Врач, написавший книгу об эпидемии «Чумной поезд» Андрей Звонков: «Инфекции тренируют нас на устойчивость»
О вирусе и эпидемиях и раньше снимали кино, писали книги, но данная тема не пользовалась спросом. Однако сегодняшняя ситуация с коронавирусом, объявленным главным врагом на планете, все переменила. Интернет-платформы вынесли на первый план книги, на обложках которых слова, вызывающие стойку у читателей: эпидемия, чума, вирусы. С запоздалым интересом лишь сейчас любопытство вызвал и автор, бывший сотрудник «скорой помощи» Андрей Звонков, который еще в 2017 году (с соавтором Дмитрием Янковским) написал серию книг на тему эпидемии.
- Да, мне передали, что сейчас люди стали заказывать ту мою старую книгу «Чумной поезд» и «Не время умирать», увеличилось количество просмотров в интернете. Хотя в свое время книжки прошли незамеченными. Возможно, была плохая реклама, - сказал «КП» Андрей Звонков. - Может быть, как ни кощунственно прозвучит, время тогда еще не пришло. А сейчас, как ни прискорбно, сама жизнь спровоцировала такой всплеск внимания к тематике эпидемий. Эта тема обычно не волновала журналистов, и не попадала в портфель творческих планов, разработок.
А вы знаете, когда я первый раз журналисту сказал, мол, обрати внимание на вспышку коронавируса в Китае?!
Я в декабре услышал эту новость о том, что в Китае обнаружена вспышка коронавируса. Еще эпидемии объявлено не было. Я говорил с журналистом журнала «Тайны звезд» Леной. Сказал ей: «Лена, обрати внимание, что сейчас в Китае коронавирус , он может до нас добраться». «Да ладно, - сказала она, - с какой стати. Этого не может быть. Это же Китай, черт знает где...».
А у меня какое-то предчувствие было, что это только начало. Но ведь и сейчас есть такие Фомы неверующие, которые полагают, что вируса никакого нет - это так, ерунда. Увы!
Кстати, знаю историю с этим «не может быть».
Именно так сказал профессор, который осматривал подцепившего оспу пациента. Это была самая яркая история 1959 года в летописи эпидемий у нас. Тогда художник Кокорекин привез из Индии в Москву оспу. Поступил в Боткинскую больницу с гриппом, пневмонией. А потом началась страшная эпидемия оспы. И в этой эпидемии был виноват один человек. И это не художник. Это профессор, который сидел на приеме вместе с ординатором. И когда ординатор, осматривая Кокорекина, сказала: «Это очень похоже на оспу», профессор сказал: «Не говори глупостей. Не может у него быть оспы». Вот этот человек и виноват в эпидемии. Потому что если бы сказал: «Раз похоже на оспу, принимаем меры по оспиным протоколам». Приняли бы меры, изолировали бы художника, соответственно, и этих двоих, кто с ним контактировал. Может быть, приемное отделение бы взяли на карантин. Но не закрыли бы в итоге всю Боткинскую больницу на два месяца. И потом еще два месяца вакцинировали людей. Около пяти миллионов провакцинировали, а заразились несколько тысяч. Заболели около ста человек, умерли несколько человек. Кстати, умер не только художник, но и ординаторша, которая сказала, что «похоже на оспу». Хотя она до смерти призналась, что на осмотре сразу же заподозрила оспу...
Плюс ко всему жена художника вещи, что он привез из Индии, сдала в комиссионный магазин. Можете себе представить, сколько хлопот было из-за того, что один профессор сказал: «Не говори глупостей. Не может быть».
И вот после этой истории нас всех, кто работал на «Скорой помощи», каждое лето «терроризировали» по поводу особо опасных инфекций. Потому что лето - это сезон привоза различных экзотических инфекций, в то время из Средней Азии и других стран. Больше всего боялись, что привезут, скажем, из Ростовской области или Ставрополья, из Краснодара холеру. А с Кавказа, либо из Средней Азии - чуму.
Потом мы боялись крымской лихорадки. Когда появилась болезнь легионеров, нас терроризировали по этому поводу, слава богу, потом ее исключили из особо опасных инфекций.
Так вот какой был основной протокол. Если я приезжаю на вывоз и на нем, не дай бог, начинаю подозревать особо опасную инфекцию, я звоню не диспетчеру, не своему начальству на подстанции, а старшему врачу смены сказать, что я нахожусь в очаге по «форме 100», например, если это чума.
Он записывает адрес. Я запираю квартиру, никуда из нее не выхожу. Если есть возможность, связываюсь с водителем, который должен мне из машины принести противочумный набор, если он у меня не лежит в мед. ящике. Обычно лежал на дне ящика комплект - пакет, упакованный в полиэтилен, зашитый и пробитый номерами, в котором хранились капы для глаз, маски, перчатки, наборы пакет с хлорамином, который должен развести и обработать в квартире все, чего касались. Развести людей по комнатам. И ждать приезда «чумной бригады». Стоило мне произнести слово, обозначающее опасную инфекцию, и запускался протокол. Потом разбирались - если у меня не было никаких оснований поизносить это слово, я получал взыскание за то, что неграмотно повел себя по части диагностики. Если были основания для подозрений, говорили - мол, это не чума, но ты молодец. А если уж действительно выявил чуму - то могли и орден на грудь повесить.
Это были последствия той самой эпидемии 59-го года, которую пережили, и в результате чего протокол особо опасных инфекций изменился. И сказать «Не говори ерунды», когда кто-то произносит «чума», «оспа» и что-то этом роде, означало подписать себе уголовный приговор. Поэтому никто, конечно, уже на себя брать такой смелости не хотел. И достаточно было даже фельдшеру предположить: «чума», чтобы запустился механизм этого протокола.
После истории 59-го года уже народ по большей части находится в состоянии готовности, легкого возбуждения на любую опасную инфекцию.
То, что происходит у нас сейчас - это хорошо. То, что вирус не очень страшный на самом деле. Что мы все немножко в войнушку играем. То, что экономику сейчас переводят на эти рельсы. Что мы переживаем вроде бы кризис. А на самом деле все это - хорошо! Потому что то, что нас не убивает, делает сильнее.
На самом деле вспышки особо опасных инфекций проходят регулярно. О них просто мы мало что знаем. Стараемся особо не трындеть на эту тему. Но, например, в 89-м году была история, когда с Павелецкого вокзала бомжа привезли в 4-ю городскую больницу. Потом я с той медсестричкой, которая его осматривала, общался. Она рассказала, что к ним привезли этого дядьку, он умер. И только к вечеру уже на вскрытии ему поставили диагноз - чума. Патологоанатом поборол свои страхи и сообщил. После чего запустился весь механизм.
Эту реальную историю, о которой узнал между делом, положил в основу сюжета двух своих книг. Только если в жизни чума оказалась бубонная, не легочная, то есть, больной не выделял активно с дыханием микробы, и был не заразен в этот момент, к счастью, то в книгах своих мы развернули все по полной. Решили, так сказать, поиграть с тем, что это была легочная чума, что человек действительно заразился. Наша главная героиня, найдя нулевого пациента, вычислив все связи, и что он прилетел из Оренбурга, и каким рейсом, сумела вовремя поймать всех пассажиров этого рейса их изолировать, а раз это произошло, то дальше распространения инфекции не случилось.
А солдатик, который еще не попал в поле зрение эпидемиологов, уехал из Москвы, заразив поезд.
В конце концов, выясняют, какой это поезд (вторая книга так и называется «Чумной поезд»). Он идет запертым, в него садятся вооруженные люди, и не дают никому двигаться по вагонам, естественно, начинается тихая паника... Потом в степи разворачивают карантинный лагерь, госпиталь в палатках.
Описали в первую очередь, как люди реагируют на эпидемию...
А вообще вирусов полно. Страшного в них ничего нет. Вот кто-то говорит, мол, ой, он мутирует...
Вот чтобы понятно было, приведу образный пример. Вы знаете что такое «письма счастья». В них написан текст и просьба: «получили, перепишите и отправьте своим знакомым». Представьте, вот такие «письма счастья» расходятся по какой-то стране на их языке. И вдруг случайно попадает, например, к вам, иностранцу, который этот язык знает. Вы его читаете, вам оно так нравится, вы переводите на русский язык, переписываете это письмо много раз на русском и рассылаете многим знакомым. Вы - клетка, а письмо - вирус. Я говорю фигурально.
Вирус - это не живое существо, это вещество, информация. Но как только вы ее перевели на свой язык, переписали, взяли русскую бумагу и русские марки, то этот вирус мутировал.
Когда этот вирус распространялся среди летучих мышей и его заражали между собой эти мышки, ни один человек его понять не мог. Он попадал на человеческий организм и человек его прочесть не мог. Человеческая клетка, получая этот вирус, не понимала, что там «написано», и она его не воспринимала, он не мог копироваться в ней. До тех пор, пока не нашлась такая клетка у такой китаянки, которая сумела этот вирус прочитать, перевести и размножить.
И вот с этого момента он стал понятен людям именно в тот момент, когда он прошел через человеческий организм и изменился. То есть, суть его осталась та же самая, но часть белков, которые в нем были до этого мышиными, стали человеческими. Вот почему я сравнил с «письмом счастьем». Потому что когда вы перевели, сделали на нашей бумаге, с нашими марками, то оно стало нашим. И люди, которые получали это письмо, понимали его. Это информация, которая заражает людей. Вам это письмо так понравилось, вы так им заразились, и ни о чем больше думать не хотите, ничего другого делать не хотите.
Клетка в организме, заражаясь вирусом, больше заниматься своим делом не хочет, она только копирует вирус. Она больше ничего не делает. Приходит к ней лимфоцит (клетка крови), мол, ты чего своим делом не занимаешься, ах, не хочешь, тогда я тебя сейчас убью. И убивает. Если таких клеточек мало, то лимфоциты их перебьют, и на этом копирование прекратиться. Потому что параллельно заработают антитела-интерфероны. Вирус будет физически уничтожен вместе с клетками, которые его копируют.
Но если иммунитет слабоват, и антитела продуцируют медленно, интерферонов мало, лимфоциты вялые - человек уже пожилой, то количество зараженных клеток оказывается огромным. А лимфоциты-киллеры приходят, убивают, вырабатывают фактор уничтожитель (клеточный яд). В результате образуется огромное количество мертвых клеток в легких, убитые собственным иммунитетом, но которые должны были заниматься тем, чтобы человек дышал, а дышать он уже не может, ему нечем - у него клеток в легких уже нет.
То есть, по большому счету, иммунитет фактически занимается тем, что уничтожает, чистит популяцию, как бы жестоко не прозвучит. Слабые представители видов популяции умирают.
Например, иммунологи в 80-е годы провели эксперимент. Взяли 500 мышей. Заразили их мышиным брюшным тифом. Умерли 95 процентов подопытных мышек. 5 процентов - переболели, перестрадали, выжили. Им дали размножиться. Прошло несколько месяцев, появились новое поколение. Их опять заразили мышиным брюшным тифом. Выжило 50 процентов. Опять убрали трупы, почистили клетки. Дали размножаться. И опять заразили в третий раз. Выжили 95 процентов, только 5 процентов - погибли. Подождали три-четыре поколения. Взяли опять молодых 500 мышей. Заразили их, снова умерло 95 процентов. Почему? Потому что не было контакта с инфекцией. Потому что потомство выживших не контактировало с инфекцией, а, значит, бороться незачем и ни с чем.
Мы постоянно контактируем с инфекциями, и они постоянно тренируют наш вид на устойчивость, при этом уничтожая те особи, которые не способны ей противостоять. Просто мы этого не замечаем.
И когда проходят такие масштабные эпидемии, все ахают. Ну а что? Вот природа таким образом, извините, прорежает ряды. Мы, конечно, противостоим насколько это возможно. Но это природа.
То, что сейчас происходит, такое беспрецедентное по масштабу - это рано или поздно должно было случиться. Как говорил один мой знакомый, «третья мировая» будет бактериологическая. И в принципе, чем меньше готово к ней государство, тем она больше принесет ущерба и урона. Поэтому то, что мы сейчас переживаем - это минимум потерь. И человеческих, и экономических.
Представьте себе, что было бы у нас, если б как в Испании, когда закрывались бы стадионы, превращались в госпиталя магазины, супермаркеты и так далее.
- Можно сказать, что уже началась бактериологическая война?
- Нет. Я предполагаю, что это «репетиция». Наше правительство решило это использовать в качестве репетиции. И это правильное решение. Лучше сейчас порепетировать, чем потом, не дай бог, все ткнуться фейсом в это дерьмо по полной программе. Если, не дай бог, такая или похожая, или еще более злая коварная инфекция упадет на нашу страну. Вот почему в Москве такие меры? Потому что этакий центральный передаточный узел, через него многие летят из всех стран. Это крупные аэропорты... А если бы это был террористический акт, когда в крупных супермаркетах, театрах музеях областных центров злоумышленники заложили бы такие бомбы со спорами той же сибирской язвы, и в одно время это все взорвалось?! Собственно, в третьей книге, которая еще не издана, мы эту ситуацию обыгрывали. И опять же задача была у героев остановить этот теракт, потому что по сюжету везли контейнеры фурами со спорами сибирской язвы.
Кстати, случаи терактов бактериологических у нас были в стране.
В начале 2000-х, по-моему, в 2002 году, вспышку холеры обнаружили в Казани. Ее быстро локализовали и предотвратили распространение. Когда обнаружили, что это холера, приняли меры и без особого так сказать трындежа всех заставили мыть руки, воду кипятить, побольше хлорки использовали для обеззараживания на станциях очистных сооружений для водопроводной воды... Выяснили, что это была попытка диверсии. Заразили казанское водохранилище холерой. Но вовремя приняли меры. Нашли даже емкости с культурой холеры - эмбрионом, которую вылили в воду нарочно. Кто вылил - с этим разбирались. Я не знаю, чем там закончилось расследование. Об этом широко не говорили. Мне в 2004 году рассказали казанские медики местного Центра медицины и катастроф эту историю. Они вычислили, кто это мог сделать. Но доказательств достаточных, кажется, найти не смогли. Только нашли эту канистру с остатками культуры холерного эмбриона. Не исключали, что кто-то из наших друзей зарубежных или террористов заплатил за это.
Вообще, говорят, холерный эмбрион живет где-то в камнях в земле Ростовской области... В оленьих захоронениях на Ямале есть споры сибирской язвы.
На Ямале, к слову, была вспышка сибирской язвы лет пять назад. Если бы до Москвы докатилось, то шум бы подняли. А так не слишком-то освещалось.
- Там вроде олени болели, а не люди.
- И люди. Люди вообще умирают. Тогда пастухи тоже заражались, и детишек туда прививать ездили.
В 92-м году в Свердловск-19 (ныне Екатеринбург) была вспышка сибирской язвы. Это был выброс (утечка) из лаборатории военной. Хотя сначала скрывали источник.
- Одно дело эпидемия в одной стране, а тут весь мир охвачен!
- После испанки (грипп) - да. В 1918-й год весь мир им болел. Мировая инфекция. Пандемия. 50 миллионов пострадали. Яков Свердлов умер от испанки. Актриса Вера Холодная умерла от испанки в Одессе.
А этот коронавирус пришел с Китая. Нашли же первого больного - женщину-китаянку, которая заразилась от летучей мыши. Всегда есть нулевой пациент. В фильме «Эпидемия» все показано реалистично. Они, правда, там использовали картинку вируса Эбола...
- Я так понимаю, что сегодняшние меры карантинные - это чересчур?
- Они правильные. А они и должны быть преувеличены, иначе мы будем все время плестись за болезнью. Если мы не будем идти чересчур, то будем бежать за ней постоянно, подчищая ей хвост. А она будет нам оставлять только трупы за собой, только и будем все время выявлять очаги то там, то там.
- А сейчас увеличились вызовы «скорой»?
- Да. У меня много друзей на «скорой» и рассказывают. Помимо вызовов по поводу температуры, гриппа, также увеличилось количество обращений от пьяных. Некоторые люди от нечего делать напиваются, бузят, и увеличилось количество домашнего травматизма. Люди больше времени дома проводят, на улицу не выходят. Поэтому уличные инциденты трансформировались в бытовые. Люди дома сидят, ругаться начинают, случается, и поножовщина, и мелкие бытовые травмы. Недавно был случай, человек случайно кислотой руку облил - хотел какие-то детали почистить...
ИСТОЧНИК KP.RU