«Большие деньги меня не изменят. Слишком тяжело всё дается по жизни». Интервью Данилы Годяева

Он ворвался в «Локомотив» стремительно. О Даниле ничего толком не было известно, когда Михаил Галактионов в последний день зимы выпустил его в старте на матч с махачкалинским «Динамо». Скудная информация в сети сейчас оставляет больше вопросов, чем ответов. Откуда появился Годяев? Почему никогда не был в сборных? Как так стремительно пробился в основу? Что будет с ним дальше? Корреспондент «Матч ТВ» встретился с 21-летним полузащитником «Локомотива» в одном из спальных юго-западных районов Москвы, чтобы задать все эти вопросы. «ПЕРОВО», ЭЛЕКТРИЧКИ, ПОЛИЦИЯ — В интернете пишут, что родился ты в Москве, но учился в Новотроицке. Как так? — Да это кто-то в интернете ошибся, надо как-то будет разобраться с этим и поменять. Родился и вырос я в Новотроицке, начинал заниматься футболом в школе «Носты», самое детство до 10 лет провел там. Отец сам из деревни в Челябинской области, футбол очень любит, но профессиональным игроком так и не стал. Свои мечты вложил в меня, отвел в секцию. В какой-то момент с родителями перебрались в Московский регион: я стал в футболе развиваться, и родители совместили с этим делом переезд. — В интернате не был, получается? — Нет, интернат мне не дали. Я же не прошел просмотр. — Как так? — Вообще тут такая история. В Москву приехал в 2015 году к крестному, он мне начал помогать с просмотрами. Крестный говорит: «Есть три хорошие московские команды: «Спартак», ЦСКА и «Локомотив». Я выбрал «Локомотив», решил попробовать туда. А там, наверное, было одновременно человек 100 или даже больше. Просмотр прошли, вроде должны были выбрать меня и еще одного пацана, но тут подъехал еще парень, Влад Васильев, с которым мы потом пересекались, и его взяли вместо меня. А мне предложили поиграть во второй команде системы — «Перово» и быть там «на карандаше». Что мне оставалось делать? — Пошел в «Перово»? — Да, и провел там семь лет, вплоть до выпуска. — Жили где-то рядом? — Совсем не рядом. У родственников крестного была квартира в Заветах Ильича, под Пушкино, родители сняли у них. Родители до сих пор живут в Заветах, купили квартиру, им нравится. А я… поездил я прилично. — Выходит, все детство провел в электричках, как и Батраков? — Да, очень много. Один раз меня даже в отделение полиции забрали. После школы часто опаздывал, всё делал в последний момент. Всегда очень мало времени было на всё про всё: пришел со школы, 10 минут на перекусить и сборы, и выбегаешь на тренировку. Как-то на электричку опоздал, пришлось ехать до Пушкино на маршрутке, а оттуда — на экспрессе. Забегаю в поезд в последний момент, а тут как назло — контролеры. Поймали, отвели в отдел полиции, звонили родителям. Они были в шоке от того, что 10-летний ребенок один мотается из Заветов Ильича в Перово и обратно на электричках. Но вроде всё обошлось. — Родители с тобой вообще не ездили? — Папа первые две недели повозил, показал путь, что и как делать. А потом уже один — у родителей же работа. На то, чтобы отвозить, ни у кого времени не было. Приезжал домой в 11 часов вечера, садился за уроки, спать шел за полночь. Когда попривык, стал уроки в электричках делать, чтобы время не терять. Так до конца школы и жил. — Учиться успевал? — До седьмого класса даже как-то хорошистом был, а потом… что-то пошло не так. Учиться было нелегко, скажем так. — С Пиняевым пересекались в чемпионате Москвы? Вы же одного года. — Конечно, очень хорошо запомнил одну из наших игр. Мы 0:7 тогда закончили, из них шесть или пять забил Пиняев. Он просто прокидывал по бровке, «включал электричку» и забивал — вообще без вопросов. Он тогда был сущим кошмаром для любой команды. — Не общались тогда? — Да не, мы же были просто «бандюганами из Перово», куда нам было до чертановских (смеется). Мы бились и боролись. Я оттуда и стыки все люблю: всегда участвую, могу жестко встретить и сам получаю постоянно.

НА ПРОСМОТР В «ЛОКОМОТИВ» — В ПИДЖАКЕ И ГАЛСТУКЕ

— Всё детство был центральным хавом? — Вообще карьера у меня начиналась с флангового нападающего. В «Перово» был даже сезон, когда обогнал нашего главного форварда — Погостнова (сейчас Егор — центральный защитник «Локомотива» — прим.) и по голам занял девятое место в чемпионате Москвы. В какой-то момент в «Перово» пришел Юрий Валерьевич Игнатьев, который до этого тренировал 2003-й год. И решил попробовать меня в центре. К тому времени я вообще потерял место в составе, не выходил на поле. Думал, что пора завершать карьеру… — Ого. — Ну а смысл? Вторая команда в системе «Локомотива», и даже в ней не играю. Наложился еще переходный возраст, это было 13-14 лет, сложности в учебе, жизнь в электричках. Тренируешься, тренируешься, на матчи не выходишь, а тренер мне ничего не говорит. Мама так и сказала: «Надо заканчивать», давила сильно. Папа верил до последнего, хотя и от него какие-то намеки были. — Все изменилось при Игнатьеве? — Я как-то сам переборол этот момент, немного «забил» на положение, просто продолжал тренироваться. А когда пришел Юрий Валерьевич, он сразу меня перевел в центр поля, и я у него начал играть. Мы провели какие-то сумасшедшие сборы в Евпатории, и дальше все закрутилось. — Кем бы стал, если бы все-таки закончил? — Очень хороший вопрос! Но сам я никогда по-настоящему об этом не задумывался, это скорее у родителей были какие-то планы. Я хотел всегда в футбол играть. — Как произошел скачок из «Перово»? Тебя сразу заметили в Черкизове, когда начал играть в центре? — Нет, полтора-два года я играл там, в том числе за КФК. Заметил меня уже тренер команды ЮФЛ, и меня попробовали туда. А потом забавно получилось: в день школьного выпускного у меня был просмотр в молодежке у Максима Мишаткина. Там смотрели тех, кто мало играл, а также парней из ЮФЛ. В итоге я на игровую тренировку приехал в пиджаке, с галстуком, в туфлях. В общем, при параде. Парни долго смеялись. — Помогло? — Пиджак? Действительно, может быть, из-за этого и взяли (смеется). Но в самой игре проявил себя, наверное. Без голевых действий, но сделал много перехватов, передач, развивал атаки. В целом смотрелся очень гармонично. И меня пригласили в молодежную команду, которая позже стала чемпионской.

ПЕРВУЮ ТРЕНИРОВКУ ПРОСПАЛ — ОТПРАВИЛИ НА ПЕРЕВОСПИТАНИЕ В КФК

— В итоге ты закончил школу, перешел в молодежную команду, откуда рукой подать до профессионального контракта. Как изменилась жизнь? — Да, это был резкий переход. Поменялись скорости, поменялись партнеры. Надо было какое-то время, чтобы войти в ритм. У меня были на носу экзамены, а я практически не готовился: на 100% посвятил себя футболу в тот момент, понимал, что это мой шанс. — Экзамены-то сдал? — Отчасти с божьей помощью, наверное (смеется). Я же биологию среди прочего сдавал, это было проблематично. У меня хорошая слуховая память, запоминал, что говорили другие ребята, что говорили учителя на дополнительных занятиях. Но биология так просто не давалась. Там проходной был — 36 баллов, я с трудом натянул на 39 и прошел. А математику сдал вообще на уверенную четверку. В общем, нормально поступил в спортивный университет, проблем не было. — В молодежке тоже надо было пробиваться, как в детстве? — Да у меня никогда, ни на одном из этапов не было легко, везде нужно было пробиваться. И на каждом этапе — через сборы. В «Перово» многое изменил сбор в Евпатории, в ЮФЛ — зимний, после которого меня поставили с ЦСКА, и я забил «сухой лист» с углового. А в молодежке первую тренировку на сборе… я проспал. — Как так? — Вроде бы не поздно лег спать, поставил будильник, но только один. Теперь-то их минимум десять ставлю, тот случай научил. В общем, мне звонят с неизвестного номера в 10:20: «Дань, ты где?». А я еще не проснулся, не понимаю, что мне звонят из команды, телефон не определился. Так и ответил: «Дома. Сплю». Оказывается, это был второй тренер. Как итог: отправили меня в КФК на перевоспитание, вот так и началась моя карьера в молодежной команде. — По сути, могла и закончиться сразу. — Две недели я там тренировался. А когда вернулся, долго вообще не играл: первый раз меня выпустили на поле то ли в 8-м, то ли в 9-м туре в Сочи. У парня не получилось, а меня поставили как раз фланговым нападающим по старой памяти. Оказывается, в молодежке меня так и рассматривали, хотя я уже давно не играл на этой позиции. Выхожу: жара, духота, поле не очень, все умирают. Ну и я сыграл очень слабо, Мишаткин меня надолго посадил. — Всё снова изменили сборы? — Да, второй круг я провел сильнее, стал играть. Хотя к приходу Вашкевича снова был крепким запасным. Дело в том, что в конце своего первого сезона в молодежке сломал ключицу. В самой последней игре, когда уже ничего не решалось, в концовке срывал атаку соперника, фолил сзади, споткнулся о пятку нападающего и неудачно упал на плечо. Чувствую: что-то не так. И плечом не могу двигать… — Много пропустил? — Месяц я восстанавливался, зажило на удивление быстро. Но место в составе потерял. У меня оставалось только полгода, когда я мог играть за молодежку, и мне дали выбор: или уходишь куда хочешь, или пробуешь отыграть еще полгода. — Уходить вообще? — Да. Но я сломал ключицу тогда, был совершенно не в форме, поэтому уходить не хотел. Кто бы меня взял в таком состоянии? Это был не вариант. Тут хотя бы все знают меня, мои возможности. Принял решение остаться и проявить себя в эти полгода. И вышло так, что уже через полгода подписал полноценный контракт и уехал в «Арсенал». — Помнишь в эти полгода какой-то переломный момент, когда стало понятно, что в «Локомотиве» от тебя не откажутся? — Наверное, это игра с «Зенитом». Я не играл в стартовом составе, мы проигрывали 0:2. Судья нас мощно прибивал тогда, поставил два пенальти: один на 43-й минуте, второй — на 45-й. Меня выпустили сразу после перерыва. И я очень хорошо сыграл, мы вытащили матч, а в концовке могли и вырвать победу: вывел один на один нападающего, а он не забил. Сыграли 2:2, я попал в сборную тура и с тех пор выходил только в старте.

В «РОДИНЕ» СКАЗАЛИ: «СЛИШКОМ СЛАБЫЙ»

— Потом ты попал в белорусский «Арсенал», где собственно и стал профессиональным футболистом. — Да, так и есть. Это был первый сезон на взрослом уровне. Поначалу было тяжело, все-таки другой уровень борьбы, скорости. Когда против тебя выходят мужики, которые в свое время играли с «Барселоной» в Лиге чемпионов, играть непросто. Но относительно быстро привык, вошел в ритм. — В Белоруссии уровень Первой лиги плюс-минус? — Где-то второй половины таблицы, от 10-го места и ниже. — В Дзержинске столкнулся с дедовщиной? — Не, там очень хороший коллектив. Хоть и были парни в серьезном футбольном возрасте, «30+», но они, наоборот, поддерживали молодежь, помогали развиваться. — В «Арсенале» у тебя по-настоящему пошло. Тут-то хотя бы сразу? — Знаешь, первая игра на сборах была вообще ужасная. Я только приехал, мяч не трогал месяц: в декабре снимал пластину, с которой играл после того перелома ключицы, поэтому пропустил. Мне, кстати, врачи не рекомендовали снимать ее, но выбора не было — не хотел снимать ее по ходу сезона. В итоге какое-то время пришлось играть через боль. Терпимо было, но болело. — И? — В итоге вышел на поле во втором тайме, первую вырезал внешней — парни ахнули: «Монстр приехал!». Проходит пять минут, я делаю обрез, и нам забивают гол. Если бы не было тех, кто меня знает, наверное, я бы в тот же день из Дзержинска уехал! Вашкевич тогда защитил меня, сказал, что всё со мной будет хорошо. — В официальных матчах было лучше? — Поначалу меня не считали за лидера, но я хорошо себя проявлял, давал движение команде. Много перехватов, хорошая игра в отборе, борьба, начало атак. В общем, то, что я люблю делать. Такой, как Дженнаро Гаттузо: бить я не умею, но в отборе готов драться нормально. — Других вариантов кроме «Арсенала» не было? — Я же фактически ушел из системы «Локомотива» в какой-то момент. Ездил на просмотр в «Родину», мог туда полноценно перейти из молодежной команды. Варианта с «Арсеналом» тогда еще не было вообще на горизонте. Был только-только после той операции с пластиной, практически не занимался, мяч не чувствовал. Просматривали в «Родине-2» и отказались от подписания. Главный тренер команды сказал, что я слишком слабый и меня они не ждут. Сейчас благодарен судьбе, что так вышло. — В итоге, кажется, у тебя весь путь футбольный идет через преодоление… — Да, так всегда и есть. Куда бы ни приходил, тренеры в меня не верили, а я через время доказывал, что готов прогрессировать. И со временем их слова меняются: «Давай, давай, я в тебя верю, доказывай, работай». Все, кто в меня не верил, начинают верить. Единственный, кто с самого начала меня поддерживал, — Игнатьев, поставивший в «Перово» в середину поля. Вот он как раз всегда говорил, что всё получится. Хотя, конечно, не могу не сказать про Вячеслава Вашкевича, благодаря ему я закрепился в «Арсенале», откуда потом попал в основу «Локомотива», а также директора «Локо-2» Александра Антипова. И, конечно же, Михаила Михайловича. Без него меня не было бы в основе «Локомотива». — Когда тебе сказали, что будут брать на зимние сборы в «Локомотив»? — Где-то посреди чемпионата с «Арсеналом» Дмитрий Николаевич (Ульянов, спортивный директор «Локомотива» — прим.) сказал, что поеду на просмотр в рамках зимнего сбора в Эмиратах. Я с тех пор мыслями там находился, пока не поехал. — Знал, что такое зимний сбор у Михаила Галактионова? — Нет, никаких представлений не было, ощутил эту «сладость» только после того, как приехал (улыбается). По факту это был мой первый настоящий сбор с топ-командой. То, что было в «Арсенале», с этим не сравнить. Ну и условия… Знаешь, в «Арсенале» на зимнем сборе мы тренировались на натуральном поле. Рядом — трасса, всё в снегу, метель задувает в лицо. И мы тесты беговые сдавали, утаптывая сугробы. — Нагрузки выдерживал? — Нет, не всегда получалось, после первых тренировок даже рвало. Я же приехал с неоптимальным весом, нужно было приводить себя в порядок. Потом пришлось мне «выходные» давать, потому что организм не справлялся с объемом. До сих пор у меня в «избранном» лежит фотография, как страшный сон вспоминаю, где я в маске, как бульдог, немного толстенький. У меня было три дня, чтобы от лишних килограммов избавиться, поэтому работал мощно.Михаил Галактионов на сборах в ОАЭ / Фото: © ФК «Локомотив» — Неожиданно для первого сбора с основой приехать с жирком. — Хотя я занимался в зале перед сборами, готовился! Понимал, куда еду. Но если сравнить фотографию с тем, как я выгляжу сейчас, это два разных человека. Полностью отказался от сладкого, на ужин — только рыбка, салат, ничего жирного. Поэтому, когда на сборах начались основные бега, показатели организма были плохие, и меня не допускали на тренировки. — Когда приехал, был какой-то разговор, пояснили, что от тебя ждут? — Нет, наедине какого-то особого разговора не было. Да я же там, когда приехал, в самой глубине игроков был, почти как манекен. Это уже когда первая была игра в чемпионате, с Махачкалой, Михаил Михайлович подошел, сказал, что это мой шанс зацепиться.

«НОГА НЕ БОЛТАЕТСЯ… УЖЕ СЛАВА БОГУ»

— Дебютный матч в Каспийске — самый холодный день в жизни? — Да, это было ужасно, очень холодно. Я тогда на погоду внимания мало обращал, но все равно сказалось. Поле еще непонятное: вроде его почистили, а на траве остался то ли снег, то ли лед. — Сильно волновался? — Как такового волнения не было. Пытался не обращать внимание… Да, первая игра, дебют в основе. Но мне нужно было подойти как к обычной игре, чтобы лишний раз себя не накручивать. В тренерском штабе и ребята в команде каждый подходил, поддерживал. Но когда все говорят «не волнуйся», у меня обычно обратный эффект происходит, начинает колотить. Не люблю, когда все подходят, мне легче одному настраиваться. — В наушниках? — Да, в «Арсенале» я пришел к методике, когда перед матчем слушаешь классическую музыку. Бетховен, Бах… Когда есть время до выхода на поле, 2-3 минуты, я включаю «волну» на одном из стриминг-сервисов и ухожу в себя. — Когда тебя поменяли в перерыве матча с Махачкалой, было ощущение, что это всё? — Конечно. Думал: «Всё, приехали, вот и доигрался». А что еще думать, когда тебя меняют в перерыве? Мне кажется, это вообще проблема молодых ребят, что все загоняются очень сильно в таких ситуациях. Может, тренеру надо было по игре делать замену, менять рисунок, а ты сидишь и винишь себя в каких-то моментах. А потом не получается проявить себя из-за того, что начинаешь перестраховываться. — Один из самых запоминающихся эпизодов весны с твоим участием — против «Пари НН». Вспоминать больно? — Как минимум неприятно. В ту секунду, когда Каккоев влетел, я даже подумать ни о чем не успел, просто был болевой шок. Наверное, первую минуту вообще ничего не помню — только боль, в глазах было темно. А когда стал приходить в себя, постарался отбросить самые грустные мысли. Заставил себя посмотреть на ногу: «Вроде не болтается… уже слава богу». Хотел даже вернуться на поле, попробовал опереться, но тут уже не получилось. Пришлось меняться, ехать на обследование. Хорошо, что обошлось: ни перелома, ни разрыва связок. Но шрам от этой истории остался, наверное, навсегда. — Еще после матча говорили, что есть подозрение на перелом. До конца непонятно было? — Мне УЗИ сделали еще в раздевалке, но ногу так разбарабанило, что до конца видно не было — нужно было ехать в больницу. Вроде бы перелом исключили сразу, но окончательный диагноз установили только после рентгена. Могли быть минимальные трещины, которые УЗИ не показывает. — Каккоев извинился? — Он после игры сразу позвонил, через Максима Шнапцева, с которым мы в молодежке «Локомотива» еще играли. Извинился, сказал, что не хотел так влетать, и пожелал здоровья. — За щитки перед Сильяновым проставился? — Кстати, нет! Как-то заигралось. — Я так и не понял, в чем был смысл меняться щитками. Просто на фарт? — Да там так получилось, что мне мои были чуть-чуть большие. А его — чуть-чуть треснутые с внутренней стороны, потому что он давно их носил. И я предложил поменяться, потому что по размеру его мне идеально подходили. А ему просто были нужны новые. — В итоге щитки Сильянова спасли тебе ногу. — Это 100%. Плюс сыграло свою роль, что Каккоев влетел не в опорную ногу. Если бы правая нога стояла на земле, думаю, она бы разлетелась пополам. Потому что удар был очень сильный. Хорошо, что он произошел, когда я правую только начал поднимать. — Восстановился быстро? — Да, три дня я пропустил. Сначала думал, что сразу можно тренироваться в полную силу, но когда приехал на восстановительную тренировку, мне даже передачи было больно делать. Но играть-то хотелось. Поэтому пришлось терпеть. Два дня с трудом выносил, потом вроде стало полегче.

«МАШИНА НУЖНА. НО СНАЧАЛА ПОМОГУ РОДИТЕЛЯМ»

— После игр за молодежную сборную ты сказал, что в Колумбии «душные» болельщики. Что имел в виду? — То, что они душат (смеётся). Давление жесткое, хотя, с другой стороны, а почему бы и нет? Они поддерживали своих, в целом было интересно. — Но улетали вы оттуда с приключениями… — Да, было тяжко. И я же был в самой последней группе, которая никак не могла улететь. — Расскажи. — Мы приехали в аэропорт рано утром, все было по плану. Садимся в самолет до Боготы, пристегнулись, практически уже выехали на взлетную полосу. И тут пилот говорит, что в двигателе что-то сломалось. У второй группы был рейс на 20 минут позже, и они улетели нормально. А мы застряли там в городе на 12 часов! Нас никак не могли отправить, потому что все самолеты были битком, и мест в них не было. — Кормили хоть? — Дали талончик на еду в «сабвее». Мы сидели, булки жевали — других вариантов не было. Я еще переживал, что в «Локомотиве» взвешивать будут, и я не пройду (смеётся). Самое забавное, что там воды обычной толком не было — только газировка, воду надо было покупать за свои. Остальное время играли в PUBG на телефоне. Это любимая игра — дома в нее на компьютере тоже играю регулярно, если не считать CS: GO с Сильяновым. Была у меня небольшая компенсация — в самолете до Боготы меня посадили в бизнес-класс. Ну вот, думаю, расслаблюсь… И тут садится мужик с огромной немецкой овчаркой на соседнее кресло. Видимо, сопровождающая собака или еще что-то. В итоге так и летели 40 минут: в бизнесе, но с собакой по соседству. — В Боготе же тоже долго вылета ждали? — Да, на свой рейс мы, естественно, не попали, а следующий стыковочный тоже перенесли на сутки. Хорошо, нам хотя бы отель дали, поспали нормально. Забавно, что это был мой первый в жизни вызов в сборную, и сразу в Колумбию, и сразу с такими приключениями. Надеюсь, это был худший вызов в сборную во всей моей карьере. Хотя сыграл там вроде бы хорошо. — Та история с лишним весом перед сборами «Локомотива» заставила тебя пересмотреть питание? Следишь за ним? — Да, определенно, питание поменялось. Но тут скорее из-за возможностей «Локомотива», теперь я могу правильно питаться в Баковке. ПП в наше время же очень дорогое. Нужны большие деньги, чтобы есть только полезные блюда. Мне вот авокадо теперь нравится, но его же не каждый может себе позволить. — Игрок клуба РПЛ может, думаю, позволить себе хоть по килограмму в день — денег же должно быть много. — Нет, сначала нужно помочь родителям. — Квартиру им купил? — Нет, они же в Заветах взяли в ипотеку пять лет назад. И сейчас основная цель — закрыть родителям весь долг. В Москву они не поедут, будут жить там. Еще папе зубы сделали, в наше время это тоже стоит не меньше квартиры. Как у родителей будет все хорошо, можно будет и о себе подумать. — Разгуляешься? — Нет, этого никогда не будет. Во-первых, воспитание мне не позволит. И, во-вторых, слишком мне тяжело всё дается по жизни. Когда деньги даются через большой труд, отношение к этим деньгам соответствующее. — А машина? — Машина… машина нужна, чисто физически. Права у меня есть, а машины нет пока. Конечно, хочется, но сначала буду решать квартирный вопрос. Как родителям выплатим, буду подбирать ипотеку себе. — В центре поля у «Локомотива» мощная конкуренция. Есть понимание, что игровое время у тебя будет в новом сезоне? — Слушай, любой игрок, который не играет, хочет играть больше. Конкуренция — это круто в любом случае. Все друг друга тянут и командный результат показывают, если такие задачи вообще есть. В «Локомотиве» — есть, так что всё круто. — Все отмечают, что второй сезон после прихода в топ-клуб всегда дается тяжелее. Как ты думаешь, у тебя получится это преодолеть? — Да просто работать надо, а не задумываться об этом. Я обычно подхожу к сезону, как подходил до этого. Понимаю, что мне пока не хватает хладнокровия на поле, где-то присутствует боязнь совершить действие, которое у меня уже есть в голове. То есть думаю, но не делаю, боюсь ошибиться. Буду работать, не задумываясь о каких-то глобальных вещах, не читая комментарии. Нужно слушать тренера и слушать самого себя. — Этим летом лишнего веса не было перед сборами? — Нет (смеётся), надеюсь, это осталось в прошлом. — Какие задачи ставишь на первую половину сезона? — Хочется наконец-то сделать голевое действие за «Локомотив». Задача-максимум — сделать десять голевых действий за сезон. Буду работать, доказывать, чтобы получить шанс это сделать. Хочется через год быть полноценным игроком основы «Локомотива» без каких-либо оговорок.