Матвей Шапошников - генерал, отказавшийся стрелять в рабочих
«У каждого есть свой Новочеркасск, но не каждый выходит из него Шапошниковым» — это крылатое выражение появилось несколько десятилетий назад и передаёт отношение народа к генералу Матвею Шапошникову, который отказался выполнять преступный приказ о разгоне протестующих рабочих танками. Из сложившейся тогда ситуации генерал вышел достойно, не совершив преступления, не замарав своего честного имени и сохранив жизни нескольких тысяч человек.
О Новочеркасском расстреле мы уже рассказывали, теперь настала пора рассказать и о главном положительном герое того ужасного дня.
Шахтёр, ставший офицером
Будущий генерал Матвей Кузьмич Шапошников родился в ноябре 1906 года в слободе Алексеевка Воронежской губернии в крестьянской семье. Как можно заметить по дате рождения, его ранняя юность пришлась на годы Гражданской войны и послевоенной разрухи. Однако это не помешало Шапошникову в 1920 году окончить семилетнюю школу. По тем временам, когда около половины населения страны вообще не умели ни читать, ни писать, такое образование можно было считать хорошим для крестьянского парня.
В том же году 14-летний Матвей покидает родительский дом и отправляется в Кривой Рог, где устраивается на шахту. Почти восемь лет он работает шахтёром, и проработал бы им ещё неизвестно как долго, если бы один случай не изменил его жизнь. Однажды в 1928 году 22-летний Шапошников посетил собрание, на котором выступал комиссар Одесской военной пехотной школы, агитировавший молодых людей идти служить в армию. Зажигательная речь комиссара подействовала на молодого шахтёра, и в том же году он отправляется в Одессу, где поступает в военную пехотную школу.
В это же время Шапошников женился. Своего первенца он назвал Артуром. Такое необычное для шахтёрской среды тех времён имя любивший много читать Шапошников дал сыну в честь героя романа «Овод».
В апреле 1931 года Шапошников с отличием оканчивает пехотную школу и становится офицером — командиром взвода. Он отправляется в Киев, где и принивает в своё командование пехотный взвод.
Шапошников в 1930‑е годы
В это время в Красной армии происходили существенные изменения. Высшее командование, наконец, поняло роль танков в современных войнах, и многие пехотные части были преобразованы в танковые. Офицерам — командирам этих частей — пришлось проходить дополнительные курсы. Стал танковой бригадой и полк, в котором служил Шапошников, в связи с чем в 1932 году он отправился в Москву на курсы технического усовершенствования командного состава.
Карьера молодого и способного офицера развивалась быстро. Вскоре он командует уже танковой ротой. В 1940 году окончил Военную академию РККА имени М.В. Фрунзе. За эти несколько лет Шапошников стал квалифицированным и опытным танковым командиром. Боевое крещение и первое применение полученных знаний на практике состоялось в советско-финскую войну. Однако более глубоко свои умения предстояло проявить уже на фронтах Великой Отечественной войны.
Великая Отечественная. От майора к генерал-майору
К 22 июня 1941 года Шапошников был майором и продолжал служить в Киевском военном округе. Сразу после начала войны он сражается на Юго-Западном фронте в составе 37‑й танковой дивизии. Первым крупным боем для него стало знаменитое танковое сражение в районе Дубно-Луцк-Броды в конце июня. По масштабам это танковое сражение уступает лишь Курской битве.
Далее шло долгое отступление на восток, непрерывные бои и контрудары. В ноябре 1941 года Шапошников был награждён орденом Боевого Красного Знамени за то, что «будучи начальником оперативного отделения, самоотверженной работой во всех операциях обеспечивал выполнение частями приказов командира дивизии, несмотря на исключительно трудные условия».
В 1942–1943 годах Шапошников участвует в Сталинградской битве, а с апреля 1943 года командует 178‑й танковой бригадой, входившей в состав Воронежского фронта. Во главе танковой бригады он прошёл Курскую битву и последовавшую затем Белгородско-Харьковскую наступательную операцию.
Осенью 1943 года полковник Шапошников отличился в боях за Днепр: его бригада форсировала реку, закрепилась на противоположном берегу, отбивая атаки противника, после чего обеспечила переправу через Днепр других воинских частей. Этот успех сыграл большую роль в захвате Букринского плацдарма.
Очередные награды после таких побед не заставили себя долго ждать. Указом Президиума Верховного Совета СССР от 10 января 1944 года «за образцовое выполнение заданий командования и проявленные мужество и героизм в боях с немецко-фашистскими захватчиками», полковнику Шапошникову присвоено звание Героя Советского Союза с вручением ордена Ленина и медали «Золотая Звезда».
С февраля 1944 года Шапошников принимает под своё командование уже танковый корпус, действовавший на 3‑м Прибалтийском фронте. За успешные действия по освобождению Прибалтики в августе Матвей Кузьмич повышается до генерал-майора.
Шапошников в 1945 году
В 1945 году Шапошников участвует в Будапештской, Балатонской и Венской операциях. Закончилась для него война в апреле, когда его танковый корпус встретился с американскими союзниками в австрийских Альпах.
Как один из отличившихся командиров, Шапошников принял участие в знаменитом параде Победы 24 июня 1945 года на Красной площади, где под его командованием прошёл сводный батальон танкистов 3‑го Украинского фронта.
Главный экзамен на честность
После войны Шапошников в должности командира дивизии продолжил службу в составе Группы советских войск в Германии. На немецкой земле он прослужил в общей сложности около 12 лет, лишь в 1952–1955 годах Шапошников находился в Москве. С 1955 года он — генерал-лейтенант.
Шапошников крайний слева
В мае 1960 года Шапошников, наконец, покинул Германию и переехал в Ростов-на-Дону, где его ждало новое назначение — должность заместителя командующего Северо-Кавказским военным округом. На этой должности ему и предстоит сдать свой главный экзамен на честность и человечность перед самим собой.
События 1–2 июня 1962 года, вошедшие в историю как «Новочеркасский расстрел», были уже описаны нами, поэтому повторяться не будем. Отметим лишь, что, столкнувшись 2 июня с дилеммой, которая в итоге будет стоить ему карьеры, Шапошников ни на миг не колебался. Он с самого начала приказал подчинённым ему войскам сдать все боеприпасы, чтобы избежать любого кровопролития. И когда от начальства поступил однозначный приказ — атаковать протестующих рабочих танками — Шапошников выполнять его не стал. И этим сохранил несколько тысяч жизней.
Как уже упоминалось, в молодости Матвей Кузьмич сам был шахтёром, поэтому психология этих людей и их вполне справедливые требования были ему понятны.
Уже в 1989 году, спустя 27 лет после того злосчастного дня, Шапошников в беседе с журналистом так вспоминал те события:
«Около одиннадцати часов распахнулись заводские ворота, и толпа в семь-восемь тысяч человек направилась в сторону Новочеркасска. Я подошёл к рабочим и спросил: куда вы идёте? Один из них ответил: „Товарищ генерал, если гора не идёт к Магомету, то Магомет идёт к горе“. По рации я доложил генералу Плиеву о том, что рабочие идут к центру города. „Задержать, не допускать!“ — услышал голос Плиева. „У меня не хватит сил, чтобы задержать семь-восемь тысяч человек“, — ответил я. „Я высылаю в ваше распоряжение танки. Атакуйте!“ — последовала команда Плиева. Я ответил: „Товарищ командующий, я не вижу перед собой такого противника, которого следовало бы атаковать нашими танками“. Плиев раздражённо бросил микрофон. Предчувствуя недоброе, я попытался на своём „газике“ перегнать колонну. Навстречу мне попался генерал Пароваткин, которого я посылал раньше за устными указаниями Плиева. „Командующий приказал применять оружие“, — сказал он мне. „Не может быть!“ — воскликнул я. Тогда Пароваткин протянул мне блокнот, развернул его, и я увидел: „Применять оружие“. Мы с Пароваткиным быстро вскочили в „газик“, чтобы успеть обогнать толпу и не допустить кровавой акции. Но, не доехав метров четыреста до площади перед горкомом партии, услышали массированный огонь из автоматов».
Генерал Исса Плиев
События того дня произвели переворот в мировоззрении генерала Шапошникова. Долгие годы он жалел, что буквально на несколько минут не успел к площади, чтобы предотвратить расстрел демонстрации.
И поэтому не стал молчать, в отличие от всех официальных советских СМИ.
Шапошников написал как минимум шесть писем о Новочеркасском расстреле, где описал события того дня, изложил свои взгляды на произошедшее и на сложившуюся в стране ситуацию, а также потребовал огласки. Письма он подписал псевдонимом «Неистовый Виссарион» и разослал в Союз писателей и в комсомольские организации. В одном из писем, помимо прочего, Матвей Кузьмич писал:
«…Партия превращена в машину, которой управляет плохой шофёр, часто спьяну нарушающий правила уличного движения. Давно пора у этого шофёра отобрать права и таким образом предотвратить катастрофу».
«Для нас сейчас чрезвычайно важно, чтобы трудящиеся и производственная интеллигенция разобрались в существе политического режима, в условиях которого мы живём. Они должны понять, что мы находимся под властью худшей формы самодержавия, опирающегося на огромную бюрократическую и вооружённую силу».
«Нам необходимо, чтобы люди начали мыслить, вместо слепой веры, превращающей нас в живые машины. Наш народ, если сказать коротко, превращён в политически бесправного международного батрака, каким он никогда не был».
Но никакой реакции на письма не последовало. Одно из них Шапошников подписал своим именем и отправил писателю Константину Симонову, но и от него не последовало ответа. Между тем вскоре об авторстве писем стало известно КГБ.
Опала и реабилитация
Гром грянул в июне 1966 года, когда в квартире Шапошникова сотрудники КГБ провели обыск. Спустя годы генерал так об этом вспоминал:
«Въезжаю в свой двор, но арка, через которую я всегда езжу, перекрыта, зачем-то вырыта яма. И тут только замечаю, что не только дом, но и квартал оцеплен. Первый, кого я вижу во дворе, — начальник особого отдела округа и с ним ещё человек двенадцать в форме и в штатском. Подходит ко мне: „Здравствуйте, Матвей Кузьмич, машину ставьте вот сюда и вылезайте“. Только мы с женой вылезли, машину тут же начали обыскивать, возможно, в надежде найти какую-то подпольную типографию. Поднимаемся по лестнице, и над моей квартирой, и под моей на площадках стоят странного вида молодые люди. Один из замков оказывается сломанным. Еле вошли в квартиру. Мне предъявляют ордер на обыск. Спрашиваю начальника особого отдела: откуда начнёте искать? Тот мгновенно указывает на кабинет, садится за мой стол и открывает именно тот ящик, где лежит мой личный архив, в том числе на самом верху рукописи писем „Неистового Виссариона“.
— Плохой же вы конспиратор, Матвей Кузьмич.
— А я ничего и не собирался прятать…
Я человек очень аккуратный и, бросив взгляд в ящик стола, понимаю, что его уже внимательно осматривали. Все бумаги перевёрнуты. Там же находят и переписанное мной письмо-воззвание по поводу новочеркасских событий, которое попало ко мне ещё в 1962 году. Объявили, что арестовывать меня не будут, взяли подписку о невыезде. После ухода жена подняла ковёр в нашей спальне и увидела, что под ним просверлены два отверстия в стене и в них вставлены трубочки. Техника у них тогда ещё, видимо, была никудышной».
Арестовывать Шапошникова, действительно, не стали, но с дальнейшей карьерой ему пришлось попрощаться. В том же месяце он был отправлен в отставку, а потом и исключён из партии.
А вскоре в дневнике Шапошникова появилась такая запись:
«Сегодня получил ответ на своё письмо Малиновскому Р. Я., которое я писал 08.06.66 года. Вот его резолюция на письме: „Тов. Шапошников М. К. Не смогли устроить Вас со службой, поэтому и состоялось Ваше увольнение. Большего чего-либо сделать не могу. Малиновский“».
Теперь опальный генерал остался не у дел. Более того, за ним был установлен тайный надзор работников КГБ, сам Шапошников так вспоминал об этом:
«Я жил практически под домашним арестом, за мной повсюду следовали люди в тёмных очках. Люди старались меня избегать. Чтобы со мной не здороваться, переходили на другую сторону улицы».
Лишённый средств и возможностей дальше бороться за правду, Матвей Кузьмич тем не менее не унывал. В своём дневнике в мае 1967 года он так оценивал итоги своего неудавшегося противостояния с режимом:
«Лично я далёк от того, чтобы таить обиды или злобу на носителей неограниченного произвола. Я только сожалею о том, что не сумел по-настоящему бороться с этим злом. В схватке с произволом и самодурством у меня не хватило умения вести смертельный бой. В борьбе с распространённым и укоренившимся в армейских условиях злом, каковым является произвол самодуров, подлость и лицемерие, у меня не оказалось достаточно эффективного оружия, кроме иллюзорной веры в то, что правда, вот так, сама по себе, победит и справедливость восторжествует».
В течение следующих 21 лет Матвей Кузьмич продолжал жить в безвестности, забытый всеми, кроме ближайших родственников. На официальном уровне о нём просто перестали упоминать, как будто его вообще никогда не существовало. Всё это очень напоминает знаменитый роман Оруэлла «1984».
Положительным моментом было лишь то, что его опала никак не отразилась на карьере сына Артура, который пошёл по стопам отца и тоже стал военным. В 1980 году Артур Шапошников дослужился до генерал-лейтенанта, то есть догнал по званию своего отца.
Генерал Артур Матвеевич Шапошников
Однако финал у этой истории всё же был счастливым. В декабре 1988 года 82-летний отставной генерал после неоднократных ходатайств получил из Главной военной прокуратуры на своё имя письмо с заветными словами: «Производство по Вашему делу прекращено за отсутствием в Вашем деле состава преступления».
Генерал Матвей Шапошников. 1993 год
Честное имя Шапошникова было восстановлено, он оказался полностью реабилитирован. Более того, с 1989 года запрет на упоминание Новочеркасского расстрела в СМИ был снят, и о Матвее Кузьмиче начала говорить вся страна как о «генерале, который не стрелял в народ».
Умер Матвей Кузьмич 25 июня 1994 года в возрасте 87 лет.
Андрей Сарматов
https://vatnikstan.ru/history/matvej-shaposhnikov/