Между Римом, Петербургом и Москвой: выставка Карла Брюллова в Новой Третьяковке
Проект к 225-летию со дня рождения художника показывает, как география влияла на его творчество.
Художник Карл Брюллов опередил свое время. Ему следовало родиться в XX веке, с его культом знаменитостей: Брюллов был ярчайшей звездой своего поколения, и его слава гремела по всей Европе. Друг живописца князь Григорий Гагарин вспоминал: «Успех картины «Гибель Помпеи» был, можно сказать, единственный, какой когда-либо встречается в жизни художников. Это великое произведение вызвало в Италии безграничный энтузиазм. Города, где картина была выставлена, устраивали художнику торжественные приемы; ему посвящали стихотворения, его носили по улицам с музыкой, цветами и факелами. В театре de la Scala в Милане его встретили единодушными радостными восклицаниями. Везде его принимали с почетом как общеизвестного, торжествующего гения, всеми понятого и оцененного»
И всего этого Брюллов добился сам, опираясь лишь на собственный талант и бешеную работоспособность. Его одаренность была очевидна с юных лет, и мальчика подвергали жесткой «дрессуре», как маленького Моцарта. Отец Брюллова, скульптор Павел Брюлло (их род имел французские корни) не разрешал сыну завтракать, пока тот не нарисует определенное число человечков и лошадок. Попав в Академию художеств, Брюллов сразу стал звездой и научился извлекать из этого выгоду: исправлял чужие рисунки за ситник с икрой или медом. Однокашники считали Брюллова «оракулом во всем, что касалось искусства». А современники называли его «Аполлоном» и «Великим Карлом» и говорили, что у него внешность Зевса. Брюллова не портил даже маленький рост: он был действительно хорош собой, что подтверждают многочисленные автопортреты и произведения, созданные коллегами. И, конечно, единственное фото, дагерротип, представляющее почти 40-летнего Брюллова: слегка оплывшего, погрузневшего, но все равно эффектного, со взбитыми кудрями и чувственными губами. Прибавьте к этому бешеный темперамент (мастер осмеливался дерзить императору Николаю I), язвительность, желчность — и получился настоящий enfant terrible. А еще Брюллов вполне по-рокнролльному спешил жить и удивлялся, что дотянул до пятидесяти двух: «Я жил так, чтобы прожить на свете только 40 лет. Вместо 40 лет я прожил 50 лет, следовательно, украл у вечности 10 лет и не имею права жаловаться на судьбу».
Римские каникулы
Выставка «Карл Брюллов. Рим — Москва — Петербург» (куратор Людмила Маркина) в Новой Третьяковке, включает в себя более 170 работ и приурочена к 225-летию со дня рождения художника. Громкую дату уже успел отметить Русский музей, для которого выставка Брюллова, завершившаяся месяц назад, стала рекордной за всю историю, собрав 477 тысяч зрителей. Третьяковская галерея решила показать, что гения во многом определяет среда, в том числе, город, где он рос, учился, делал первые успехи — или просто встретил важных в его жизни людей. Так возникли три «места силы», давшие название выставке: Рим, Москва и Петербург. Главный зал разделили на три блока. Первым идет «римский» период: самый успешный в жизни Брюллова. Блестящий выпускник Академии художеств прибыл в Вечный город 1823 году вместе с братом Александром, будущим архитектором. Первая же картина, написанная на новом месте — «Итальянское утро» — получила прекрасные отзывы. Изображение полуобнаженной девы, умывающейся прохладной водой, было преподнесено в дар Александре Федоровне, супруге Николая I. Императору так понравилась картина, что он пожелал еще одну, в пару к ней. В итоге Брюллов написал «Итальянский полдень»: портрет девушки, собирающей виноград. На выставке в Новой Третьяковке можно увидеть ее уменьшенную копию, предположительно сделанную Брюлловым (оригинал хранится в Русском музее). А вот с «Итальянским утром» произошла странная история. Император Николай II подарил картину своей родственнице, герцогине Вере Вюртембергской. После революции судьба работы долго оставалась неизвестной. Лишь после Второй мировой картина «всплыла» в частном собрании. В 70-е эту коллекцию передали в Кунстхалле Киля, где «Итальянское утро» хранится до сих пор.
Еще один шедевр итальянского периода — картина «Смерть Инессы де Кастро, морганатической жены португальского инфанта дона Педро». Брюллов, работавший феноменально быстро, написал ее за 17 дней. Это случилось в Милане, куда он приехал на волне славы «Последнего дня Помпеи». Капризная итальянская публика затребовала с него новый шедевр. Брюллов принял вызов («Дайте мне холстину: я что-нибудь вам напишу»), заперся в Брерском дворце и создал большое, почти трехметровое полотно. Мемуарист Брюллова Михаил Железнов, близко его знавший, вспоминал: «Профессор Миланской академии Джиованни Серви говорит, что, писавши эту картину, Брюллов доходил до такого положения, что по временам отрывался от работы, закрывал глаза, бросался в вольтеровское кресло и лежал в нем неподвижно минут пятнадцать или двадцать и снова принимался за работу».
«Пепел посыпался частым тяжелым дождем»
Главным шедевром римского периода — да и всего творчества Брюллова — стала картина «Последний день Помпеи», завершенная в 1833 году. Хранящаяся сегодня в Русском музее, она впервые за четверть века прибыла в Москву — чтобы предстать перед зрителями в своем грозном великолепии. Художник побывал на расчищенных от пепла руинах в 1827 году: на это путешествие его вдохновил брат Александр, еще раньше «заболевший» Помпеями. Живописец был потрясен видом останков многотысячного города, погибшего в 79 году н.э.. Для картины мастер выбрал реальный ракурс — вид на Везувий со стороны Дороги гробниц: в античных полисах покойников хоронили за городскими воротами, вдоль дорог. На выставке можно увидеть многочисленные эскизы, а также фильм, показывающий, как художник кропотливо тасовал фигуры, раздумывая над композицией. Многие образы были подсказаны находками археологов. Например, на одном из первоначальных эскизов есть фигурка вора, решившего в суматохе прикарманить сокровища: его скелет действительно был обнаружен при раскопках. Еще Брюллова вдохновила история Плиния Младшего, ставшего свидетелем извержения Везувия и пытавшегося вместе с пожилой матерью укрыться от пепла и камней. Художник изобразил юношу, склонившегося над родительницей и уговаривающего ее идти. Как писал сам историк, «пепел посыпался частым тяжелым дождем. Мы все время вставали и стряхивали его, иначе нас покрыло бы им и раздавило под его тяжестью. Те, кто присел отдохнуть, встать уже не могли». На картине фигурки матери и сына изображены в правом нижнем углу.
В итоге полотно заполнили знакомые нам персонажи: сыновья, несущие старика-отца, мужчина, пытающийся укрыть жену и детей, молодая женщина, разбившаяся насмерть при падении из колесницы — рядом с ней художник изобразил испуганного ребенка… Фигура христианина в левом углу символизирует смирение и принятие неизбежного. Обо этапах создания шедевра подробно рассказывает фильм, который можно увидеть здесь же, на выставке. Художник Федор Солнцев, знавший Брюллова, утверждал: «В «Последнем дне Помпеи» любовь царит везде: любовь к отцу, любовь к детям, любовь к золоту и т. д., даже мальчик схватывает птичку с любовью, для того чтобы спасти ее». Успех картины был ошеломляющим. Зрители ужасались судьбе помпейцев, погибших под градом раскаленных камней и пепла. Всполохи молний, прорезающие черное небо, огненное зарево на горизонте, падающие статуи — художник не поскупился на «спецэффекты». Он рассказывал о финальных штрихах: «...мне показалось, что свет от молнии на мостовой был слишком слаб. Я осветил камни около ног воина, и воин выскочил из картины. Тогда я осветил всю мостовую и увидел, что картина моя была окончена».
Московские встречи
В Москву Брюллов заехал по пути из Европы, когда успех «Последнего дня Помпеи» вызвал его в Петербург. В Белокаменной он провел меньше полугода, с января по май 1836 года, постоянно меняя адреса: жил то у одних приятелей, то у других, и не со всеми расставался тепло. Пушкин, познакомившийся с Брюлловым именно в Москве, со смехом описывал эту ситуацию в письме Наталье Николаевне: «..Был я у Перовского (Алексей Перовский, автор сказки «Черная курица, или Подземные жители», опубликованной под псевдонимом «Антон Погорельский». — «Культура»), который показывал мне недоконченные картины Брюллова. Брюллов, бывший у него в плену, от него убежал и с ним поссорился. Перовский показывал мне Взятие Рима Гензериком (которое стоит Последнего дня Помпеи), приговаривая: заметь, как прекрасно подлец этот нарисовал этого всадника, мошенник такой. Как он умел, эта свинья, выразить свою канальскую, гениальную мысль, мерзавец он, бестия. Как нарисовал он эту группу, пьяница он, мошенник».
Два озорных гения, Брюллов и Пушкин, сразу понравились друг другу. Они продолжили общаться и в Петербурге. Ученик Карла Паловича Аполлон Мокрицкий рассказывал, что поэта однажды настолько поразил рисунок Брюллова (уже обещанный княгине Салтыковой), что он встал перед художником на колени: «Отдай, голубчик! Ведь другого ты не нарисуешь для меня; отдай мне этот». Однако Брюллов уверил Александра Сергеевича, что обязательно сделает для него другой рисунок. По словам Михаила Железнова, мастер на самом деле планировал написать портрет Пушкина и даже назначил время сеанса. Но накануне их встречи случилась роковая дуэль… Через несколько дней после гибели Пушкина Брюллов приобрел бюст поэта, велел вызолотить его и поставил в своей мастерской.
На выставке о московском отрезке биографии Брюллова рассказывает не только портрет Алексея Перовского, но и портрет самого Карла Павловича кисти Василия Тропинина, у которого «Великий Карл» тоже успел погостить. А еще два бюста — Брюллова и Пушкина — созданные скульптором Иваном Витали: именно в его доме и случилась первая встреча двух гениев. Между этими бюстами висит потрет, изображающий Витали, работающего над бюстом Брюллова. Нетерпеливый Карл успел написать его, пока позировал скульптору.
«Досада Пскова»
И вот, наконец, Петербург: роскошный, блистательный и равнодушно-жестокий — родной город Брюллова, подаривший ему яркий триумф и самое серьезное в жизни поражение. Когда живописец вернулся из Европы — уже автором нашумевшего полотна — ему рукоплескала вся столица. Художник Павел Соколов (его отец Петр был женат на сестре Брюллова Юлии) вспоминал: «Картина («Последний день Помпеи». — «Культура») была помещена в зале Академии художеств и заняла почти всю стену. Все бросились смотреть ее, и восторг был всеобщий… На меня она подействовала опьяняюще. Звезда дяди Карла заблестела».
Но у славы была и обратная сторона: Брюллов боялся, что не сможет повторить свой успех. Его ученик Мокрицкий рассказывал: «Долго смотрел он (Брюллов) на нее (картину «Последний день Помпеи». — «Культура») и сказал: «Право, в ней много хорошего; не написать мне другой «Помпеи»! — «Бог милостив! — возразил я, — к чему отчаиваться?» — «Нет, меня здесь много сердят; а чудные моменты пережил я, писавши эту картину!». Слова художника оказались пророческими. Второе грандиозное полотно — уже на тему русской истории — оказалось ему не по плечу. Брюллов хотел изобразить осаду Пскова польским королем в 1581 году. Железнов вспоминал: «Русская история всегда производила на Брюллова тяжелое впечатление.
— В ней,— говорил он,— беспрестанно приходится читать, что
удельные князья грызутся между собой и друг друга со света изводят. Два события, которые показаны у Карамзина и в которых все сделал сам народ: осада Пскова и взятие Казани, составляют исключение. Потому-то мне и захотелось написать «Осаду Пскова».
Готовясь писать эту картину, Карл Павлович сказал государю:
— Мне приходится писать взрыв, а я не имел случая видеть взрыва.
— И я тоже,— отвечал государь,— но этой беде можно помочь.
Он приказал сделать где-то на поле, между Митрофаниевским кладбищем и Петергофским шоссе, небольшое земляное укрепление, которое было взорвано при нем и при Брюллове».
Тем не менее, картина, получившая название «Осада Пскова польским королем Стефаном Баторием в 1581 году», шла тяжело и в итоге осталась неоконченной. Художник в сердцах называл ее «Досадой Пскова». На выставке в Новой Третьяковке оба полотна висят по соседству, и зритель сам может убедиться, что «Осаде Пскова» недостает чего-то важного: например, необычного хода в композиции или колорите. А, может, ее нужно было писать сразу, по вдохновению, как случилось с «Последний днем Помпеи». «Осаду Пскова» Брюллов задумал еще в 1835 году, когда бродил по Константинополю, перед возвращением из Европы в Россию. А взялся за воплощение замысла много позже, в 1839-м.
«Он показал новый путь, несмотря на брань старого»
Другое объяснение — Брюллов буквально утонул в заказах. Он был блестящим портретистом, и его с удовольствием ангажировало высшее общество, включая царскую семью. Правда, портрет императора художник так и не написал: Николай I на 20 минут опоздал на сеанс позирования, и Брюллов не стал его дожидаться. Вообще мастер часто бросал портреты, если утрачивал к ним интерес или человек ему не нравился. На выставке есть раздел, посвященный неоконченным вещам. Среди них, например, изображение Ивана Крылова, автора знаменитых басен. Или юной Эмилии Тимм — жены Брюллова, брак с которой продлился лишь месяц: до сих пор неизвестно, отчего художник подал на развод. Его возлюбленной и музой в течение долгих лет оставалась графиня Юлия Самойлова: ее портрет (тоже неоконченный) можно увидеть в петербургском разделе выставки («Портрет графини Ю.П. Самойловой, удаляющейся с бала с приемной дочерью Амацилией Пачини»). И в этом случае незавершенность кажется все-таки авторским приемом — совершенно модернистским, опередившим свое время. Железнов, например, утверждал: «Брюллов был гений, и как гений смотрел на искусство с новой точки зрения, до него бывшей неизвестной... Он показал новый путь, по которому идет молодое поколение, несмотря на отчаянное сопротивление и брань старого».
Петербург надломил Брюллова. Он не смог окончить грандиозный проект — роспись главного плафона Исаакиевского собора, которую в итоге завершил Петр Басин (эскизы Брюллова можно увидеть на выставке). Работая под куполом в сыром соборе, «Великий Карл» сильно заболел и вынужден был поменять Северную столицу на теплую Мадейру. Умер он недалеко от Рима в 1852 году. Самый европейский из русских художников — первый, прославивший Россию за рубежом — обрел свой последний покой в Вечном городе. И стал одним из его великих граждан.
Выставка работает до 18 января 2026
Художник Карл Брюллов опередил свое время. Ему следовало родиться в XX веке, с его культом знаменитостей: Брюллов был ярчайшей звездой своего поколения, и его слава гремела по всей Европе. Друг живописца князь Григорий Гагарин вспоминал: «Успех картины «Гибель Помпеи» был, можно сказать, единственный, какой когда-либо встречается в жизни художников. Это великое произведение вызвало в Италии безграничный энтузиазм. Города, где картина была выставлена, устраивали художнику торжественные приемы; ему посвящали стихотворения, его носили по улицам с музыкой, цветами и факелами. В театре de la Scala в Милане его встретили единодушными радостными восклицаниями. Везде его принимали с почетом как общеизвестного, торжествующего гения, всеми понятого и оцененного»
И всего этого Брюллов добился сам, опираясь лишь на собственный талант и бешеную работоспособность. Его одаренность была очевидна с юных лет, и мальчика подвергали жесткой «дрессуре», как маленького Моцарта. Отец Брюллова, скульптор Павел Брюлло (их род имел французские корни) не разрешал сыну завтракать, пока тот не нарисует определенное число человечков и лошадок. Попав в Академию художеств, Брюллов сразу стал звездой и научился извлекать из этого выгоду: исправлял чужие рисунки за ситник с икрой или медом. Однокашники считали Брюллова «оракулом во всем, что касалось искусства». А современники называли его «Аполлоном» и «Великим Карлом» и говорили, что у него внешность Зевса. Брюллова не портил даже маленький рост: он был действительно хорош собой, что подтверждают многочисленные автопортреты и произведения, созданные коллегами. И, конечно, единственное фото, дагерротип, представляющее почти 40-летнего Брюллова: слегка оплывшего, погрузневшего, но все равно эффектного, со взбитыми кудрями и чувственными губами. Прибавьте к этому бешеный темперамент (мастер осмеливался дерзить императору Николаю I), язвительность, желчность — и получился настоящий enfant terrible. А еще Брюллов вполне по-рокнролльному спешил жить и удивлялся, что дотянул до пятидесяти двух: «Я жил так, чтобы прожить на свете только 40 лет. Вместо 40 лет я прожил 50 лет, следовательно, украл у вечности 10 лет и не имею права жаловаться на судьбу».
Римские каникулы
Выставка «Карл Брюллов. Рим — Москва — Петербург» (куратор Людмила Маркина) в Новой Третьяковке, включает в себя более 170 работ и приурочена к 225-летию со дня рождения художника. Громкую дату уже успел отметить Русский музей, для которого выставка Брюллова, завершившаяся месяц назад, стала рекордной за всю историю, собрав 477 тысяч зрителей. Третьяковская галерея решила показать, что гения во многом определяет среда, в том числе, город, где он рос, учился, делал первые успехи — или просто встретил важных в его жизни людей. Так возникли три «места силы», давшие название выставке: Рим, Москва и Петербург. Главный зал разделили на три блока. Первым идет «римский» период: самый успешный в жизни Брюллова. Блестящий выпускник Академии художеств прибыл в Вечный город 1823 году вместе с братом Александром, будущим архитектором. Первая же картина, написанная на новом месте — «Итальянское утро» — получила прекрасные отзывы. Изображение полуобнаженной девы, умывающейся прохладной водой, было преподнесено в дар Александре Федоровне, супруге Николая I. Императору так понравилась картина, что он пожелал еще одну, в пару к ней. В итоге Брюллов написал «Итальянский полдень»: портрет девушки, собирающей виноград. На выставке в Новой Третьяковке можно увидеть ее уменьшенную копию, предположительно сделанную Брюлловым (оригинал хранится в Русском музее). А вот с «Итальянским утром» произошла странная история. Император Николай II подарил картину своей родственнице, герцогине Вере Вюртембергской. После революции судьба работы долго оставалась неизвестной. Лишь после Второй мировой картина «всплыла» в частном собрании. В 70-е эту коллекцию передали в Кунстхалле Киля, где «Итальянское утро» хранится до сих пор.
Еще один шедевр итальянского периода — картина «Смерть Инессы де Кастро, морганатической жены португальского инфанта дона Педро». Брюллов, работавший феноменально быстро, написал ее за 17 дней. Это случилось в Милане, куда он приехал на волне славы «Последнего дня Помпеи». Капризная итальянская публика затребовала с него новый шедевр. Брюллов принял вызов («Дайте мне холстину: я что-нибудь вам напишу»), заперся в Брерском дворце и создал большое, почти трехметровое полотно. Мемуарист Брюллова Михаил Железнов, близко его знавший, вспоминал: «Профессор Миланской академии Джиованни Серви говорит, что, писавши эту картину, Брюллов доходил до такого положения, что по временам отрывался от работы, закрывал глаза, бросался в вольтеровское кресло и лежал в нем неподвижно минут пятнадцать или двадцать и снова принимался за работу».
«Пепел посыпался частым тяжелым дождем»
Главным шедевром римского периода — да и всего творчества Брюллова — стала картина «Последний день Помпеи», завершенная в 1833 году. Хранящаяся сегодня в Русском музее, она впервые за четверть века прибыла в Москву — чтобы предстать перед зрителями в своем грозном великолепии. Художник побывал на расчищенных от пепла руинах в 1827 году: на это путешествие его вдохновил брат Александр, еще раньше «заболевший» Помпеями. Живописец был потрясен видом останков многотысячного города, погибшего в 79 году н.э.. Для картины мастер выбрал реальный ракурс — вид на Везувий со стороны Дороги гробниц: в античных полисах покойников хоронили за городскими воротами, вдоль дорог. На выставке можно увидеть многочисленные эскизы, а также фильм, показывающий, как художник кропотливо тасовал фигуры, раздумывая над композицией. Многие образы были подсказаны находками археологов. Например, на одном из первоначальных эскизов есть фигурка вора, решившего в суматохе прикарманить сокровища: его скелет действительно был обнаружен при раскопках. Еще Брюллова вдохновила история Плиния Младшего, ставшего свидетелем извержения Везувия и пытавшегося вместе с пожилой матерью укрыться от пепла и камней. Художник изобразил юношу, склонившегося над родительницей и уговаривающего ее идти. Как писал сам историк, «пепел посыпался частым тяжелым дождем. Мы все время вставали и стряхивали его, иначе нас покрыло бы им и раздавило под его тяжестью. Те, кто присел отдохнуть, встать уже не могли». На картине фигурки матери и сына изображены в правом нижнем углу.
В итоге полотно заполнили знакомые нам персонажи: сыновья, несущие старика-отца, мужчина, пытающийся укрыть жену и детей, молодая женщина, разбившаяся насмерть при падении из колесницы — рядом с ней художник изобразил испуганного ребенка… Фигура христианина в левом углу символизирует смирение и принятие неизбежного. Обо этапах создания шедевра подробно рассказывает фильм, который можно увидеть здесь же, на выставке. Художник Федор Солнцев, знавший Брюллова, утверждал: «В «Последнем дне Помпеи» любовь царит везде: любовь к отцу, любовь к детям, любовь к золоту и т. д., даже мальчик схватывает птичку с любовью, для того чтобы спасти ее». Успех картины был ошеломляющим. Зрители ужасались судьбе помпейцев, погибших под градом раскаленных камней и пепла. Всполохи молний, прорезающие черное небо, огненное зарево на горизонте, падающие статуи — художник не поскупился на «спецэффекты». Он рассказывал о финальных штрихах: «...мне показалось, что свет от молнии на мостовой был слишком слаб. Я осветил камни около ног воина, и воин выскочил из картины. Тогда я осветил всю мостовую и увидел, что картина моя была окончена».
Московские встречи
В Москву Брюллов заехал по пути из Европы, когда успех «Последнего дня Помпеи» вызвал его в Петербург. В Белокаменной он провел меньше полугода, с января по май 1836 года, постоянно меняя адреса: жил то у одних приятелей, то у других, и не со всеми расставался тепло. Пушкин, познакомившийся с Брюлловым именно в Москве, со смехом описывал эту ситуацию в письме Наталье Николаевне: «..Был я у Перовского (Алексей Перовский, автор сказки «Черная курица, или Подземные жители», опубликованной под псевдонимом «Антон Погорельский». — «Культура»), который показывал мне недоконченные картины Брюллова. Брюллов, бывший у него в плену, от него убежал и с ним поссорился. Перовский показывал мне Взятие Рима Гензериком (которое стоит Последнего дня Помпеи), приговаривая: заметь, как прекрасно подлец этот нарисовал этого всадника, мошенник такой. Как он умел, эта свинья, выразить свою канальскую, гениальную мысль, мерзавец он, бестия. Как нарисовал он эту группу, пьяница он, мошенник».
Два озорных гения, Брюллов и Пушкин, сразу понравились друг другу. Они продолжили общаться и в Петербурге. Ученик Карла Паловича Аполлон Мокрицкий рассказывал, что поэта однажды настолько поразил рисунок Брюллова (уже обещанный княгине Салтыковой), что он встал перед художником на колени: «Отдай, голубчик! Ведь другого ты не нарисуешь для меня; отдай мне этот». Однако Брюллов уверил Александра Сергеевича, что обязательно сделает для него другой рисунок. По словам Михаила Железнова, мастер на самом деле планировал написать портрет Пушкина и даже назначил время сеанса. Но накануне их встречи случилась роковая дуэль… Через несколько дней после гибели Пушкина Брюллов приобрел бюст поэта, велел вызолотить его и поставил в своей мастерской.
На выставке о московском отрезке биографии Брюллова рассказывает не только портрет Алексея Перовского, но и портрет самого Карла Павловича кисти Василия Тропинина, у которого «Великий Карл» тоже успел погостить. А еще два бюста — Брюллова и Пушкина — созданные скульптором Иваном Витали: именно в его доме и случилась первая встреча двух гениев. Между этими бюстами висит потрет, изображающий Витали, работающего над бюстом Брюллова. Нетерпеливый Карл успел написать его, пока позировал скульптору.
«Досада Пскова»
И вот, наконец, Петербург: роскошный, блистательный и равнодушно-жестокий — родной город Брюллова, подаривший ему яркий триумф и самое серьезное в жизни поражение. Когда живописец вернулся из Европы — уже автором нашумевшего полотна — ему рукоплескала вся столица. Художник Павел Соколов (его отец Петр был женат на сестре Брюллова Юлии) вспоминал: «Картина («Последний день Помпеи». — «Культура») была помещена в зале Академии художеств и заняла почти всю стену. Все бросились смотреть ее, и восторг был всеобщий… На меня она подействовала опьяняюще. Звезда дяди Карла заблестела».
Но у славы была и обратная сторона: Брюллов боялся, что не сможет повторить свой успех. Его ученик Мокрицкий рассказывал: «Долго смотрел он (Брюллов) на нее (картину «Последний день Помпеи». — «Культура») и сказал: «Право, в ней много хорошего; не написать мне другой «Помпеи»! — «Бог милостив! — возразил я, — к чему отчаиваться?» — «Нет, меня здесь много сердят; а чудные моменты пережил я, писавши эту картину!». Слова художника оказались пророческими. Второе грандиозное полотно — уже на тему русской истории — оказалось ему не по плечу. Брюллов хотел изобразить осаду Пскова польским королем в 1581 году. Железнов вспоминал: «Русская история всегда производила на Брюллова тяжелое впечатление.
— В ней,— говорил он,— беспрестанно приходится читать, что
удельные князья грызутся между собой и друг друга со света изводят. Два события, которые показаны у Карамзина и в которых все сделал сам народ: осада Пскова и взятие Казани, составляют исключение. Потому-то мне и захотелось написать «Осаду Пскова».
Готовясь писать эту картину, Карл Павлович сказал государю:
— Мне приходится писать взрыв, а я не имел случая видеть взрыва.
— И я тоже,— отвечал государь,— но этой беде можно помочь.
Он приказал сделать где-то на поле, между Митрофаниевским кладбищем и Петергофским шоссе, небольшое земляное укрепление, которое было взорвано при нем и при Брюллове».
Тем не менее, картина, получившая название «Осада Пскова польским королем Стефаном Баторием в 1581 году», шла тяжело и в итоге осталась неоконченной. Художник в сердцах называл ее «Досадой Пскова». На выставке в Новой Третьяковке оба полотна висят по соседству, и зритель сам может убедиться, что «Осаде Пскова» недостает чего-то важного: например, необычного хода в композиции или колорите. А, может, ее нужно было писать сразу, по вдохновению, как случилось с «Последний днем Помпеи». «Осаду Пскова» Брюллов задумал еще в 1835 году, когда бродил по Константинополю, перед возвращением из Европы в Россию. А взялся за воплощение замысла много позже, в 1839-м.
«Он показал новый путь, несмотря на брань старого»
Другое объяснение — Брюллов буквально утонул в заказах. Он был блестящим портретистом, и его с удовольствием ангажировало высшее общество, включая царскую семью. Правда, портрет императора художник так и не написал: Николай I на 20 минут опоздал на сеанс позирования, и Брюллов не стал его дожидаться. Вообще мастер часто бросал портреты, если утрачивал к ним интерес или человек ему не нравился. На выставке есть раздел, посвященный неоконченным вещам. Среди них, например, изображение Ивана Крылова, автора знаменитых басен. Или юной Эмилии Тимм — жены Брюллова, брак с которой продлился лишь месяц: до сих пор неизвестно, отчего художник подал на развод. Его возлюбленной и музой в течение долгих лет оставалась графиня Юлия Самойлова: ее портрет (тоже неоконченный) можно увидеть в петербургском разделе выставки («Портрет графини Ю.П. Самойловой, удаляющейся с бала с приемной дочерью Амацилией Пачини»). И в этом случае незавершенность кажется все-таки авторским приемом — совершенно модернистским, опередившим свое время. Железнов, например, утверждал: «Брюллов был гений, и как гений смотрел на искусство с новой точки зрения, до него бывшей неизвестной... Он показал новый путь, по которому идет молодое поколение, несмотря на отчаянное сопротивление и брань старого».
Петербург надломил Брюллова. Он не смог окончить грандиозный проект — роспись главного плафона Исаакиевского собора, которую в итоге завершил Петр Басин (эскизы Брюллова можно увидеть на выставке). Работая под куполом в сыром соборе, «Великий Карл» сильно заболел и вынужден был поменять Северную столицу на теплую Мадейру. Умер он недалеко от Рима в 1852 году. Самый европейский из русских художников — первый, прославивший Россию за рубежом — обрел свой последний покой в Вечном городе. И стал одним из его великих граждан.
Выставка работает до 18 января 2026
Фото: Василий Кузьмичёнок/АГН «Москва»