Стекло скрывает волшебство, говорит дизайнер и креативный директор Ян Плехач

«Думаю, нам следует больше мечтать», — сказал ты в одном из интервью. О чем сегодня мечтает новый креативный директор Moser? Радостны ли мечты или иногда приходит кошмар, возможно, даже традиционному бренду грозит кризис?
Иногда они розовые, иногда чуть меньше. Чешское стеклоделие пережило трудные времена, но я не считаю это кошмаром. По натуре я в основном оптимист и во всем ищу позитив. Моя основная задача — управление брендом. В последнее время главным для меня (даже по ночам) было то, что участие в недавней выставке Designblok, где мы представили новую коллекцию «Душе леса» в рамках инсталляции «Вверх», прошло хорошо.

Международное жюри присудило компании Moser приз в категории «Лучшая производственная установка». Левитирующая презентация привлекла внимание и посетителей, получивших Общественную премию. Оправдался ли контраст культовых продуктов и минималистской обстановки?
Контраст — один из фундаментальных столпов нашего нового видения. Между сырым и полированным, между историческим и современным, между «болтливым» и минималистским. Все эти противоположности мы продемонстрировали на Designblok. Надеюсь, результат говорит сам за себя. Внезапно вы смогли увидеть, как вещи понимают друг друга, как все это работает.

Еще одна ваша цитата: «Я стараюсь сделать так, чтобы все, что выходит из нашего стекольного завода, имело историю». Насколько необходимо сегодня оглядываться в прошлое и уважать его и его истории?
Я начну со спины. Мы должны уважать ее. Это часть нас, и мы можем извлечь из этого пользу. Преимущество Мозера перед другими производителями стекла состоит в том, что он длинный и густой. Время движется вперед, и наши новые вещи должны быть современными. История должна быть не бременем, а преимуществом. Моя первая работа, разрезанная ваза Abyss, основана на классической технике ручной резки Мозера. Аквамариновый синий также является отсылкой к прошлому. Я взял цвет, созданный Лео Мозером в берлинских лабораториях в конце 1920-х годов, но использовал его иначе и в большем количестве. Поэтому он имеет более глубокий оттенок и стал более современным. Это один из примеров того, как работать с историей бренда.

Откуда пришло вдохновение?
Фридайвинг меня увлекает, но я этим не занимаюсь. Я восхищаюсь им и в то же время испытываю к нему уважение. Меня вдохновили пузырьки, поднимающиеся при нырянии вверх. Темно-синий напоминает подводный мир, куда падают лишь несколько лучей солнечного света.

Мозер является членом сообщества Comité Colbert, стремящегося поддерживать и развивать традиционное ручное производство предметов роскоши. Разве это не нереальная цель, когда исчезают умелые руки?
Исчезает. Это основная причина, по которой мы стараемся (как одни из немногих) держать весь процесс под одной крышей. Передать ремесло и традиции следующим поколениям.

Один из наших дизайнеров посетовал, что название чешского стекла начинает пылиться… Не пора ли заняться полировкой и вытиранием пыли — несмотря на это или именно потому, что наше ручное стекольное производство попало в список нематериального культурного наследия ЮНЕСКО? ?
Наоборот, я считаю, что эта сфера находится на отличном пути, тема стекла очень находит отклик в обществе.

Так что же можно сделать, чтобы омолодить традиционный бренд?
По повествованию, принципу, контексту и, конечно же, эстетике.

Ваши работы пока минималистичны, в коллекциях тоже присутствует чувство юмора. Однако классические коллекции стекла полны декоративного орнамента и золота. Теперь вы относитесь к этому более снисходительно? Думаешь, они были парнями, когда могли так поступить?
Они были потрясающими чуваками! Каждая коллекция, каждая деталь идеально обработана. Вы можете увидеть мастерство и время, которые они вложили в это. Я понял это рано, когда пытался омолодить один из винтажных наборов. Я взяла стакан от Махарани (один из самых декоративных наборов) и попыталась его осветлить, убрать некоторые мотивы из декора. Это не работает. Это здорово, как есть. Ничего нельзя добавить или отнять. Теперь я смотрю на это с еще большим смирением.

Даже легенда чешского дизайна и бывший ректор УМПРУМа одобрили ваше поступление в Moser…
Когда я уходил с собрания, на котором мы с руководством стекольного завода хорошо проводили время, мне позвонил мой бывший профессор Юра Пельцль. Он сказал, что слышал, что меня интересует должность креативного директора. Он сказал мне: «Ты двигаешь Мозера, Мозер трогает тебя». Для меня это был хороший знак!

В этом году чехи представили себя в Милане на выставке в здании Триеннале с проектом Made by Fire. Они выставили лучший фарфор, стекло, керамику… На миланской ярмарке Salone del Mobile стоят очереди за чешским стеклом.
След виден. У чешских компаний все устроено хорошо, они суверенны. Когда я вижу, как они себя подают, меня это искренне радует. К счастью, проблемы с газом начались после ковида и сильные игроки были в хорошей форме. Во время пандемии люди инвестировали в интерьеры и тем самым поддержали отечественных производителей стекла. К сожалению, это коснулось не всех. Небольшие стекольные заводы, которые шли на объемы с небольшим отрывом, сравнительно тяжело восприняли это из-за цен на газ.

Воспринимали ли вы выставку в Милане как начало еще лучшей эры чешского стекла или что-то вроде последнего Зала славы?
Я горжусь тем, что у нас есть квалифицированные люди и что чешское стекло находит отклик в мире. Если бы я воспринимал его как Зал славы, я был бы одинок в своем убеждении, что главное – не почивать на лаврах. Однако я не тот человек, который все время гонится за все большим и большим успехом. Я буду рад восходящей тенденции, подкрепленной ростом качества, а не количества.

В UMPRUM вы учились в студии, которая соединяла архитектуру с дизайном. Раньше архитекторы в своих проектах также проектировали мебель и освещение… Почему сегодня в школах эти профессии разделены?
Меня устраивало, когда поля переплетались. Я вообще не понимала архитекторов, которые не умеют проектировать интерьер. Однако если иметь дело с параметрической архитектурой с более технологически сложным подходом к проектированию, это логично. В Скандинавии, например, архитекторы до сих пор проектируют стулья для зданий, на которых сидят люди в столовой. Часто вы будете сталкиваться с тем, что, например, в новой библиотеке архитектор является еще и автором мебели. Красота!

закрывать

Информация

Ян Плехач, Мозер

приблизить

Модель дизайнера Яна Плехача: кровать Libra отличается характерным мягким изголовьем.

Успехом в начале вашей карьеры стала коллекция проволочных диванов Icons в 2010 году (магистерская диссертация). Вы разобрали кресло Kubus Йозефа Хоффмана, погремушка Fatboy отправилась на воображаемый скелет… Вы собирали награды, и престижный мировой производитель привлек внимание. Ожидали ли вы столь удачного старта?
Я не ожидал такого успеха. Я знал, что это хорошо, я чувствовал положительную реакцию. Я выставил ее в Милане, и по всему миру пошла лавина разговоров. Фотограф прилетел аж из Америки. Я этого не понял, мне было двадцать пять.

Когда мне написал Джулио Каппеллини (владелец ведущего итальянского мебельного бренда — примечание редакция), я помню это как сегодня. Я ехал из Шумперка, с завода «Иконы». Я остановился на заправке и подумал про себя, что это невозможно. Он спросил, может ли он прилететь в Прагу ко мне в студию. Я тут же позвонил своему однокласснику Генри Вилгусу и предложил создать совместную студию. Вначале лучше, если вас будет двое, мне одному даже не понравится.

Не было ли это слишком обязывающим и напряженным?
Мы мало что сделали, но все прошло успешно. Пять проектов оказались на пяти континентах. Мы разработали кресло Circle для бренда Cappellini и полку для датского меню. Итальянец Кассина хотел выставить мой диплом на персональной выставке во Флагманском магазине в Брюсселе.

По заказу чешской стекольной компании Lasvit появился абсолютный бестселлер – коллекция Neverending Glory. Год за годом мы поднимались. Мы не привыкли, чтобы что-то не происходило. Но это нормально в этой профессии, просто с нами такого раньше не случалось.

Металл отражен в вашей фамилии и положил начало вашей карьере. Это ваш любимый материал?
Сначала он был. Потом появилось дерево, теперь все вращается вокруг стекла. Я изучала и архитектуру, и дизайн, поэтому уже во время учебы столкнулась с большим количеством материалов. Я не особо об этом задумываюсь, но если бы мне пришлось выделить какой-то материал, то это было бы стекло. Оно скрывает в себе магию.

Вернусь к коллекции хрустальных люстр Neverending Glory. Вместе со своим коллегой Генри Вельгусом вы спроектировали пять люстр, посвященных знаменитым оперным театрам Нью-Йорка, Парижа, Москвы, Милана и Праги. Знаменитости тоже их покупают?
У певца Джастина Бибера на кухне висят люстры. Актриса Сальма Хайек, жена одного из богатейших французов, купила их для лондонской семейной резиденции. Еще я видела их на фото с легендарным скейтером Тони Хоуком и рэпером Лудакрисом.

Вы и ваш коллега Вельгус успешно стартовали. Почему прекратилось сотрудничество?
У каждого из нас было разное видение будущего, нашей миссии. Но мы по-прежнему друзья. Где-то меня спросили, почему не получилось. Но получилось наоборот. Мы были вместе десять лет, по восемь часов в день, пять дней в неделю, иногда по выходным. Попробуйте прожить с кем-нибудь десять лет. (улыбка)

Скандинавский бренд Menu, с которым вы сотрудничали, также добился успеха благодаря простому посланию: изо дня в день делать мир немного красивее и менее сложным местом для жизни. Имеет ли дизайн такую ​​большую силу? Нужно ли нам постоянно удивляться кому-то другому?
Я думаю, что дизайн обладает такой силой. Это может принести мир и хорошую энергию в вашу жизнь. Но не нужно постоянно удивляться новостям.

Не странно ли иметь дело с тенденциями, с одной стороны, и рекомендациями по устойчивому развитию и более образцовой жизни — с другой?
Я думаю, что тема устойчивого развития – это маркетинг. Как архитектор, дизайнер, но и как воспитанный человек, вы понимаете прямой экологический след. Вы знаете, что пластиковые бутылки в лесу не выбрасывают. При этом я думаю над каждой вещью, стоит ли ее сделать. Оно преобладает триста раз «нет» против одного «да». Мы с Генри предложили несколько вещей, и этого было достаточно.

Какой стиль интерьера вам близок?
Это должно быть похоже на мою студию – много света, мало вещей, просто чтобы была приятная энергия. Раньше я не понимала суматохи на столе отца, но там тоже становится довольно людно.

Используете ли вы дома свой авторский дизайн? В портфолио у вас есть кресла, освещение, кровать и аксессуары.
Отчасти да – у нас есть светильники, кровать (я спроектировала ее еще в школе), полки, шкафы и стол. Все кроме дивана и кресел.

Трое ваших детей тоже это чувствуют?
А пока развлекайтесь, мышки…(смех)

Можете ли вы представить себе, что зарабатываете на жизнь только архитектором? Или он был полностью отдан спорту? Говорят, ты играл в профессиональный футбол.
Архитектура — это творчество, но я больше или меньше этим не занимаюсь. На пике своей карьеры я играл за «Славию» до семнадцати лет, затем изредка за взрослых. Я уволился в двадцать пять лет, когда мне наложили первую гипсовую повязку. В 33 года я начал заниматься хоккеем – совершенно другим видом спорта. Разная температура поверхности, разный запах травы, разный лед… Сейчас я затормозил из-за спины, но снаряжение у меня наготове.

Делает ли спорт вас конкурентоспособным?
Неконкурентоспособно, но я оставался дисциплинированным.

Вы когда-нибудь убегали от дизайна?
Конечно. Каждые выходные в лес.

Эту статью вы можете найти в журнале «Дум и Заграда» № 2/2024.
Источник: Дом и Сад.