Уходя из дома, прощались навсегда...
Весной 1941 года Женя отличницей закончила третий класс в ленинградской школе. Уже в блокадном городе снова села за парту спустя 2 года. По арифметике получила двойку, тетрадь по русскому с огромной единицей учительница с горечью показала тогда всему классу со словами: «Вот какая отличница к нам пришла!» Но девочка очень скоро вернула себе статус способной ученицы.
А в 1954 году Евгения Андреевна Карпунина с отличием закончила физмат Ленинградского пединститута им. Герцена. О детстве в блокадном Ленинграде она рассказала нашему корреспонденту.
Будто знали заранее
– Родилась я в декабре 1929 года и стала самым младшим, четвёртым ребёнком в семье сапожника и скорнячки.
В 1941-ом старший брат закончил среднюю художественную школу при Академии художеств, сестра – фармацевтический техникум, но никто из них так и не успел получить соответствующие документы...
В воскресенье, 22 июня, младший брат отправился с друзьями праздновать своё 15-летие, а я играла с подружками у дома. Тревожное известие собрало всех у громкоговорителя, что висел у ворот во двор. По улицам как-то сразу же, будто были заранее наготове, пошли новобранцы. Со всех сторон грянула песня «Вставай страна огромная»...
Старший 18-летний брат ушёл на фронт сразу же, вслед за ним и отец...
«Сладкая земля»
Нас, детей, собрали в школе и пообещали отправить на лето –отдохнуть в лагере. Мы обрадовались, не подозревая, что это была своего рода эвакуация.
Меня провожал отец, и вместе со всеми другими родителями он не удержался, заплакал. Пустились в рёв и все дети...
Нас привезли в Псковскую область, поселили в школе, где спать приходилось на полу, а готовить в котлах на улице. Скоро в небе появились вражеские самолёты. Нам стало страшно, мы начали писать домой, просить, чтобы нас забрали.
За детьми стали приезжать, увозили кого куда. За подружкой приехала мама, и я вместе с ними отправилась в Ленинград. По дороге несколько раз объявляли воздушную тревогу – все поезда вокруг начинали одновременно гудеть, и мы в страхе высыпали из вагонов. Но домой добрались. На город уже сбрасывали зажигательные бомбы.
Помню, как 8 сентября я шла по улице и любовалось красивым заревом над городом – после бомбёжки горели Бадаевские продовольственные склады.
Уже потом, во время блокады, люди приходили на старое пепелище и искали следы расплавленного при пожаре сахара, собирали «сладкую землю». На счастье, у нас тоже был обгоревший мешок из-под сахара, и мы очень долго его полоскали...
Во время ночных бомбёжек не вставали...
Младший брат пытался было поступить в военное училище, но его не взяли из-за гемофилии – несвёртывания крови. Он особенно тяжело переносил голод, и мы все старались его спасти.
Мама работала на Куйбышевском промкомбинате в сапожной мастерской, сестра – в аптеке фармацевтом, а я с лежачим братом оставалась за старшую: носила воду, собирала после бомбёжек дрова, нянчила трёхлетнего соседского мальчика.
В 12 лет мама определила меня на работу в швейную мастерскую – к себе на комбинат. Мы шили одежду для фронтовиков, обмётывали петли шинелей. На каждую швею приходилось 12, таких же как я, девчонок-помощниц.
Путь на завод часто обстреливали. Но слишком значима была для нас та разница в граммах хлеба, которые выдавались на рабочую и иждивенческую карточку. Да и в заводской столовой, что открылась в храме Спаса на крови, нас подкармливали по талонам: очень противной соевой кашей.
Мама сама сложила буржуйку. Когда кипятили воду или готовили лепёшки из лебеды, на ней же согревали всё, что можно было потом завернуть в тряпьё и положить между нами в постель, а спали мы все вместе и во время бомбёжек не вставали...
Город бомбили ежедневно. В нашу комнату снаряды попадали дважды. Маму контузило, она даже оглохла. Сестра после ранения в руку долго лечилась. С 1942 года она стала вести дневник...
Уходя из дома, мы прощались навсегда...
Пять дней отдыха
И всё же город жил. В театре комедии шли спектакли. Сестра все их посмотрела, она с детства мечтала стать актрисой. Уже после войны, нашла актёров, которые были заняты в тех постановках, даже побывала у них дома, и ей подарили книгу о спектаклях в блокаду.
Удивительно, но в 1943 году мне дали путёвку в дом отдыха на Каменном острове. Пять дней у меня была своя нормальная постель, чай с кусочком хлеба и сахаром. К нам даже артисты приехали, и я до сих пор помню все номера того концерта. Запомнилась и жуткая бомбёжка, уже после их выступления. Схватив сохранённый для домашних сахар, я помчалась домой бегом...
Контрольную не дописали
В декабре 1943 года мне должно было исполниться 14 лет, а в этом возрасте с работы меня уже не отпустили бы. Я стала просить об увольнении, чтобы вернуться в школу, но, пришлось идти на приём к секретарю райкома партии. Рассказываю, что к директору не могу попасть, а он мне: «Ты такая маленькая, юркни мимо того, кто на твоём пути, и в кабинет...» Так я и сделала и в школу вернулась.
Помню, как на уроках мы слышали непрерывную канонаду, видели зарево за окном и понимали – нас освобождают! А когда блокаду сняли, стало заметно легче: обстрелы ещё случались, но бомбёжки прекратились. Город стали снабжать продуктами. Жизнь явно налаживалась...
Наконец-то пришёл май 45-го. Помню, мы писали контрольную по математике. Учительница была чем-то явно взволнованна, постоянно выбегала из класса. А потом, всё же не выдержала, и закричала: «Всё, война закончилась!» И мы все с криками «Ура!» выбежали из школы!
«Радуюсь, когда меня навещают!»
Помню, как в столовых учили правильно есть. Изголодавшиеся, люди облизывали тарелки. Им объясняли – не торопитесь, ешьте ложкой, а остатки можно и хлебушком аккуратно собрать. И они с трудом, но учились...
Уже в 1946 году в Ленинграде проводились школьные олимпиады и я, 6-классница, победила в одной из них. Вся школа собралась на меня посмотреть. Заметив мою худобу, мне стали выдавать в столовой лишнюю порцию суфле.
А когда после 7 класса я хотела было пойти в техникум, маму долго убеждали, что мне надо закончить 10-летку и поступать в институт. Но в семье не было денег на трамваи – я двумя добиралась до школы. Так мне стали оплачивать дорогу, лишь бы я училась.
В итоге, успешно закончив вуз, я вместе с мужем – офицером и двумя сыновьями переехала в 1962 году в Болшево. Работала в школе рабочей молодёжи, а потом до самой пенсии – в болшевской школе № 1.
С мужем прожили 62 года: душа в душу. Один сын военный, другой художник. У меня 6 внуков и 5 правнуков. Радуюсь им и ученикам, которые меня навещают! Может быть, отзовутся и другие, узнав, что я ещё жива...