Герасим Ардаков: Я мало спал и быстро ходил!

Человеку не дается испытаний не по силам. Наверное, потому и выпало столько испытаний и трудов Ардакову, что он был наделен большой силой. Порой действовал, нарушая правила дипломатии, часто брал персональную ответственность на себя. Был прям и напорист, как танк, которым когда-то командовал в армии. Именно поэтому из сражения с любой проблемой выходил победителем.

В гостиной Ардаковых на стене красуются два портрета: Он и Она. Смотришь на них и невольно сравниваешь с «оригиналами», сидящими в этой же комнате в креслах.  Видная дама с удивительно тонкими и длинными пальцами и мужчина с гривой белоснежных волос...  

Да, прошло время, но они по-прежнему красивы, значимы. Не зря говорят, что после 30 лет мы сами отвечаем за свои лица, на которых отражается духовный и душевный мир человека. 

Он — главный!

Замечаю такую подробность: портрет Герасима Ивановича  расположен чуть выше портрета супруги. Поймав мой взгляд, Лариса Ивановна смеется:

— Вот так всегда! Он — главный!

Но нет в ее словах ни недовольства, ни укора. Понятно, что за долгую жизнь с этим удивительным человеком она признала его главенство, но при этом все же осталась равноправным партнером. 

Портретам более 30 лет, но краски ничуть не поблекли. Как чувства супругов (они вместе 57 лет) и их достижения, поднявшие на новый уровень развитие пензенской медицины. 

В день своего 85-летия  Герасим Иванович вспомнил о первой операции, масштабных реконструкциях областной больницы им. Н.Н. Бурденко и больницы им. .А. Семашко, о заседаниях городской думы.

Руководящая жилка 

— Я последним, двенадцатым, в семье родился, но фактически оказался шестым: жизнь тогда была тяжелая, а лечиться толком негде было, вот и умирали дети, — вспоминает он. 

Казалось бы, где деревенский мальчишка из многодетной семьи и где медицина? Но почему-то все родственники хотели видеть его врачом-стоматологом. Может, надеялись на новые зубы...

Первый  шанс судьба дала ему сразу после окончания школы.

— Я математику любил, поэтому подал документы в индустриальный институт, но не прошел по конкурсу. А вот в медицинский вуз тогда брали аж с тремя тройками в аттестате. Но это был первый год, когда туда был большой конкурс. 

В итоге — вечернее отделение индустриального техникума. Днем — работа слесарем. Имел седьмой разряд (всего их восемь). Затем три года службы армии, в танковых войсках: командир танка. 

Собственно, с этого момента, видимо, и начала биться руководящая жилка, которая постепенно стала мощным потоком, способным привести в действие любой, даже самый сложный и испорченный, механизм. Он имел хозяйскую хватку и, сталкиваясь с проблемами,  всегда ставил вопрос «Как это сделать?», а не «Почему я должен это делать?»

Чудеса в Лунино

После армии Ардаков все же поступил в Куйбышевский медицинский институт. Его талант лидера заметили и здесь — он стал старостой офтальмологического кружка. Во время учебы увидел на одном из вечеров эффектную, красивую Ларису и пригласил ее на танец. И так гармонично они смотрелись, что все окружающие сразу поняли: это пара. После  этого ни один красавчик не рисковал подходить к девушке. 

Институт супруги окончили с четырехмесячным сыном на руках и по распределению отправились в Лунино.

Многие помнят и могут представить уровень районной больницы в середине 60-х годов. Больные с мало-мальски серьезными проблемами отправлялись в областной центр. Но Герасим Иванович именно там первым в области сделал операцию по удалению катаракты! 

— Да, ничего там не было: ни подготовленного медперсонала для ассистирования, ни инструментов. Обо всем пришлось позаботиться  самому. Тесть у меня на заводе работал. Там и выточил недостающие инструменты, включая ложечку для вынимания хрусталика, — вспоминает Ардаков. — Тогда операция проводилась именно так. Важно было следить за тем, чтобы не вытекло стекловидное тело. Немножко меня потряхивало от волнения,  конечно, ведь до этого самостоятельно я операций не делал. Но справился.

Роженица под кроватью

Всего два с половиной  года довелось Герасиму Ивановичу заниматься только любимым делом. Неординарного врача заметили и предложили ему возглавить здравоохранение Земетчинского района. Когда семья перебралась туда, стало понятно, что скальпель в руки взять едва ли придется:

— Я стал главным врачом района. Под моим руководством, кроме ЦРБ, находилось восемь участковых больниц, более 40 ФАПов, четыре колхозных роддома, четверо детских яслей и многое другое. Разваленные корпуса, грязь, отсутствие асфальта — вот такой мне достался фронт работ.

Менее семи лет понадобилось, чтобы построить новые здания  поликлиники, лечебного, инфекционного, патологоанатомического корпусов ЦРБ, два финских дома и первый в районе 2-квартирный жилой дом со всеми удобствами для медработников (позже в нем жили первые секретари райкома партии), а также котельную, которая позволила отказаться от печного отопления.

Кроме того, были отремонтированы медучреждения по всему району. 

— Женщины в роддоме первое время укладывались спать под кроватями — боялись белоснежные простыни испортить, — вспоминает Герасим Иванович.

Засучив рукава 

Достижениями молодого главврача восхищались все, кто побывал в те годы в р.п. Земетчино, включая Георга Мясникова, второго секретаря обкома партии. 
Но самому медику  хотелось большего. Он мечтал перебраться в Пензу. Даже проводил разведку боем в горбольнице № 3 — все мечтал о возобновлении операций на глазах. Но ему определили гораздо больший  фронт работ — областную больницу им. Н.Н. Бурденко. 

Первые полгода Ардаков изучал обстановку в ранге заместителя главного врача. А в 1974-м  принял руководство. 

— Задача передо мной стояла еще более сложная, чем в Земетчине. Больница тогда представляла собой какое-то хаотичное смешение из корпусов, жилых домов, вивария СЭС, гаражей, конюшен и складов. 

Впору было проситься назад в образцово-показательное  Земетчино. Но он по деревенской привычке в прямом и переносном смысле засучил рукава и приступил к работе. Пришлось наводить порядок не только в хозчасти, но и в совершенствовании лечебного процесса, отрабатывать управленческую  модель, совершенствовать организационно-методическую работу.  

Он стал и завхозом, и прорабом, и архитектором, и методистом. Зато!  Был реконструирован главный корпус; построена поликлиника  с самовольно возведенным, но очень нужным пятым этажом (сейчас — административное здание); запущена водолечебница; открыты пять кафедр института усовершенствования врачей. Грамотная организация труда позволила освободить врачей от бумажной работы.

— Казалось бы, простое дело: приезжает врач из района и хочет проконсультироваться с пензенским медиком. Сидит, ждет 15–20 минут, потому что за специалистом  пошли в другой корпус. Между тем у меня еще в Земетчине стояла мини-АТС для оперативной связи! Я и тут модернизировал процесс! — не скрывает гордости Герасим Иванович.

Как в сказке 

Большинство работ тогда велось хозспособом. И Герасиму Ивановичу приходилось выступать в роли Курочки из сказки «Петушок и бобовое зернышко». Помните? Чтобы получить масло для  смазывания горла Петушка, Курочке пришлось обратиться к четырем персонажам, которые требовали за выполнение просьбы что-то взамен.

Так Ардаков освобождал территорию под новую поликлинику. Нужно было снести подстанцию, для чего требовалось согласие руководства горэлектросети. Между ними состоялся такой диалог:

— Нужно снести электроподстанцию, но можно на время стройки кинуть времянку.
— А кабель найдешь?
— Найду.

Теми же ногами главврач идет в мехколонну.
— Дайте кабель!
— А катушку вернешь? У нас отчетность!
— Да, верну!
Так вопрос и решился!

Стандарт — европейский 

Грамотное перераспределение имеющихся площадей позволило открыть отделение гипербарической оксигенации (это метод применения кислорода под высоким давлением в лечебных целях, проводится в гипербарических барокамерах), лабораторию контактной коррекции зрения (что позволило первыми в области начать операции с искусственным хрусталиком). А новую реанимацию на 12 коек оценил министр здравоохранения РСФСР Владимир Трофимов. 

— Я лично должен был выступать перед высокими гостям с докладом, но вот незадача — попал в больницу с аппендицитом. Трофимов после экскурсии по больнице пришел ко мне в палату и признал, что реанимация соответствует всем европейским стандартам.

Именно Ардаков смог добиться разрешения на начало строительства нового девятиэтажного лечебного корпуса. И это в условиях, когда была установка партии строить новые больницы, а не достраивать здания на территории существующих. Успели возвести пять этажей.

А еще буквально за полгода под руководством Ардакова был построен музей Николая Бурденко. Здесь много подлинных вещей, здесь с 1977 года проходят Бурденковские чтения — подспорье для врачей в плане совершенствования  теоретических и практических навыков. 

Новый фронт 

Наверное, прозвучит немного грубо, но кто везет, на том и едут. В 1984 году Герасиму Ардакову обозначили новый фронт работ — больница им. Семашко.

— Я опять попал... Взять хотя бы  роддом, входивший в состав больницы: никакого разделения потоков здоровых и больных, приема и сдачи чистого и грязного белья, поставка продуктов и вынос отходов на кухне — через одну дверь. Отсюда вспышки инфекций, детская и младенческая смертность, — рассказывает он о свалившемся «счастье».

Сдюжил и это. Перинатальная смертность стала менее одного процента, выживаемость недоношенных достигла 88 процентов. В тот период в клинике начали применять УЗИ не только после родов, но и на любом сроке беременности. Вы уже догадались, что первыми в области.

Герасим Иванович не устает повторять, что одним из условий успеха являлась грамотная организация труда:

— Увы, сейчас система, выстроенная мной, разрушена. Врачам нужно заниматься делом, а не быть финансистами и копьютерщиками. Вот говорят: хирург после операции должен прийти и описать операцию. Да неверно это! Лучше посадите рядом с ним человека, который будет записывать его действия непосредственно в операционной, потому что по завершении процесса трудно воссоздать мелкие детали.
А диагностика? Врачи буквально спрятались за новомодной аппаратурой. Между тем 90 процентов успеха в установлении диагноза — из беседы с пациентом. Мышление врача должно быть в диагнозе.

Дела депутатские 

Герасим Ардаков постоянно избирался депутатом разных уровней, входил в состав Пензенской городской думы первого и второго созывов.

— Можно сказать, что я причастен к утверждению главенства городского бюджета над районными, — говорит он. — В первый созыв в думу вошли представители администраций трех районов Пензы. От Железнодорожного аж двое — Василий Бочкарев и Светлана Пинишина. Бюджет принимали по районам. Естественно, каждый как мог пиарил свой, норовя получить побольше денег. Мне запомнилось, как Василий Кузьмич при неудачном для него результате кричал: «Давайте переголосуем!» 
Такая практика распределения денег показалась многим депутатам странной. В итоге второй созыв утверждал уже совокупный бюджет города, из которого средства распределялись по районам. 

Трудно пришлось возглавлявшему тогда думу Александру Калашникову. Он понимал, что логика правильная, но приходилось идти против глав районов, уже привыкших к существующей схеме.

Медицинские узлы 

На пенсию Герасим Иванович вышел, имея 53 года трудового стажа.
— Как вы все успевали? — спрашиваю его.
— Мало спал и быстро ходил,  — тут же ответил он, — а еще — всегда чувствовал поддержку жены. Из-за меня ей пришлось переквалифицироваться из лоров в гинекологи. Но и в новой специальности она стала лучшей. Без ложной скромности скажу: мы тогда были едва ли не единственной семьей, в которой и муж, и жена занимали высокие посты. Лариса Ивановна была главным акушером-гинекологом областной больницы. А это значит, что она не сидела в кабинете, ожидая больных из области. Она сама к ним летала и ездила на всех видах транспорта. Практически в полевых условиях оперировала. Ни одной женщины не потеряла!

Сегодня Ардаковы — это династия медиков. Один сын — отоларинголог, второй — массажист, внучка учится в медицинском институте, хочет оперировать. Приезжая на каникулы, донимает бабушку: «Ну давай повяжем узлы!» Общий стаж работы династии Ардаковых — более 150 лет.

Оглядываясь назад, Герасим Иванович признается:
— Жалею, что пошел в главврачи. Ведь я хотел быть оперирующим офтальмологом. Но чтобы делать операции на глазах, нужна ежедневная практика, а ее у меня уже в Земетчине не стало.
 
Но все равно он гордится тем, что удалось ему сделать как организатору здравоохранения, тем, что его знают и уважают люди.