«Где много мужчин, там и агрессия». В городе Скопин появился новый маньяк
Еще не стерлись из памяти преступления Виктора Мохова, который три года держал в подземелье двух девушек, насилуя и истязая их, как в Скопине снова случилось нападение на молодую женщину. 40-летний уголовник, который недавно освободился из колонии, где сидел за аналогичное преступление, сразу взялся за старое. Угадывается в этом какая-то одержимость. Корреспондент аif.ru отправилась на место событий, чтобы разобраться - что же за город такой этот Скопин, и почему там появляются маньяки.
Агрессия по наследству
Прямо в Скопин из Москвы можно доехать на автобусе за четыре с половиной часа. По пути одна остановка, в придорожном кафе. Удобства бесплатные, если что-нибудь купишь в буфете. Брезгуешь — плати 30 рублей. Поэтому пассажиры послушно распределяются сразу в две очереди и минут за 15 успевают оправиться и перекусить.
— В советское время в Скопине было несколько колоний и лечебно-трудовых профилакториев (заведения закрытого типа, куда решением суда направлялись на принудительное лечение наркоманы и алкоголики), — рассказывает моя попутчица Мария. — Многие сидельцы остались в городе, создали семьи. А склонность к насилию, как говорят ученые, передается по наследству. Да и предприятия «мужские» у нас в то время работали: металлургический, стекольный комбинаты, автоагрегатный завод... А где много мужчин, там и агрессия, это в их природе. Так что было откуда Мохову-то взяться.
Автовокзал в Скопине — одноэтажный пластиковый домик, синий и изогнутый, как червяк после дождя на мокром асфальте. Над входом — козырек, внутри — кассы, расписание рейсов, лавки ожидания. Через дорогу — исторический железнодорожный вокзал, красивый и вальяжный, с фронтоном, колоннами и памятной стелой. Даже мимолетное сравнение однозначно отвечает на вопрос о транспортных предпочтениях горожан. В начале 1980-х, на площади между этими вокзалами, был общественный туалет, в выгребной яме которого восемнадцатилетний студент сельхозтехникума утопил мужчину.
— Это было мое первое дело и на место преступления я приехал в белой рубашке и в галстуке, — усмехается бывший следователь рязанской прокуратуры Дмитрий Плоткин, работавший в Скопине с 1982 по 1985 годы. — А тут такое...
Труп из ямы вытащили двое алкашей, за две бутылки водки, вспоминает Плоткин. Народ собрался, хихикает, следователя молодого поддевает, мол дальше-то что? Ну он и договорился с пожарными, чтобы при обмывке тела брандспойт в сторону толпы направили — все вмиг разлетелись.
Убитый оказался передовиком производства, к жене в больницу шел и на беду этого студента повстречал. Разговорились, выпили. Ссора вышла из-за водки, которой всегда мало. Единственное, о чем сожалел убийца, что не успел уйти в армию — был уверен, там не нашли бы.
— Меня поражало стойкое убеждение скопинских подопечных, что убить человека — вообще не проблема, а уж женщину изнасиловать — сам бог велел. Мол, а для чего она еще нужна? — удивляется Плоткин. — Бандитское мышление распространялось и на молодежь, которая шла за ними. В лихие 90-е здесь девушки боялись вечерами ходить по улицам и, честно говоря, не зря. Да и Мохов — порождение этого искаженного мышления. Девчонок этих он у себя в подвале держал чтобы самому себе доказать, что поувесистее других будет: у вас по одной, а у меня целых две, а получилось бы — и третью там закрыл.
Птица или разбойники
К дому, где живет скопинский маньяк, проехать можно только в сухую погоду, потому что такого понятия как «дорога» там нет. Жилище вселенского зла — полдома, выкрашенного темно-коричневой краской. Во внешнюю стену втиснуты четыре узкие окна, одно из которых заложено досками до форточки. Покосившийся и провисший забор заканчивается забитой калиткой. Такая себе неказистая избенка, никак не намекающая на ужас, который здесь так долго творился. Вокруг ни души, но ощущение отвратительное, хочется побыстрее уйти. Вдалеке на соседней улице замечаю женщину, подхожу.
— Мохова давно видели?
— А на кой он мне? — кривится она.
— Достопримечательность, — объясняю.
— Вот-вот, — машет рукой моя собеседница, — только такие достопримечательности и остались.
Не соглашусь. Приятное впечатление произвел Дворец культуры, с массивной колоннадой и уютным внутренним двориком. В этом розовом, словно девичьи грезы, здании размещается ЗАГС, трансформирующий надежды в реальность. А какой она должна стать — деликатно намекает памятник Петру и Февронии, как известно жившими долго и счастливо.
Стоит внимания и скопинская керамика — популярный бренд гончарных изделий из ценной местной глины. Художник-мастер городского предприятия Наталья Годовикова заверила, что глина — живой материал, помнящий все свои «превращения». Шедевры промысла — фантазийные вазы, затейливые кувшины, скульптуры животных, фигуры русских богатырей — получаются только в умелых руках и из отдохнувшей после добычи глины.
Одна из местных святынь — Свято-Дмитриевский мужской монастырь, место силы и славной истории Руси. По одной из версий обитель в IV веке основал отшельник Дмитрий Солунский. Второе предание относится ко времени Куликовской битвы, будто бы монах Пересвет молился здесь о победе Дмитрия Донского над Мамаем. А по третьей — заложил храм сам князь Дмитрий, который возвращался домой с победой как раз через эти места.
— Скопин — правильно ставить ударение на И, — город древний, известный с конца 16 века, — рассказывает Александр Сотов, исполняющий обязанности директора городского краеведческого музея. — Тогда здесь была крепость, входившая в состав Большой засечной черты, и охраняла русское пограничье от набегов с Дикого поля. По одной легенде название города происходит от птицы скопы, огромной и кровожадной, пившей людскую кровь. По другой — от скопления разбойников, баловавших встарь в этих местах.
— А может у вас здесь какая-нибудь магнитная аномалия, или тектонический разлом, которые плохо на людей влияют? Вот раньше разбойники были, теперь маньяки заводятся... Откуда они у вас?
— Ну, если и влияют, то на всех по-разному, — смеется Сотов. — У нас много достойных земляков: писатели, художники, космонавты. Одних Героев Советского Союза в Великую Отечественную — 27 человек!
Красная площадь
Улочки Скопина — юркие змейки, ровные или ухабистые, зависят от места, к которому ведут. Городские районы, в большинстве советские и деревянные, именуются по заводам, с которыми строились. Разбавляют эти мутно-серые массивы островки рыжего кирпичного благополучия, возведенные, видимо, недавно. У одного из таких встречаю молодую пару, с тортом и букетом цветов.
— Приехали родителей навестить, давно не виделись, — говорит девушка.
— А где можно пообщаться со скопинской молодежью?
— В Москве! Все туда стремятся, — смеются ребята.
Раньше в городе заводы крупные работали, рассказывает таксист Владимир, теперь закрылись. На проходной, через которую еще лет 10 назад на работу шел, деревья выросли. Специалисты разъехались, а кто не уехал — перебивается.
— Но ведь строятся же новые заводы?
— Строятся, да зарплату предлагают там мизерную, даже в Рязани за такую работу платят ощутимо больше.
На улице с названием «Красная площадь» привлек внимание полуразвалившийся дом: уж сильно не вязался он с образом вылизанной кремлевской мощенки.
— Что ж у вас тут Красная площадь такая страшненькая? — обращаюсь к проходящей мимо женщине.
— Молодежь разъезжается, город ветшает, работы мало и никому до этого дела нет, — отвечает Валентина Глебова. — Вы вот про маньяков спрашиваете. Понятно, что все эти отклонения идут из семьи, из детства. Но разве не важно, как человек живет, повзрослев? Если нет уверенности в будущем, то дурные мысли в голову лезут, и слабая психика ломается.
Разделяет мнение женщины и Николай Шумаков, президент Союза архитекторов России.
— Архитекторы свято верят, — говорит Шумаков, — что архитектура формирует человека в целом, его психику, самочувствие и состояние. Поэтому если во всей России она будет красивой, высококачественной, то и уровень жизни людей значительно поднимется.
P. S.
На автобусной остановке в Москву одна неугомонная мамаша без конца окликала пухлого мальчика лет трех и подтягивала ему шорты. Остановилась она только когда резинка оказалась у ребенка под мышками. Мальчик отбивался и громко просил пить, но женщина отказывала, упрекая его в обмане. Минут через 10 громких препирательств ребенок, ко всеобщей радости, наконец получил свою бутылку. Он открутил крышку, быстро подошел к сидящей рядом женщине и глядя ей в глаза вылил на юбку гранатовый сок, все содержимое бутылки.
— Астхи-и-и-и-к, ты что надела-а-а-л? — страшно таращила глаза мама мальчика. — Мне не нужен такой сын, уйди!
Астхик не сдвинулся с места и с интересом рассматривал пустую бутылку.
— Ты мне все нервы убил, ты меня в могилу загнал, я этого не выдержу, — картинно закатывала глаза жертва сыновнего террора.
Астхик не сдавался.
— Ты почему молчишь, а? Отвечай мне!
Раздосадованная мамаша шлепнула Астхика по пухлому заду, но реакции опять не последовало. Внезапно сменив гнев на милость, женщина подхватила увесистого сына, стала обнимать и целовать, приговаривая, что больше так плохо делать нельзя. Ребенок скривился, постарался вырваться, но понял, что не получится. Тогда он сжал пустую пластиковую бутылку и что было сил саданул ею по материнской голове.