Перед катастрофой. Изданы дневники дочери Николая II за 1916 год

В подмосковной усадьбе Белая дача в Музее памяти семьи Императора Николая II прошла презентация книги «Дневник и письма Великой княжны Марии за 1916 год», в которую вошли дневниковые записи третьей дочери последнего русского Государя.

Четыре сестры-погодки

У Николая II и его супруги Александры Федоровны было четверо дочерей — Ольга, Татьяна, Мария, Анастасия. По первым буквам имен сестры в шутку звали себя ОТМА. Младшим, пятым, ребенком в семье был Цесаревич Алексий.

Сестры были практически погодками: Ольга родилась в 1895 году, Татьяна — в 1897, Мария — в 1899, Анастасия — в 1901.

О рождении в Петергофе Великой княжны Марии 14 (27) июня 1899 года в 12 часов 10 минут — известил 101 орудийный выстрел. Принцесса родилась весом 4250 грамм и ростом 57 см.

Ей было суждено прожить 19 лет и принять страшную смерть вместе со всей семьей 17 июля 1918 года.

Потребовалось десять лет работы в архивах

«Дневниковые записи за 1917 г. Мария уничтожила, опасаясь, что они попадут в руки комиссаров, а дневник за 1916 год сохранился», — рассказал на презентации Константин Капков, один из двух составителей книги, отметив, что в ней опубликовано 100 фотографий из архива Царской семьи.

Капков трудился над этим проектом 10 лет в тандеме с Владимиром Хрусталёвым, у которого за плечами более полувека работы в Государственном архиве РФ.

Дневники и письма Великой княжны Марии, уверен Капков, могут помочь лучше постичь дух, царивший в Царской семье, увидеть их быт, вкусы, окружение, радости, горести, искания, веру.

«Машкины блюдца»

Очень часто в записях Марии Николаевны встречается температуру воздуха. Эта же деталь — описание погоды — характерна и для дневников других Великих княжон.

Нередко в записях третьей дочери Николая II попадаются прозвища. Например, свою молодую гувернантку Александру Теглеву она называет Шура. Учителя французского Пьера Жильяра — Жиликом.

Морской офицер, к которому Великая княжна испытывала особую симпатию, Николай Деменков, в дневнике у нее фигурирует под псевдонимом Иван.

Было прозвище и у самой Марии, и не одно. Учитель сестер француз Пьер Жильяр вспоминал: «Мария Николаевна была воплощенной сердечностью и добротой; сестры, может быть, немного этим пользовались и звали ее le bon gros Toutou (добрый толстый Туту — дословный перевод с франц.); это прозвище ей дали за добродушие и немного мешковатую услужливость)». По словам Жильяра, на русский это французское прозвище можно перевести и как «добрый толстый тютька» — так ласкательно называют маленького щеночка. А еще великую княжну звали «Машкины блюдца» — за ее огромные серые глаза.

«Ужас как рада»

В Царской семье широко употреблялся собственный и общепринятый в то время сленг. В дневниках Венценосных сестер «давить» означает прижимать; «аппетитное» — красивое, милое; «с аппетитом» — с радостью; «уютный» — милый, хороший; «мучить, пугать» — играть, тесно возиться; «гулыга» — промозглый ветер; «ужасно, страшно» — очень.

«Ужас как рада», «ужасный душка» — часто встречающиеся выражения того времени.

Из дневника Марии. Николаевны можно представить распорядок дня сестер. Вставали они рано, принимали холодный душ. Удивительная деталь для царских отпрысков и наследников самой богатой семьи России: одежда и обувь у них передавались от старших к младшим сестрам. Младшей из сестер Анастасии разрешили проколоть уши лишь в 16 лет, в качестве подарка к дню рождения.

Холодный душ и походные кровати

Венценосные сестры одевались в одинаковую по фасону, хотя и разную по цвету одежду и одинаковые туфли.

Такой же скромностью, если не сказать аскетичностью, отличалось и убранство комнат сестер во дворце. Мария Николаевна спала во дворце на...раскладной железной кровати. В этой же спальне на такой же походной раскладной кровати с панцирной сеткой спала и младшая Анастасия. Такова была традиция в семье — великие княжны делили одну спальню на двоих.

Из «украшений» в комнате — иконостас, гравюры и литографии религиозной тематики.

Во время визитов в Москву Царская семья останавливалась в Малом Николаевском Кремлевском дворце, и 6 августа 1914 года старшая сестра Марии Николаевны Великая княжна Ольга в письме к тете Ксении Александровне отметила: «У меня мягкая и удобная постель здесь, и лень вставать по утрам».

К тому времени Ольге было уже почти 19 лет, она могла бы попросить себе мягкую постель и в Царском Селе, но продолжала пользоваться походной кроватью.

«Мы временные гости на земле»

«Походные кровати имели более глубокое духовное значение, чем это может показаться на первый взгляд, — говорит Константин Капков. — Привычка спать на походных кроватях исподволь поддерживала Великих княжон в мысли, что мы временные гости на земле, не давала привязаться к месту, помогала чувствовать себя подвижными, мобильными, в движении, на пути — и это ощущение им нравилось».

Исследователь обращает внимание на то, что в Александровском дворце Царская семья молилась перед походным складным иконостасом, который периодически брала с собой в путешествия.

«В конце земного пути Царская семья оказалась в ситуации, когда им пришлось молиться перед самодельным иконостасом на дому, а Великим княжнам спать на своих старых походных кроватях, привезенных в ссылку из Александровского дворца», — говорит Капков.

«Совершенно национальные по духу, с русскими душами»

Офицер яхты «Штандарт» (на ней путешествовала Царская семья) Николай Саблин, который плавал с Великими княжнами 10 лет, вспоминал: «Живые ангелы, неописуемые по очаровательности. Таких добрых, милых, красивых девочек мы других не встречали.... Княжны были очень дружны между собой...Чистые и непорочные в мыслях, может быть, наивные, как все принцессы в мире, но умные воспитанные и совершенно национальные по духу, с русскими душами».

Окружающие удивлялись тому, какая искренняя любовь царит между членами Царской семьи. Особенно это бросалось в глаза в ссылке, которая закончилась для семьи расстрелом. Полковник Кобылинский, который был начальником охраны Царской семьи, когда ее взяли под арест, вспоминал: «Такой удивительно дружной, любящей семьи я никогда в жизни не встречал и, думаю, в своей жизни больше никогда не увижу».

Помогала в лазарете старшим сестрам

Великая княжна Мария одно время была особенно привязана к отцу. На Богоявление в 1916 г. Мария заметила: «Вот жалко, что я не мальчик...», выражая мечту приехать к нему в Ставку, чтобы вместе убирать снег.

В дневниковых записях княжны за 1916 год часто встречаются записи о ее визитах вместе с младшей сестрой Анастасией в лазарет, где они навещали раненных офицеров и солдат. Старшие сестры — Ольга и Татьяна — окончившие курсы сестер милосердия, всю Первую мировую войну прослужили в Дворцовом лазарете добровольцами. Их мать, Императрица Александра Федоровна, ассистировала при операциях. Со временем Мария и Анастасия стали помогать старшим сестрам — в пошиве белья, изготовлении бинтов, ватных палочек и др.

В это время Император Николай II часто бывал в Ставке в Могилеве.

Дети скучали по общению с отцом. Император приучил их к долгим походам, во время которых они разводили в лесу костер, пекли картошку. А вот купаться Великим княжнам удавалось редко. Мария пишет 5 июня 1916 г. отцу в Ставку: «Ездили в Павловск за Ферму и там видели массу купающихся детей, и так захотелось и нам». За все лето 1916 года Великие княжны купались лишь один раз — 11 июля в качестве исключения. Считалось нарушением этикета купание великих княжон в общественном месте, а строить какое-то отдельное место для этого в окрестностях Царского села Николай II счел излишним.

На излете Империи

Составители книги не ограничились лишь публикацией дневниковых записей за 1916 год. В исследовании также рассказано о ближнем окружении Великих княжон Ольги, Татьяны, Марии и Анастасии и казаках Собственного Его Величества Конвоя.

Издание снабжено многочисленными фотографиями из альбомов Царской семьи, в том числе раскрашенными самими Царскими дочерями. Задействованы редкие документы из российских и американских архивов и музеев. Опубликованы отрывки из дневников старших сестер Марии Николаевны, которые проливают дополнительный свет на ее собственные записи.

К слову, сохранившиеся дневники Марии Николаевны охватывают больше, нежели один 1916 год, но исследователи выбрали именно этот период. «Это последний год перед революцией, — говорит Константин Капков. — Жизнь на излете Империи, перед катастрофой.

К 31 декабря 1916 года можно подвести какой-то жизненный итог Царской семьи. Мы пытались это сделать».

Великая Княжна Мария Николаевна вместе с Царской семьей прославлена в сонме новомучеников Российских на юбилейном Архиерейском Соборе Русской Православной Церкви в августе 2000 года.

Уникальное издание объемом более 400 страниц вышло при поддержке Фонда содействия возрождению традиций милосердия и благотворительности «Елисаветинско-Сергиевское просветительское общество» и его руководителя, кандидата исторических наук Анны Витальевны, Музея памяти семьи Императора Николая II в Усадьбе Белая Дача и женского Николо-Сольбинского монастыря Переславской епархии.