Винтовки начала XIX века: трудный путь к совершенству

История винтовки. Писать об оружии, которое видел только лишь на картинке, всегда очень сложно. Но что делать, если у тебя нет доступа к настоящему оружию, а… «писать надо», а главное – ты умеешь это делать. И это нужно, поскольку великое множество людей и «картинок» (фотографий) не видели, и оружия этого в руках не держали.

Даже в музее, где, скажем, это оружие выставлено, оно же находится под стеклом и недоступно для осязания. Ты ни на вес его почувствовать не можешь, ни затвор у винтовки открыть. А ещё ведь бывает и так, что… подписи под экспонатами сделаны неправильно. Например, знаю такой музей, где в экспозиции под винтовкой Манлихера 1895 года сделана следующая надпись: «Винтовка Бердана 1893 года. Изготовлена в Англии в 1914 году». Как такое может быть? А вот может! Причем не только это!

Поэтому всякий раз, когда мне удается подержать в руках музейные раритеты того или иного оружия, я не могу не радоваться, поскольку это дает одновременно и знания, и впечатления. Вот, например, буквально только что мне довелось посмотреть коллекцию огнестрельного оружия Пензенского областного краеведческого музея. И поскольку у нас на ВО сейчас идет цикл статей по истории винтовки, то мы сегодня о винтовках из этой коллекции и расскажем.

В прошлых статьях этого цикла, мы говорили о том, что самая серьезная проблема «винтовальных ружей» начала XIX века заключалась в отсутствии надежного способа обеспечить врезание пули в нарезы. На тех же «винтовках Кентукки» она решалась очень просто – в них использовали пыж из оленьей замши хорошо смазанный салом, на который перед загонкой в ствол укладывалась свинцовая пуля.

И это решало проблему, но… сильно замедляло процесс заряжания. Было желательно, чтобы пуля вгонялась в ствол если и не так же, как у мушкета «Браун Бесс», то есть ударом приклада о землю, то хотя бы просто шомполом, без применения специальных колотушек и дополнительного запыживания.

Первым новатором, кто сделал хотя бы что-то заметное на этом пути, оказался Анри-Гюстав Дельвинь (1800–1876), капитан французской пехоты, уволенный со службы в 1830 году. В 1826 году он предложил усовершенствование казенной части нарезных ружей, облегчавшее их заряжание, и создал винтовку, получившую его имя.

А дело все было в том, что черный порох, которым тогда пользовались, быстро покрывал поверхность ствола нагаром. Поэтому даже трех или четырех выстрелов хватало на то, чтобы заряжавшуюся с дула винтовку можно было перезарядить разве что с помощью молотка, загоняя пулю в ствол его ударами по шомполу.

Дельвинь придумал патронник, диаметром меньше канала ствола, с которым он соединялся сферической поверхностью с радиусом равным используемой пуле. Порох, как и раньше, засыпался из ствола в патронник, а вот пуля при опускании в канал ствола, опиралась теперь на закраину патронника. При ударах шомпола по мягкой свинцовой пуле она сплющивалась, увеличивалась в диаметре, вжималась в нарезы на стволе, а после выстрела начинала вращаться и вылетала из ствола. При этом меткость стрельбы по сравнению с гладкоствольными ружьями несколько повышалась.

По словам историка артиллерии Джона Гиббона:

(Джон Гиббон «Руководство артиллериста 1860 года»).

Здесь надо отметить, что к этому времени повсеместно проводились опыты по созданию эффективных пуль как к нарезному, так и в первую очередь к гладкоствольному оружию, результаты которых показаны на приведенной ниже иллюстрации.


Пули, чтобы они точнее летели, пытались заворачивать в ткань так, чтобы они напоминали волан для бадминтона, вставляли в них гвоздь, игравший роль «хвоста». Были пули, имевшие на конце гвоздя лопасти стабилизатора, наконец, были придуманы пули Нейслера, расширявшиеся в канале ствола гладкоствольных ружей и плотно прилегавшие к стенкам, что также повышало их меткость. Были придуманы и пули со спиральными нарезами и лопастями, заставлявшими их вращаться в полете за счет набегавшего на них воздуха.

Много чего было придумано, вот только большинство всех этих пуль были слишком уж сложными, а потому и дорогими, а меткость стрельбы они все же увеличивали незначительно.

Ну и сам Дельвинь тут же заметил, что расплющенная в стволе пуля имеет плохое аэродинамическое качество, то есть, выиграв в одном, он тут же проиграл в другом!

В 1840 году другой французский офицер С. Тьери придумал как улучшить аэродинамику пули в винтовке Дельвиня. Он посадил ее на деревянный шпигель (поддон) и добавил к нему промасленный пыж. Шпигель не позволял пуле глубоко вжиматься в патронник, и она от ударов шомпола стала меньше деформироваться. При выстреле пуля на шпигеле устойчивее шла по нарезам канала ствола, а пыж заодно ещё и производил чистку канала ствола.

После этого штуцер Дельвиня наконец-то был принят на вооружение, однако полностью избежать неправильного полета пули, оказалось невозможно и в этом случае.



В 1841 году, Дельвинь наконец-то решил отказаться от пуль сферической формы и придумал цилиндрическую остроконечную пулю с плоским дном, а в 1849 году разработал новый ее вариант с углублением в донышке и выступом в центре, что давало лучшее расширение пули пороховыми газами при выстреле. То есть Дельвинь практически подтвердил хорошие баллистические данные остроконечной пули, вот только еще за столетие до этого то же самое теоретически обосновал И. Г. Лейтман – профессор Санкт-Петербургской академии наук!


Тем временем, а именно в 1842 году, другой французский офицер, полковник стрелковой школы в Венсене Луи-Этьен де Тувенен предложил ввинчивать в казенник ружья глинный стержень, который выступал бы над засыпанным в него порохом, и на который ударами шомпола насаживалась бы цилиндроконическая пуля с углублением в донной части.

Правда, для чистки каморы вокруг стержня для него пришлось придумывать шомпол со специальной головкой. Но зато он показал хорошую прицельную дальность на расстоянии до 1 100 м. Штуцер поступил на вооружение французской легкой пехоты и активно применялся в Крымскую войну. Но особенно хорошие боевые качества он показал после 1848 года, когда к нему была принята расширительная пуля капитана Клода Минье, с металлической чашечкой в донном углублении.


Сам же Дельвинь в дальнейшем увлекся созданием револьверов и совместно с Жозефом Шамело выпустил несколько револьверов «Шамело-Дельвинь», из которых самым лучшим оказался револьвер 1873 года, получивший обозначение St. Etienne Mle. 1873 по названию города, в котором находился завод по его изготовлению – Manufacture d'armes de Saint-Étienne.

Но самый интересный образец нарезного оружия был все-таки создан не во Франции, а в герцогстве Брауншвейг в Германии. Его в 1832 году сконструировал генерал-майор Ж. Бернер. В Англии и США его назвали «Брунсвикским штуцером», соответственно переиначив название Брауншвейг.

Главной особенностью винтовки Бернера было наличие в стволе всего двух широких и глубоких нарезов, по которым сферической формы пуля с поперечным пояском легко опускалась в ствол с помощью шомпола. Первым на вооружение своей армии штуцер Бернера поставило княжество Ольденберг, затем в Бельгии, после чего на вооружение его поставили англичане, внеся в его конструкцию одно важное усовершенствование – на дульном срезе английских винтовок появилась пара полукруглых вырезов, помогавших вложить поясок пули в нарезы на ощупь и этим упрощавших заряжание.


Поскольку длина ствола этого штуцера была меньше длины пехотных ружей, его снабдили устрашающего вида штыком – настоящим «мечом» типа римского гладиуса, с тяжелым латунным эфесом с узкой крестовиной с двумя симметричными, чуть отогнутыми вниз концами, длиной немногим больше полуметра. Крепился к винтовке он с помощью длинного паза на рукояти, в который вставлялась железная планка, припаянная на дульной части ствола.




Войскам боеприпасы к штуцерам этого типа поступали «в рассыпную», причем пули заранее оборачивались просаленными хлопчатобумажными пыжами, и их требовалось нащупать через ткань пальцами.



Брауншвейгский штуцер состоял и на вооружении Российской императорской армии, где его называли «Люттихским штуцером» по искаженному названию бельгийского города Льежа, на фабрике Луиса Молерба. Он был точной копией британской модели 1837 года за исключением более удачного целика швейцарского образца.

Длина штуцера без штыка равнялась 124,4 см, калибр – 17,78 мм, дальность стрельбы принятой в России остроконечной пули с двумя выступами конструкции Куликовского достигала 1 200 м.

Всего в Российской армии таких штуцеров насчитывалось 20 тысяч, вот только основная их часть в годы Крымской войны в Крым так не попала, со всеми вытекающими из этого негативными последствиями.