«Сегодня я не умру. Здесь и сейчас — я не умру». 5 историй из спорта о тех, кто дал бой онкологии
Спецпроект «Матч ТВ» во Всемирный день борьбы с раковыми заболеваниями.
- Рак — болезнь, которая сама «выбирает» жертву вне зависимости от пола, возраста, статуса и рода деятельности
- Россия занимает пятое место по числу смертей от раковых заболеваний
- Михаил Моссаковский, автор специального проекта «Сильнее самого себя» рассказал о тех, кто лицом к лицу столкнулся с бедой
Посвящается всем, кто сейчас борется со страшной болезнью.
ЮРИЙ РОЗАНОВ
— Взял и упал. Сказать ничего не могу. Хорошо, что супруга рядом была, вызвали быстро «скорую», и она быстро приехала. Поначалу искали что-то типа инсульта. Оказалось, что дело не в этом. Метастазы в голове, что-то там еще в костях. Диагноз — нот гуд. Было нелегко понимать корейского профессора — уровень английского у нас примерно одинаковый. Я начал у него спрашивать, есть ли у меня год или полтора года. А он ответил: «Я не знаю. Давайте пробовать». Потом оказалось, что после первой химии появились улучшения, после второй — пришла пора ехать домой. Это не победа — химия просто начала работать.
Первая реакция на диагноз? Полное спокойствие. Потому что рядом со мной была супруга. Понимал, что сегодня я не умру, сегодня, здесь, сейчас — не умру. Это мне очень помогло. Господь дал прожить более трех десятков лет с лучшей женщиной на свете. Просить у него большего было бы наглостью с моей стороны. Это первое, что пришло мне в голову. Меня настигло философское спокойствие. Сразу вспомнил какие-то истории превозмогания. Но я не такой. Я не боец.
— Каждый день, когда я просыпался, видел солнышко, понимал, как это прекрасно. Благодаря такому отношению все начало сползать. Потом я понял, что нужно возвращаться в работу. Брать и возвращаться. Все говорят, что путь к излечению от рака — в голове. У меня нет повода с этим спорить. Как только ты выгнал эту муть из головы — это называется позитивом. Если что-то случится — ну, случится. Не буду говорить, что меня это совсем не беспокоит, это было бы неправдой. Мозги освободить намного полезнее.
Год прошел, как я начал лечиться. Через полмесяца очередное МРТ. Посмотрим, что покажет это обследование.
НИКИТА КВАРТАЛЬНОВ
— Когда мне было 12 лет, я поехал кататься на роликах в скейт-парк. Сломал руку, она срослась через какое-то время. Появился костный нарост, начала рука болеть. Проверили раз, проверили два, проверили три — все нормально, все нормально. В один момент нарост очень сильно вырос. Взяли биопсию — выявили саркому кости.
Такие диагнозы никогда нельзя скрывать от пациента. Немцы такого мнения. Пациент должен знать, чем болеет. От меня, правда, родители это скрывали до последнего. Потом так получилось, что мы шли в клинике с переводчиком, мама с ним разговаривала, и я понял, что здесь что-то не так. Мне сказали, что у меня онкология.
— Такие вещи нельзя скрывать от человека. На подсознательном уровне ты должен знать, что у тебя за болезнь и бороться с ней. Я до сих пор не осознаю, что болел заболеванием, которое может привести к летальному исходу. Больше расстроился, что в хоккей не смогу играть в ближайший год.
В больнице лежал в детском отделении. Рядом был ребенок пятилетний. Мы оба под капельницами. Но его было настолько жалко, что о себе я вообще не думал в этот момент. Ну что он успел сделать за пять лет жизни? За что ему судьба такой подарок преподнесла?
Самым сложным моментом была операция. Когда прооперировали руку, мозг думал, что все нормально, я не видел ничего еще. Когда руку начали перебинтовывать, я был в шоке. В тот момент я понял, что скорее всего с хоккеем я закончу. А дальше получилось, что я вернулся.
Все равно организм спортивный, начал заниматься. Огромное спасибо отцу моему — Дмитрию Квартальнову. Я ему обязан всем. Сказал ему: «Пап, я не смогу, наверное, работать в хоккейной сфере». Он ответил: «Если у нас получится, то мы попробуем». Это он меня вытащил — что касается заболевания и возвращения в хоккей. Он дал мне надежду.
САМВЕЛ МНАЦЯН
Рассказ вдовы хоккеиста Евгении Мнацян:
— Все началось в июле, когда он был на сборах в Новосибирске. Я была в Омске, он прилетал к нам на выходные. Тогда начали проявляться первые симптомы — постоянно потягивался, говорил, что спина болит. Сказал об этом врачу команды, его отправили на МРТ, там сказали, что нужно дополнительное исследование. Когда он забрал результаты, я стояла в супермаркете на кассе, а он позвонил и сказал: «Жень, привет. У меня рак». И все.
Думала, что такого не может быть. Мне казалось, что человек, у которого рак, не может тренироваться, играть в хоккей. Шок. Говорила ему: «Это ошибка, Самвел, сейчас все перепроверим, может, им показалось». Почему такое случилось именно с Самвелом? Я верю в судьбу. Я считаю, что это судьба, от нее не уйти. Так проще переживать потерю. Иначе можно с ума сойти.
Он прошел 38 процедур химиотерапии. И 27 облучений. Поддержка была колоссальной — и моральная, и материальная. Лечение в Германии очень дорогое, мы там находились год и два месяца. Руководство «Адмирала» и «Сибири» помогало — наши последние клубы. Мы до сих пор на связи с агентом Самвела Шуми Бабаевым.
Поддержка болельщиков… «Спасибо» — недостаточное слово. Нет такого слова, чтобы выразить благодарность. Только если встать на колени перед всеми ними. Поблагодарить за то, что они были рядом. Как будто все прочувствовали наше горе, это… круто.
— Химиотерапия работала 10 месяцев, были улучшения. Состояние у Самвела было стабильным, самочувствие хорошее. В мае оно ухудшилось. Мы 13 лет были вместе, и за столько лет в спорте — только когда он заболел, только когда уже перестала работать химия — я узнала, что у него вообще есть нервные окончания, что ему бывает больно. Для меня это было даже странно. Он был настоящим мужиком, таким, каким мужик должен быть.
Самое главное, что я поняла, что мне, к сожалению, не удалось сделать для него все до конца. Это очень тяжело. Жизнь была от химии до химии, от анализов до анализов. Ты живешь в ожидании, что завтра мне скажут, что он вылечился, что скоро мы про это забудем. Живешь ожиданиями завтрашнего дня, а сегодня — его нет. Счастье нужно искать в сегодняшнем дне.
АЛЕКСАНДР ТАРХАНОВ
— Мне позвонили из больницы, сказали, что у меня рак, нужна операция срочная. Ну и все, я пошел дальше париться в баню. Пиво еще попили немного. На следующий день поехал в больницу. Мне вырезали щитовидку. Доктор предупредил, что глубоко внутри сидит еще маленькая опухоль. Через месяц сдаю анализ крови — снова что-то не так. Опять поехал в больницу.
Хирург оказался болельщиком ЦСКА. Он мне все прочистил, все убрал. Я тогда в «Кубани» работал. Два месяца не мог говорить. Голос пропал после операции. Не смог дальше работать.
С тех пор ежегодно обследуюсь. Самое главное — вовремя найти ту болезнь, которая в тебе есть. У меня в семье папа умер от рака пищевода, одна из моих сестер умерла от рака груди, у второй сестры тоже рак пищевода был. В последний момент нашли болезнь.
Такова жизнь, кому-то дано сто лет жить, кто-то в 41 умирает, как Коби Брайант.
ВАСИЛИЙ КУЛЬКОВ
Рассказ жены Василия Кулькова Елены Махарадзе
— На отдыхе заметила, что с ним что-то не так. Не так ест, например. А по своей натуре — он человек-молчун. Приезжаем в военный госпиталь в Красногорск, его смотрит доктор. И он говорит: «Это онкология. Стадия запущенная». Спустя три дня положили его в онкологическую больницу. Когда пришли анализы, поняли, что это рак пищевода третьей степени.
Химия была очень сложной. После нее можно было понимать, что делать дальше. Я показывала Васе баннеры в его поддержку, говорю: «Вася, смотри». У него желваки начинали ходить. И мужские слезы тогда я увидела. И поняла, что мы не одни.
С таким заболеванием, если не оперироваться, люди живут от 12 до 18 месяцев. Доктор сказал, что операция сложнейшая. Если бы ему было больше лет, я бы отказалась. Шанс был 50 на 50. Обычно эти операции делаются часов пять. Когда пошел уже десятый час, я не знаю, что со мной стало происходить. Собралась и побежала в храм. И мы стали молиться с батюшкой. Очень сложно было.
Сейчас лечение продолжается. Никто не знает, что будет завтра. Хочу сказать всем спасибо. Есть сегодняшний день — какое счастье, что он жив. Жить нужно сегодняшним днем.