоборец Борис Вишневский и ещё более знатная “прислужница режима” Маргарита Симоньян). Кстати, в “наезде” Вишневского есть и вполне обоснованное обвинение в адрес “режима” – судьба дочери главы Иркутского облизбиркома, которую за смертельную аварию осудили на 2,5 года с отсрочкой исполнения на… 14 лет и потом подвели под амнистию.
Но вот в чём дело. Все они отстаивают от нас – своих. Михаила Ефремова. Нищих “звёзд из первого десятка”. Пьяного прокурора. Любовницу влиятельного в полицейских кругах воровского авторитета.
Они даже не то чтобы заодно… Они – одно. Только по-разному артикулируют. Для одних (которые экономически успешные, системные либералы, а также богема, творцы и человеколюбцы) мы – нищеброды, лузеры, быдло, средний класс за 17 тысяч в месяц, люди с плохими лицами, недобрыми генами и рабской религией. Для других (которые “главная наша задача – работа для людей”) – население, электорат, строчки в списках избирателей, объект поборов и запретов. Для всех – другие, чужие, не существенные, несуществующие. Белые негры.
…И вот что меня во всём этом задевает, угнетает, но и – вселяет надежду. Я – о Джордже Флойде и BLM. Потому что тут некоторые начали шутить про Ефремова, почему-то называя именно его “нашим Флойдом”. Это поразительно!
Погиб (потому что был под тяжёлой наркотой и умер от этого, а вовсе не убит) рецидивист, бандит, наркоман. Представитель агрессивной группы населения, радикального меньшинства, находящегося постоянно в центре общественного внимания, под защитой СМИ, общественного мнения, политиков и юристов. И вот символически угнетённые (а на самом деле всё более привилегированные) потомки бывших рабов громят страну, уничтожают собственность ни в чём не повинных граждан, издеваются над исторической памятью.
А Сергея Захарова назвать “нашим Флойдом” было бы чудовищным кощунством. Порядочный человек с непростой судьбой, труженик, законопослушный человек – он был убит, стал жертвой наркомана и алкоголика. Жалеть которого и сострадать которому, разумеется, имеют полное право его друзья, родственники и близкие знакомые.
Но гнев и – да, уже и ненависть – вызывает не сочувствие и сожаление к Ефремову. А всеобщая уверенность – что отмажут. Как и пьяного прокурора. Как и дочку председателя облизбиркома. Неважно, кто и как отмажет – через давление СМИ, через звонки “родному человечку” в начальственных кругах или прямому подчинённому среди силовиков.
Потому что они – сплочены и способны к солидарности в войне против нас. А вот мы – законопослушное большинство нормальных людей, защитить своих пока что не готовы и не способны. К огромному нашему счастью, неспособны мы и к злодейству, к агрессии, к бунту против социального расизма. Но вот гражданская самооборона нам точно нужна.