Спасатели
В продолжение "Южнее"
Итак, тральщик Косточкина с рыбоохраны перенацелили в Камрань.
А что, пока метут метели на Камчатке, позагораем. Все радовались. И вообще, что тут с Сахалина до Вьетнама? Пару раз на карту плюнуть, штурман карандаш второй раз заточить не успеет!
И вообще, задрали ночные рейды по плавбазам, где сплошь женский экипаж в поисках матросов.
Ура! На юг!
Камрань (вьетн. Cam Ranh) – город во Вьетнаме, в провинции Кханьхоа. Население – 114 000 человек (на 1989 год). Является вторым по величине городом провинции. Расположен на берегу Южно-Китайского моря возле бухты Камрань. Благодаря природным условиям порт Камрани считается одним из лучших глубоководных портов в мире.
Во время Вьетнамской войны Камрань находилась на территории Южного Вьетнама и была крупной тыловой базой США. Американскими инженерами были построены аэродром и современный порт. В 1972 году США передали все военные объекты в Камрани южновьетнамской армии. 3 апреля 1975 года город был взят северовьетнамской армией в ходе Весеннего наступления.
2 мая 1979 года, через два месяца, тральщик перенацелили с рыбоохраны в Камрань. После окончания китайско-вьетнамской войны СССР и Вьетнам подписали соглашение об использовании порта Камрань как пункта материально-технического обеспечения (ПМТО) советским Военно-морским флотом сроком на 25 лет. В дальнейшем здесь была создана крупнейшая советская военная база за рубежом общей площадью 100 км2. Вся инфраструктура была модернизирована. На аэродроме постоянно базировался отдельный смешанный авиационный полк.
Прости, читатель, за справку по поводу этой бухты. Не Порт-Артур, но все же.
Здесь американцы готовили и применяли дельфинов против подводных пловцов. Где этот «Гринпис»? Бездельники…
Мой друг, подводный пловец Ван, проплыл с группой сорок километров по реке. Зарезал четыре рыбы, супердельфинов. С ножами на боках и верхнем плавнике. Кстати, дельфин – второе опаснейшее по агрессивности млекопитающее, после акулы. Касатка на третьем месте. А у страуса глаз больше мозга. А у питона два (!) пениса! И оба штопором! Как он их вкручивает? А пингвин не жрет сто дней…
А куда это меня понесло? Серьезнее надо, представительнее. Про ежей потом расскажу, потерпите. Так вот…
Закопавшись на пляже в песок, услышал, как его группу взяли америкосы. Они и по нему ходили. По Вану. Америкосы. Искали… Ван лежал в песке трое суток. Дышал через тростинку. Черепашьи яйца в этом песке жарились через час. Не знаю. Молчу. О яйцах Вана. Он стал героем Вьетнама. Мы с ним в академии вновь встретились. Вроде все было в порядке. С яйцами. Проверено.
Когда патрули снизили бдительность, Ван прикрепил три магнитных мины к корпусам американских кораблей… А потом вернулся в базу: еще сорок километров вплавь по реке против течения без снаряжения.
А потом их вьетнамские ребята пошли в наступление! Ли-си-цын, Су-хо-вин, Вой-тен-ко. Пехота, спецназ, авиация!
Да ладно, не придирайтесь. Порт захватили. Первым делом испортили гидравлику пирсов, за счет которой к ним даже авианосцы могли швартоваться… Поднимались пирсы до нужной высоты. Извращение! А не надо нам этого! Начали жить и устраиваться. Пришли советские корабли. Подоспел и тральщик с Косточкиным.
Вьетнамские офицеры были доброжелательны и учтивы. Только одно удивляло: в субботу-воскресенье их снимали с довольствия, и они рыскали по побережью. А потом с палкой на плече, на которой висел добрый десяток крупных ящериц, гордо возвращались домой. Семью-то кормить надо, как вы думаете? Наши их подкармливали хлебом и консервами. Отсюда и дружба была, через желудок, а не общность идей…
Ах, это теплое море! Золотой песок… Загорать, купаться! А вода +29! Косточкин нырнул в теплое, как свежесваренный компот, ласковое море.
А что это за эти бульбашки и фонтанчики вокруг! Что?! По мне стреляют? Шире замах рук, ногами работай! С берега отчетливо грохотали очереди с калаша…
Буре плакал бы, узнав Женькин результат. Когда он на вспененной волне и килограмме адреналина выбросился на берег, вьетнамец Ли улыбался.
– Хорошо плаваешь, быстро. Это я стрелял. Тренировка!
Так и дружили.
Ночью прибрежные джунгли грохотали выстрелами из автоматов, красножелтыми вспышками и оранжевыми сполохами гранат… Южный Вьетнам боролся с Северным.
Наши корабли усиливали вахту и сокращали время сброса гранат ПДСС. Утром пара-тройка оглушенных взрывами трупов дрейфовала вдоль борта… Как дохлая рыба. Трупы собирал вьетнамский катер, цепляя баграми с огромными крючками… Хотелось в море.
Косточкин не знал, что война продолжалась и там. Когда мы на лодке возвращались домой, увидели джонку, терпящую бедствие. На борту человек сорок, дети, женщины, мужчины. Сидят, головы опустили, хода нет. Дрейфуют. Взять не можем ни на буксир, ни на борт: мы на БС. Спустили за борт, привязав концом, помощника с ДУКовским мешком, с консервами, хлебом. Передал. Вытянули помоху. Смотрим – мешок за борт выкинули. Недоумеваем. А тут подскакивает торпедный катер «северных». Женщин и детей на борт, на перевоспитание в концлагерь, мужчин вдоль борта. Тра-та-та-та из автоматов… По джонке торпедой! Вот осколки и ошметки высоко летели!
Оказывается, «южные» американский корабль ждали, союзников, для спасения, потому и помощь отвергали. Не пришли союзники… Не повезло…
О, в зоне ответственности 15 оперативной эскадры ТОФ – американский фрегат! А кто у нас специалист по фрегатам? Правильно, тральщик Косточкина! Искать! Вперед!
Какое счастье – быть в пустынном море! Маневрировать сложно – атоллы. Того и глядишь, на мель сядешь. А что это такое на рифе большое бьется? И крик на все море? Дальше – прямая речь Косточкина: «Вьетнамский корабль развозил смену и еду на острова, за которые они спорили с Китаем. Там эти острова знамениты тем, что на них много птичьего гуано, стратегического удобрения. И эта баржа села на риф, где с трех сторон уже высились остовы таких же, а она заняла четвертую.
Коралловый риф – блюдце в пару миль. Подгребли мы – стоит, и шторм ее колотит об рифы. 5 вьетнамцев носятся там. Тралец наш плоскодонный, подошел близко, но начало сносить. После неудачных попыток завести буксир на баржу кэп Ковалев Вячеслав Сергеевич принял решение стать на якорь. Спустили шлюпку со мной и шестью воинами. Минер Каменев Вова тоже туда. Он заводил бридель, а я пинками сгонял аборигенов на шлюпку и возил их к нам. Потом тральщик поработал трактором, стягивая баржу. Стянули, притаранили на базу.
Через неделю командование военно-морского района (их там было четыре, как наших флотов) дало прием в честь советских героев-спасателей…
А мы стояли на брандвахте…
Катер прислали после первого тоста за нас, когда нас там не было. Посол обеспокоился. Хотел в лицо видеть. Мы прибыли. Гордые. Пили сибирскую водку и их пиво. Поменялись рослые девушки возле меня на трех их подполковников, когда я предложил запивать водку пивом. Оно у них оборотистое, в 33 градуса против наших 45… Три девушки-шпионки легли под стол. Красиво лежали. И трусики такие кружевные вверху длинных смуглых ножек… Я хотел под стол спуститься типа и мне плохо, так командир не дал. И прав ведь был! Их в хижину отнесли, а нас потом в эту хижину и запустили… С тех пор не очень люблю длинные ноги в постели, от них только помеха…
Нам дали на выходе по пузырю водки, чтобы мы могли вспомнить друзей завтра.
А ордена и медали ушли, куда и кому положено… Мы-то с командиром и минером люди понимающие, а кто-то начал базланить, до особого отдела желание про медаль дошло…»
Через пару дней поступило радио: «Тральщик, такой-то тактический номер, такой-то бортовой, отправить в порт приписки Петропавловск-Камчатский…» Тут без вас комбрига подводного в бригаду и отвезти некому…
Все вернулось на круги своя…
---
А. Данилов