Очистка скал от надписей, экологический рафтинг и зеленое строительство: жители Горного Алтая — о своих экопроектах

Уже в первой половине 2021-го Республика Алтай стала самым посещаемым туристами российским регионом. Только за полгода в алтайских горах побывало более миллиона человек — это на 43% больше, чем в 2020-м. Что местные жители делают для сохранения природы? Мы поговорили с тремя их них и выяснили, что дело не ограничивается традиционным сбором мусора и посадкой деревьев — экоактивисты взбираются на опасные скалы, чтобы очистить их от надписей, соединяют занятие экстремальным видом спорта с уборкой популярных туристических маршрутов и строят энергоэффективные дома.

Инна Муклаева — об очищении скал от надписей (проект «Чистый Алтай»)

В 2019 году я узнала, что в Катунском биосферном заповеднике собираются чистить скалы от надписей, и решила присоединиться. После ознакомительной экспедиции я без раздумий продолжила это дело — так появился проект «Чистый Алтай».

В основном на скалах пишут те, кто приехал на Алтай из близлежащих городов на выходные. Это наши соседи-сибиряки из Барнаула, Новосибирска, Кемерова, Омска. Но иногда попадаются надписи, которые не похожи на обычный вандализм. Почти на самой вершине Семинского перевала находится Каменная дверь, или, как ее еще называют, «Врата Эрлика».

Это огромная выемка в скале и, по легенде, магическое место. В 2021-м всю эту площадь до самого верха покрасили валиком синей краской, нарисовали несколько человечков в колпачках и длинных красных одеждах. На камне рядом был треугольник, внутри которого — белый глаз.

Когда мы это увидели, предположили, что это был какой-то оскверняющий акт. Мы условно называли этих людей антишаманистами: возможно, кто-то провел там свой обряд. Но чаще всего обычные туристы оставляют на скалах свои имена и названия городов.

Мы испробовали разные методы очистки скал. Надевали на болгарки железные щетки, но так краска только сильнее вбивалась в поры камня. Пытались выводить надписи растворителями, ацетоном, смывкой для автомобильной краски, но всё это не работает. Когда наносишь эти вещества на разогретый на солнце камень, они быстро испаряются. Самой эффективной оказалась абразивно-струйная технология: мы работаем при помощи пескоструйной установки и специального компрессора. Компрессор направляет воздух под напором от 8 до 12 бар, и через шланги подается струя песка. Под давлением старая краска откалывается от камня.

Иногда местные активисты подкрашивают раздражающие надписи серой краской, чтобы они хотя бы немного сливались с камнем и не бросались в глаза. Я отношусь к этому нормально и понимаю своих земляков: к примеру, жители Онгудайского района чтят перевал Чике-Таман и по мере своих сил и возможностей исправляют ситуацию. Но нам удалять эту краску технически сложнее: на это уходит больше времени и песка.

В этом году у нас было три экспедиции: две по семь дней, третья — два дня. В сентябре мы перестали ездить, потому что работать песком в дождливую погоду невозможно. Компрессор захватывает сырой воздух — песок становится влажным, пескоструйная установка забивается и становится малоэффективной.

По примерным подсчетам, за летние экспедиции мы очистили где-то 15% от всего, что есть. Очень много надписей в труднодоступных местах, куда сложно пробраться. На сегодня мы очистили около 700 кв. м, из них — около 350 кв. м в 2019-м. В прошлом году из-за пандемии очищали только перевалы, родники, ручьи и реки от мусора.

В основном мы работаем вдоль Чуйского тракта, в Чемальском, Онгудайском, Улаганском районах, где расписывают придорожные скалы или придорожные камни. Но проблема настолько масштабна, что надписи есть даже в труднодоступных горах вроде Чулышманской долины. Такие места требуют особой подготовки, нужны машины с повышенной проходимостью или вездеходы.

Недавно мы с мужем ходили в поход по тропе с. Тюнгур — с. Инегень, и даже на этом сложном маршруте, куда можно добраться только пешком, на лошадях или мотоциклах, люди умудряются оставлять надписи.

Мы работаем с дизельным компрессором. Бывают электрические — мы по незнанию купили такой и только потом поняли, что для него нужен мощный генератор, который способен питать целое здание. Его нужно возить на отдельной машине, а это дополнительные затраты на бензин. Поэтому пока мы берем в аренду компрессор из Барнаула, ближайшего крупного города.

Для работ используется специальная фракция песка: он должен быть сухим, просеянным. Тут есть очень много технических нюансов. В последний раз мы покупали купершлак — абразив для пескоструйной установки. Его делают на заводах, тонна стоит почти 6 тыс. рублей. А доставка из Барнаула выходит дороже, чем этот купершлак. Иногда мы просеиваем и просушиваем обычный речной песок, когда нет ничего другого. Но в нем содержатся мелкие частицы ила, которые снижают эффективность. Саму установку приходится часто ремонтировать: очищать от забившегося песка, менять шланги.

В среднем за день у нас уходит около 100 тыс. руб. Час работы компрессора стоит 1500 руб., мы работаем 10–12 часов ежедневно. Плюс доставка компрессора из Барнаула, песок, аренда пескоструйной установки, транспорт, бензин, дизель, питание волонтеров, иногда баня и душ, потому что работа очень грязная. Время от времени мы ночуем в палатках, но когда есть возможность, я стараюсь сделать так, чтобы ребята смогли помыться и отдохнуть. Со сбором средств помогают местные жители, а в этом году мы получили президентский грант на сумму 481 тыс. руб., и за счет него провели семидневную экспедицию.

Работа не только финансово затратная, но и физически тяжелая — мы постоянно друг друга сменяем. Обычно мы носим респираторные маски, потому что весь песок летит назад, и в них трудно работать. К вечеру из-за шума установки начинаешь глохнуть. В августе у нашего волонтера из-за жары и нагрузки случился тепловой удар. Но наверное, самое тяжелое в этой работе — то, что приходится долгое время стоять на неровной поверхности. Горы есть горы: где-то нужно руками за скалы держаться, где-то — обвязываться веревкой для страховки или поддерживать человека, у которого в руках шланги.

Бывают особенно сложные участки.

У нас есть знаменитые Красные Ворота — красивая скала, которая огибает дорогу на село Улаган с обеих сторон. Она очень рельефная и сама по себе сложная для работы. На ней большими и ровными буквами было написано: «Паша 2011».

Обычной краской нанести такую надпись невозможно — ушел целый день, чтобы ее оттереть. У нас появилось предположение, что ее могли нанести с помощью распылителя краской для дорожной разметки. В этом году на Малом Яломане удаляли похожую надпись: «Кайгородов 2011», много надписей «Омск», которые были сделаны таким же способом. Судя по всему, эти надписи во время ремонтных работ оставлял один из омских дорожников, который наносил разметку на трассу — и заодно писал на скалах промышленной краской.

В селе Усть-Муны также работать было непросто — там есть скала, которую мы прозвали «стена плача». Буквально десять слоев надписей, и на работы здесь мы потратили два дня.

Иногда надписи расположены так высоко, что мы не можем достать до них, используя 5-метровые лестницы и 40-метровые шланги. Нанести краску баллончиком всегда проще: можно забраться на машину и на расстоянии вытянутой руки быстренько написать. А когда чистишь эти надписи, тебе нужно разместить установку на скале и сконцентрировать все свои силы.

Есть несколько надписей, которые мы сохранили: например, оставленные солдатами Великой Отечественной войны — «С Богом возвращаюсь на РОДИНУ! 16 мая 1946 года. С. Д. Куюков» на Красных Воротах и надпись солдата Голицына, датированную 27 июля 1945 года. Эти послания имеют историческую ценность.

Наверное, всеми нами движет бесконечная любовь к родине. Когда ты видишь чистую скалу, знаешь, какой она была до и какой стала после, то складывается впечатление, будто она улыбается, сияет. Я это чувствую. Это, видимо, заложено предками.

Я алтайка, для меня наши камни, реки, деревья — это святыни. Я чту традиции своего народа, на перевалах останавливаюсь помолиться, обращаюсь к природе, разговариваю с солнцем и водой и знаю, что у всего живого есть свой дух.

Были мысли всё бросить: организация экспедиций отнимает много времени и сил. Но когда видишь результаты наших работ, это вдохновляет и мотивирует.

Я хочу, чтобы на Алтай ехали и заведомо знали, что жители этого региона очень внимательно относятся к природе. Тут нельзя рисовать на скалах, рвать цветы, выкапывать коренья, оставлять мусор. Я рада, что сейчас паблики в соцсетях и СМИ привлекают внимание к этим проблемам.

Летом один местный житель увидел, как туристы пишут краской на придорожном камне: «Ты готов? К слиянию городов Вязьма — Новосибирск!». Он остановился, провел с ними беседу, снял всё на видео и выложил у себя на странице. История разлетелась по всем СМИ.

Позже записью заинтересовалась прокуратура. Сотрудники занялись расследованием и поначалу даже сами попытались убрать надпись: купили смывку для краски, но этим способом не получилось очистить. Путешественников оштрафовали на 1500 руб. каждого — согласно законодательству Республики Алтай и Российской Федерации, штраф за акт вандализма на придорожных камнях не может превышать 3000 руб. Мы предложили внести поправки в закон и увеличить сумму штрафов, но пока это не так просто воплотить в жизнь.

Оштрафованная женщина позже звонила мне. Когда я рассказала ей, сколько стоит очистка скал, она была буквально ошеломлена. Я звала ее на очистку камня с нами, но женщина не захотела приезжать. Я бы, наверное, тоже испугалась на ее месте. В итоге пара перевела деньги, обещала присоединиться к нашим экспедициям в следующем году.

Когда мы чистили этот нашумевший камень, очень приятно удивило, что к нам подъехало машин 15. Люди видят, что возле горы стоит машина и кто-то что-то делает с камнем. Они специально останавливаются, чтобы проверить, не оставляем ли мы надписи. Наши женщины, воинственные алтайки, идут, вооружившись телефонами, готовые прогнать вандалов. Но когда видят нас, очень радуются. Поэтому я считаю целью нашего проекта — формирование бережного отношения и со стороны населения в том числе.

Когда я собирала первые экспедиции, мне было трудно найти людей, договориться о питании и проживании. Нас никто особо не знал. В этом году люди сами предлагают нам бесплатную еду и ночлег — настолько им нравится наш проект. Например, в Акташе местные предприниматели давали бесплатный ночлег и привозили завтрак; по дороге по Чуйскому тракту нас приглашали бесплатно поесть в двух кафе.

В Малом Яломане мы работали два дня и были шокированы, когда люди с местных турбаз собрали 8 тыс. руб. нам на еду. Такой поддержки мы не ожидали — это всё местные ребята, которые вдохновлены нашей работой.

Они нас благодарили за то, что надписи и рисунки теперь наконец-то не будут их раздражать.

Есть еще один экопроект, в котором я поучаствовала. Я работаю в компании «Сибирское здоровье», и в этом году ей исполняется 25 лет. В честь юбилея вместе со 138 волонтерами мы посадили 25 тыс. кедровых и сосновых саженцев в урочище Урлу-Аспак. Местное лесничество выделило нам участок в 5 га. В октябре я снова хочу повторить эту акцию. Ее смысл заключается в том, что ты не только садишь лес, но и следишь за ним.

У нас много волонтеров, которые занимаются очисткой природы. Например, у Амыра Тантыева был проект «Бунт_РА»: он очищал Чулышманскую долину и перевал Кату-Ярык от мусора. Сейчас зарождается проект «Мусорная лавина»: с 30 сентября по 4 октября они убирали Аккемскую тропу, дорогу к самой высокой горе в Сибири — Белухе.