Миграция: играем с огнём

Наши граждане по-разному отреагировали на мигрантские беспорядки в США. Кто-то насмехается над проблемами «уважаемых партнёров», а кто-то реагирует по-гоголевски: «Над кем смеётесь? Над собой смеётесь!» Гость «АН» – политолог Вадим ТРУХАЧЁВ, кандидат исторических наук, доцент факультета международных отношений, политологии и зарубежного регионоведения РГГУ.

– Вадим, что скажете?

– Скажу сразу: миграционные дела в США обстоят значительно лучше, чем в России (и, кстати говоря, лучше, чем в Европе).

– Лучше, чем в России? Я не ослышался?

– Лучше.

Во-первых, США – изначально эмигрантская страна. Государственные институты там выстраивались так, чтобы быть заточенными под интеграцию эмигрантов в общество. А про Россию, как и про Европу, этого не скажешь – здесь народ живёт на своей земле сотни лет.

Во-вторых, кто прежде всего едет в США? Латиноамериканцы. Да, конечно, они составляют для США определённую проблему, это не белые англосаксы, у них другой образ жизни. Среди них немало людей социалистических взглядов, требующих от государства большей опеки, что представляет собой вызов для США как для цитадели либерального капитализма. Штат Нью-Мексико по большей части уже испаноязычный, во многих других штатах доля испаноязычных выросла почти до половины, а в целом по США их уже 20% населения. Страны, из которых они едут (а это не только Мексика, это также Гватемала, Гондурас, Сальвадор), – очень бедные страны, и, соответственно, оттуда приходят криминал, наркоторговля.

Но вот что важно подчеркнуть. Это криминал ради криминала, это просто бандиты, никакая идеология за ними не стоит. А у нас, как и в Европе, всё значительно хуже: к нам из Средней Азии и Азербайджана едут в том числе радикальные исламисты, которых оттуда выдавливают за их радикализм. Процитируем, что озвучил в конце прошлого года руководитель думской фракции «Единая Россия» Владимир Васильев (генерал-полковник милиции, в конце девяностых и начале нулевых работал заместителем руководителей МВД и Совбеза РФ. – Прим. «АН»): «Вопрос миграции. Тяжёлый вопрос. Он возникал как простое решение в сложной ситуации. Угрозы терроризма, угрозы потери стабильности в государствах Средней Азии… Наш союзнический долг, братские отношения открыли двери для мигрантов. Чтобы они могли вот эту взрывоопасную молодёжную среду каким-то образом канализировать к нам».

– Канализировать? Получается, Россия выполняет функцию канализации?

– Россия повторила дурной западный опыт, когда, играя в геополитику, стала призывать к себе худших представителей Средней Азии, – подчёркиваю: призывать не просто представителей, а худших. И как Штаты не добились этим путём никаких внешнеполитических задач (Мексика отнюдь не стала проамериканской страной), так и Россия не добилась от среднеазиатских и закавказских стран той дружественности, которой бы хотела (государства Средней Азии и Азербайджан с Арменией не голосуют против антироссийских резолюций в ООН, предпочитая воздерживаться, чего не скажешь о Белоруссии или КНДР. – Прим. «АН»).

– И всё же у нас нет беспорядков вроде тех, что происходят в Европе и США. По крайней мере пока нет.

– Вот именно – пока. Никто не может точно сказать, когда количество перейдёт в качество. Я предполагаю, что это может случиться уже сейчас. Любая излишняя, с точки зрения мигрантов, жёсткость полицейского в отношении их соотечественника или единоверца может стать той спичкой, от которой возгорится пороховая бочка. И рванёт так, что мало не покажется.

О том, какое количество мигрантов может организованно выйти на улицы, мы можем судить по мусульманскому празднику Курбан-байрам, когда в центре Москвы, Петербурга, Екатеринбурга, Новосибирска перекрывают дороги и парализуется движение (подчёркиваю, по большей части это именно иностранцы, а не наши соотечественники-мусульмане). Для радикальных исламистов, мечтающих оседлать эту толпу, направить её, – для них такие массовые сборища не что иное, как смотр сил.

Вспомним и о повальном увлечении мигрантов бойцовскими клубами. Вы слышали, чтобы они в массовом порядке становились профессиональными спортсменами? Нет, их уровень – это поп-ММА. Спортивные достижения для них не главное, они постигают навыки бытовой драки, уличной драки. И, как вы понимаете, такая толпа будет представлять для наших правоохранительных органов гораздо большую опасность, чем митинг каких-нибудь либералов.

Потенциальные горячие точки прекрасно известны: это районы и пригороды Москвы, превращающиеся в анклавы. Беспорядки в Лос-Анджелесе для нас должны стать предупреждением – зримым примером, к чему могут привести запущенные миграционные проблемы. В США эти беспорядки, поначалу стихийные, оседлала Демпартия, оседлало «глубинное государство», а в нашем случае помимо радикальных исламистов подключатся ещё и «уважаемые партнёры».

– Это кто же?

– Британия и Турция. В прошлом году, напомню, Москва выслала шестерых британских дипломатов за подрывную деятельность, – они вели, в частности, работу с мигрантами. Да и сами программы Международной организации по миграции (МОМ), по которым в Россию едут люди из Средней Азии, финансируются британским правительством.

– Почему же Россия не выходит из этих программ? У нас ведь сейчас идёт борьба с иностранным влиянием.

– МОМ – дочерняя структура Организации Объединённых Наций. И поскольку мы говорим, что ООН – основа мирового порядка, то мы трепетно относимся к выполнению программ ООН. А надо бы относиться к этому выборочно – что-то выполнять, что-то нет.

Об опасности анклавов говорят уже в руководстве страны. Вот что сказал в марте заместитель секретаря Совета безопасности РФ Александр Гребёнкин: «В ряде регионов в городских и сельских поселениях фиксируются места компактного проживания моноэтнических групп, образование которых, как правило, связано с объектами осуществления трудовой деятельности иностранных граждан – преимущественно в торгово-рыночной сфере, в сфере строительства, общественного питания, сельскохозяйственной деятельности. Это также формирует дополнительные риски возникновения устойчивых замкнутых анклавов, где фактически зачастую не действуют российские законы, пропагандируются радикальные религиозные течения и антиобщественные установки».

А в декабре об этом высказался зампред Совбеза РФ Дмитрий Медведев: «Длительное нахождение членов семей трудовых мигрантов создаёт очень серьёзную нагрузку на социальную сферу нашей страны, ну а в ряде случаев становится причиной напряжённости в межнациональных отношениях. Особенно если такие иностранные граждане нигде не работают и не обучаются, ну и, по сути, не желают соблюдать нормы российского законодательства. Возникают этнические анклавы, которые могут стать рассадниками экстремизма».

– Тем не менее в России не существует никаких препятствий для въезда мигрантов вместе с семьями. Единственное заметное нововведение, призванное хоть как-то отрегулировать эту сферу, – запрет на приём в российские школы детей-иностранцев без знания русского языка.

– Весьма любопытны результаты этого тестирования, прошедшего весной. Их обнародовал председатель Госдумы Вячеслав Володин. На тестирование записались 1762 ребёнка, из них 81% отсеялись на стадии принятия документов, поскольку пакет документов был неполным либо содержал недостоверные сведения. Таким образом, до экзамена допустили 335 детей. Явились на него в итоге только 44 ребёнка, а сдали – только 27.

В то же время обратим внимание на данные Следственного комитета: в 2024 году количество тяжких преступлений, совершаемых детьми-мигрантами, выросло почти вдвое – на 82%. Будут ли эти дети лучше интегрироваться в наше общество, если не учатся в наших школах? Вопрос риторический. Поэтому, сказав «а», наши законодатели должны сказать «б». То есть принять закон о том, что ребёнок-иностранец, который не способен обучаться в российской школе, не может проживать в России. Он ведь должен учиться, правильно? Соответственно, он должен находиться там, где может учиться, – у себя на родине. И хотя бы один из его родителей должен находиться вместе с ним, а не здесь.

Кстати говоря, высылка мигрантов у нас работает лучше, чем в США и Европе. Правда, нужно ввести такую норму, чтобы мигрант при въезде располагал суммой денег, которая в случае чего будет потрачена на его высылку (в ряде стран Европы, не говоря уже об Эмиратах или Японии, такая норма есть).

– Вадим, мы с вами сейчас решетом воду черпаем. Без визового режима все эти меры останутся полумерами. Вы цитируете высокопоставленных руководителей, давайте же вспомним в который раз конституционную поправку 2020 года о государствообразующем русском народе и заявление президента о недопустимости «размывания государствообразующего этнического ядра».

– Да, мы с вами ранее уже говорили о том, что кардинально решить проблему может только визовый режим. Но покуда наше государство до этого не дозрело, пускай принимает полумеры. Хорошо, что стали в обязательном порядке снимать отпечатки пальцев при въезде мигрантов в Россию. Хорошо, что озаботились ситуацией в школах. Посмотрите на ту же Британию: по их официальным данным, уже в 72 школах Англии нет ни одного ученика из категории «белый британец», и уже в каждой четвёртой школе Англии такие ученики составляют меньшинство. Я говорю это не в том смысле, что, мол, как у них плохо и как у нас хорошо, – наоборот, нам грозит то же самое, и нужно не допустить этого, пока мы не прошли точку невозврата.

– Интересант бесконтрольного притока дешёвой иностранной рабсилы известен: это представители бизнеса, безответственные социально и национально. А кто заинтересован в притоке семей мигрантов?

– Отдельные чиновники, преподносящие ситуацию как «улучшение демографических показателей». В том-то и дело, что даже бизнесу это не нужно. Если кто-то думает, что дешёвая рабсила будет здесь воспроизводиться, то нет, не будет. На примере Европы мы видим: выросшие дети мигрантов не идут работать задёшево. Да и мигрант первого поколения, завезя сюда семью, становится менее сговорчивым, ведь теперь он должен обеспечивать её на уровне российских цен, а не на уровне среднеазиатских, которые ниже.

Нужно доносить до бизнеса, что бесконтрольный въезд мигрантов – не в его интересах. А также нужно доносить это до среднеазиатских правительств. Они уже ощутили кадровый голод в связи с тем, что за мытьё полов в России платят больше, нежели в Средней Азии платят за работы, требующие квалификации. В перспективе эти республики и вовсе наносят себе непоправимый ущерб: неконтролируемая миграция формирует негативное отношение к государствам Средней Азии со стороны российского общества, а ведь Россия для них – ключевой партнёр.

Вся эта миграционная ситуация, по-простому говоря, уже обрыдла. Мы должны больше предавать её огласке. Не надо думать, будто система не реагирует и не меняется, – опыт показывает, что огласка даёт результат.