Огнем и молитвой
О ней не принято было говорить в советские времена, да и сейчас эту тему не больно жалуют, за исключением разве что православных телеканалов и журналов. Речь идет об участии Русской православной церкви в великой всенародной битве против фашистских захватчиков, о клириках с боевым прошлым, с фронтовыми заслугами.
Об этом и повествует выставка, организованная силами Фонда «Общество памяти воинов Русского экспедиционного корпуса (1916 –1918)» по инициативе Юго-Западного викариатства Москвы. И обращена она в первую очередь к молодежи.
Священники на поле брани в русской армии были всегда, начиная с монахов Осляби и Пересвета, если не раньше. А вот в сражениях Великой Отечественной войны их официально не было. Однако они были.
Но не в рясах и клобуках, а в гимнастерках, пилотках, касках.Священниками они были в душе, по призванию, в миру же числились рядовыми, сержантами, лейтенантами. Лишь после Победы, сняв погоны, они пришли в духовные семинарии… И это была особая когорта священников.
В немецкой армии были штатные военные священники – капелланы, пасторы… И на пряжках солдат вермахта было выбито самонадеянное: «С нами Бог». Но Бог оказался не с ними, а с «безбожной» Красной армией. Но такой ли уж она была безбожной? Фронтовики говорили: «в окопах атеистов не бывает».
И дело даже не в том, что в ком-то из бойцов вдруг просыпался страх Божий перед лицом смерти. Важнее всего то, что среди них были воины, которые несли в себе благодать выстраданной веры, несли в себе будущее пастырское священство. И это была скрытая духовная сила нашего воинства. Да, в атаку порой шли с криками «За Сталина!». Да, комиссары по-своему укрепляли боевой дух солдат, стремление к победе. А мой отец, гвардии старший лейтенант Андрей Черкашин, поднимая свою роту под Смоленском и Витебском, кричал запомнившиеся ему после фильма «Александр Невский» слова: «Вперед, за землю Русскую!». И это был не просто клич святого князя, это были слова, подкрепленные кровью и верой. И они тоже были приняты на вооружение Рабоче-Крестьянской Красной армией.
Именно в годы той войны возникло новое поколение российского священства, небывалое, единое и единственное в своем роде.
Все эти бойцы, которые со временем стали священниками, иерархами и даже патриархами Русской православной церкви, прошли сквозь жесточайшие горнила сначала беспощадных церковных гонений, а затем через кровопролитнейшие бои, как сержант-сталинградец Павлов, известный церковному миру как архимандрит Кирилл.
Выбрать путь и судьбу священника в стране, где тебя как только ни обзывают, где глумливо интересуются «почем опиум для народа?»; где взрывают храмы, с колоколен сбрасывают колокола, с икон обдирают оклады; где по любому надуманному поводу тебя могут бросить в лагерь, наконец, расстрелять, как члена «церковно-монархической банды» – это уже подвиг. Но эти рукоположенные фронтовики отважно несли свой крест. И на их рясах, рядом с наперсным крестом, сияли боевые ордена и медали. И когда годы хрущевских гонений в Псково-Печерскую обитель пришли партийные эмиссары, чтобы объявить о закрытии монастыря, навстречу им вышел наместник архимандрит Алипий, в миру Иван Михайлович Воронов.
Рядовой Воронов прошёл боевой путь от Москвы до Берлина. Прошел в должности стрелка-автоматчика стрелковой роты 16-й гвардейской механизированной бригады в составе 4-й танковой армии. После 1959 года - наместник Псково-Печерского монастыря, внес большой вклад в реставрацию обители.
Хорошо известно, что сказал им наместник: «У меня тут все насельники – бывшие фронтовики, солдаты и офицеры. Займем круговую оборону и отстоим обитель!». Сказано это было с такой убедительностью, что «борцы с мракобесием» убрались восвояси ни с чем. А Псково-Печерская обитель как стояла, так стоит и поныне.
Со стендов выставки и студенты, и их преподаватели узнают немало ошеломляющих исторических фактов.
Будущий Патриарх всея Руси Пимен (Извеков) был заместителем командира стрелковой роты.
Диакон Костромского кафедрального собора Борис Васильев, после войны ставший протоиереем, командовал разведывательным взводом и дослужился до заместителя командира полковой разведки.
Митрополит Калининский и Кашинский Алексей (Коноплев), был награжден медалью «За боевые заслуги» – за то, что, несмотря на тяжелое ранение, не оставил свой пулемет и косил врага, истекая кровью.
Профессор, протоиерей Глеб Каледа
В начале Великой Отечественной войны был призван в армию. С декабря 1941 года и до конца войны он находился в действующих частях и в качестве радиста в дивизиона гвардейских минометов «катюш» участвовал в битвах под Волховом, Сталинградом, Курском, в Белоруссии и под Кенигсбергом. Был награжден орденами Красного Знамени и Отечественной Войны.
Монахиня Адриана (В миру Наталия Владимировна Малышева)
Ушла на фронт с третьего курса МАИ, была направлена в разведку. Принимала участие в обороне Москвы, вынесла раненого из-под обстрела. Была направлена в штаб К. Рокоссовского. Принимала участие в боях на Курской дуге и под Сталинградом. В Сталинграде вела переговоры с фашистами, призывая их сдаться. Дошла до Берлина. После войны закончила МАИ, работала в конструкторском бюро С.П. Королева. Чтобы принять самое активное участие в восстановлении Пюхтицкого подворья в Москве ушла на пенсию, в 2000 году приняла монашеский постриг с именем Адриана.
Протоиерей Александр Смолкин
Александр Петрович Смолкин родился 6 июля 1926 года на Алтае в крестьянской семье.
В 17 лет, в 1943 году, Александр Смолкин ушел на фронт, воевал на 1-м Прибалтийском фронте. В начале 1944 года Александр Смолкин получил тяжелое ранение, был направлен в госпиталь в Горький, где пробыл несколько месяцев. После выздоровления Александр вернулся в строй и продолжал воевать. Войну он закончил в Германии. Старший сержант Александр Смолкин был награжден медалями «За взятие Будапешта», «За взятие Вены», «За победу над Германией», польской медалью.
После войны Александр Смолкин еще несколько лет служил в армии и демобилизовался в 1951 году. И уже на следующий год он поет на клиросе, а затем становится псаломщиком в Вознесенском кафедральном соборе города Новосибирска, через год его рукополагают в диаконы, через три — во священники.
Протоиерей Борис Бартов
Призван в армию с третьего курса Машиностроительного техникума в 1942. Прошел Северо-Западный, Украинский, Белорусский фронт техником. Он служил на военных аэродромах, готовил штурмовики к боевым вылетам и…молился. «Был такой курьезный случай в Белоруссии, под Минском. Я стоял часовым на посту у штаба. Сдал пост и пошел на аэродром за 12 километров, а на пути храм. Ну как не зайти? Захожу, батюшка посмотрел на меня и остановил чтение в раз. Певчие тоже замолчали. А ведь я прямо с боевого поста, с карабином. Они и подумали, что я батюшку арестовывать пришел…».
После окончания войны Борис Бартов еще пять лет служил в армии. Награжден орденом Отечественной войны II степени, десятью медалями. В 1950 году Борис Степанович был рукоположен в сан диакона. ныне — почетный настоятель Спасо-Преображенского храма города Кунгура.
Воевали священники и по ту сторону фронта, в тылу врага. Так, протоиерей Александр Романушко, настоятель церкви села Мало-Плотницкое Логишинского района Пинской области, вместе с двумя сыновьями ушел в партизанский отряд, не раз участвовал в боевых операциях, ходил в разведку и был награжден медалью «Партизан Отечественной войны» I степени.
В одной только Полесской епархии более половины священников было расстреляно за сотрудничество с партизанами... Отца Василия (Капычко) называли «партизанский поп», в одном из белорусских партизанских отрядов он исповедовал и причащал тяжелораненых, отпевал погибших. Немало священников укрывало выходивших из окружения красноармейцев, бежавших из плена. В Курской области сельский батюшка скрывал у себя летчиков, совершивших побег из плена.
Особой заботой православного священства было попечение о больных и раненых в госпиталях. При храмах находили убежище старики и дети, оставшиеся без крова.
Георгиевский кавалер Первой мировой войны, священник псковского села Хохловы Горки Порховского района Федор Пузанов стал разведчиком советской партизанской бригады. Пользуясь относительной свободой передвижения, разрешенной ему оккупантами как священнику сельского прихода, отец Федор вел разведывательную работу, снабжал партизан хлебом и одеждой, сообщал данные о передвижениях немцев. В январе 1944 г. он, рискуя жизнью, предотвратил угон в немецкий плен односельчан, за что был награжден медалью «Партизану Отечественной войны II степени».
Командир 5-й Ленинградской партизанской бригады, Герой Советского Союза Камрицкий К.Д. прикрепляет медаль «Партизану Отечественной войны II степени» священнику церкви Порховского района Пузанову Ф.А
Псковский священник Федор Пузанов со своими прихожанами у церкви. 1943г.
Всякая связь с партизанами жестоко каралась оккупационной властью. Гитлеровцы не только давали разрешения на открытие церквей, но и безжалостно сжигали их, если была замечена связь с партизанами. Так, в Освейском районе Витебской области при проведении карательных акций было сожжено пять церквей. В октябре 1943 года в деревне Доры Воложинского района Барановичской области каратели уничтожили 106 человек, из них до этого 26 были согнаны в церковь и там заживо сожжены.
Во время карательных экспедиций по Гомельской области были сожжены церкви в селах Прибытки, Бабовичи, Ларищево, Поколюбичи, Скиток Гомельского района. В годы оккупации в городе Гомеле были сожжены церковь Рождества Богородицы, вновь отстроенная церковь Александра Невского и собор со всей утварью.
Полностью уничтожили каратели на Гомельщине церкви в селах Заполье, Заболотье, Старое Село, Кистени, Гадиловичи, Лучине, Турске, Збарове Рогачевского района, городе Жлобине. Многие церкви перед сожжением осквернялись: взрывались полы, разбивались иконы.
Осенью 1943 года был расстрелян немцами священник Николай Иванович Михайловский – настоятель Свято-Воздвиженской церкви деревни Рогозино Жабинковского района Брестской области. За связь с партизанами был расстрелян священник Новик с женой и детьми, семидесятидвухлетний протоиерей Павел Сосновский.
После зверских пыток расстрелян и сорокасемилетний священник Павел Щерба (приходы неизвестны).
За связь с партизанами была расстреляна осенью 1943 года немцами семья священника Виталия Михайловича Боровского из деревни Лаша.
Священника Петра Бацяна, служившего настоятелем в деревне Кобыльники Мядельского района Вилейской области, арестовало СД за помощь евреям. Над ним жестоко издевались в Минской тюрьме: запрягали в плуг и пахали тюремный огород, травили собаками до тех пор, пока священник не умер.
В 1943 году СД расстреляло священника Малишеского в городе Слониме Барановичской области. Протоиерей Павел Сосновский выдавал справки о благонадежности. Во время облавы был арестован человек со справкой отца Павла, за что протоиерей Павел Сосновский был арестован СД и зверски замучен.
Ночью 6 апреля 1944 года арестовали отца Николая Александровича Хильтова, его брата Георгия Александровича Хильтова, тоже священника, за связь с партизанами. Жены священников Хильтовых Наталья Ивановна и Лидия Александровна вместе с детьми поехали в город Барановичи, надеясь узнать о судьбе мужей. Но из Барановичского СД жены не вернулись и были вместе с мужьями замучены в концентрационном лагере «Колдычево».
В самые трудные для нашей армии первые два года войны, когда во время отступления порой невозможно было вывезти из окруженных дивизий раненых, их, оставленных на произвол судьбы, прихожане сельских церквей разбирали по домам, лечили местными снадобьями и выхаживали, как могли. Разве это не вклад в великую Победу?
Будущий Патриарх всея Руси, митрополит Ленинградский Алексий (Симанский), не покинул город на Неве, и всю страшную блокаду провел вместе со своей паствой: ободрял, утешал, проповедовал, причащал и служил зачастую один, без диакона. Особенно велик был подвиг ленинградского духовенства. Богослужения в соборах и кладбищенских церквях совершались под артобстрелом и бомбежками, но по большей части ни клир, ни верующие не уходили в убежища, только дежурные постов ПВО становились на свои места. Едва ли не страшнее бомб были холод и голод. Службы шли при лютом морозе, певчие пели в пальто. От голода к весне 1942 года из 6 клириков Преображенского собора в живых осталось лишь двое. И тем не менее, оставшиеся в живых священники, по большей части преклонного возраста, несмотря на голод и холод, продолжали служить. Вот как вспоминает И.В.Дубровицкая о своем отце-протоиерее Владимире Дубровицком: «Всю войну не было дня, чтобы отец не вышел на работу. Бывало, качается от голода, я плачу, умоляя его остаться дома, боюсь – упадет, замерзнет где-нибудь в сугробе, а он в ответ: «Не имею я права слабеть, доченька. Надо идти, дух в людях поднимать, утешать в горе, укрепить, ободрить» Как нужны были его слова людям, обреченным на мучительное выживание, как важен был для них свет веры, который не угашал великий исповедник. После снятия блокады владыка Алексий вместе с группой православных священнослужителей был отмечен боевой наградой – медалью «За оборону Ленинграда».
В тяжелейшую зиму 1942 года митрополит Сергий призвал верующих жертвовать средства на сооружение танковой колонны имени благоверного великого князя, святого воина Димитрия Донского. На его призыв откликнулись тысячи православных, которые передали в фонд Димитрия Донского свыше восьми миллионов рублей.
На эти средства были построены сорок танков Т-34. Митрополит Николай (Ярушевич) передал эту колонну танкистам Красной армии. Танки с именем Дмитрия Донского на башнях участвовали в составе 516-го танкового полка в освобождении Украины, Белоруссии, Молдавии, Польши, дошли до Берлина.
Через пригородное село под Петербургом Старо-Паново все годы ленинградской блокады проходила линия фронта. На этом небольшом участке погибли в общей сложности две дивизии – одна советская, другая немецкая. Бои шли и на кладбище, где стояла церковь святых Адриана и Натальи. От храма остался только остов. В недавние годы храм восстановили. Причем деньги на реставрацию собирали не только наши ветераны, но и ветераны немецкой дивизии, поскольку все солдатские кости на старо-пановской земле лежат вперемешку. Молодой священник отец Антоний создал нечто вроде музея в сенях храма: остатки оружия, каски, фотографии… Сотни фотографий, присланные родственниками погибших. И хотя церковь стоит на месте великой трагедии, ее тоже можно назвать храмом Победы, поскольку и на этом, старопановском поле была одержана русская виктория, и с этого поля враг был изгнан и даже просветлен. Ведь деньги на храм присылали и те, кто пытался одолеть нашу силу.
Да разве назовешь в небольшой заметке все славные имена? Им на просторных стендах места не всем хватило...
Открывая выставку, проректор МФЮА-МАСИ Светлана Забелина выступила с проникновенной речью о роли веры в трудные годы войны, о вкладе Русской православной церкви в приближение Великой Победы.
Управляющий Юго-Западным викариатством города Москвы, наместник Андреевского монастыря, епископ Дмитровский Феофилакт был знаком со многими героями выставки. Он поведал о выдающемся хирурге Красной армии, архиепископе Луке (Войно-Ясенецком), о его преданном служении Богу и людям. В годы войны он спас тысячи жизней своими уникальными операциями и научными трудами по лечению ран.
Председатель Фонда «Общество памяти воинов Русского экспедиционного корпуса (1916–1918)» Елена Юрина, один из главных организаторов выставки, рассказала о том воодушевлении, с каким создавалась эта необычная экспозиция: «Подготовить эту выставку – духовная радость для нас. В год памяти и славы хотелось почтить тех, чьи фотографии не всегда несут на шествии «Бессмертного полка».
Руководитель научно-просветительских и культурных программ Фонда исторической перспективы Елена Рудая подчеркнула, что Русская православная церковь на протяжении веков играла большую роль в становлении, развитии и укреплении нашего государства. Именно поэтому, когда возникла смертельная опасность для нашего государства в 1941 году, Церковь первой призвала народ на священную войну с захватчиками, несла все тяготы войны со своей паствой и всячески укрепляла дух своего народа.
Подлинным украшением экспозиции явились скульптуры заслуженного художника России Елены Безбородовой. Бронзовая фигура архимандрита Кирилла стала тематическим и визуальным центром выставки. Как живой стоит святитель Лука, держа перед собой в молитвенном жесте ладони столь искусно врачующих рук...
«Архангел Михаил Воевода» – поражает совершенно необычной трактовкой библейского образа: нимб над его головой подобен боевому луку, с тетивы которого только что сорвалась карающая стрела, а крест в его деснице напоминает разящее копье Святого Георгия… Подолгу задерживаются люди у замечательной композиции «И превратились в белых журавлей»: бойцы с винтовками наперевес бегут в атаку; и вот один из них покинул цепь, душа его возносится в небо в виде журавля, штык винтовки на наших глазах превращается в клюв, одним крылом птица еще касается земли, другим взмывает в небо… Есть ли еще более поэтичный и трагический образ солдатской судьбы?
Экспозиция весьма органично дополнена рисунками талантливых детей и школьников, на которых отображено их понимание подвига героев во время Великой Отечественной войны. Некоторые из них удивляют глубиной своего совсем недетского понимания сути событий.
Да разве назовешь в небольшой заметке все славные имена? Им на просторных стендах места не всем хватило...
Остается сожалеть, что подобная выставка весьма локальна и находится в закрытом учреждении. По идее она вполне могла бы быть выездной и перемещаться по всей Москве, радуя, просвещая и вдохновляя зрителей всех поколений.
Особенно поразительны были случаи прихода к вере из комсомольского атеизма. Показательно стихотворение, найденное в шинели простого русского солдата Андрея Зацепы, убитого в 1942 году:
«Послушай, Бог, еще ни разу в жизни
С тобой не говорил я, но сегодня
Мне хочется приветствовать Тебя…
Ты знаешь, с детских лет мне говорили,
Что нет Тебя. И я, дурак, поверил.
Твоих я никогда не созерцал творений.
И вот сегодня я смотрел
Из кратера, что выбила граната
На небо звездное, что было надо мной.
Я понял вдруг, любуясь мирозданьем,
Каким жестоким может быть обман…
Не странно ль, что средь ужасающего ада
Мне вдруг открылся свет и я узнал Тебя.
На полночь мы назначены в атаку,
Но мне не страшно. Ты на нас глядишь…
Но, кажется, я плачу, Боже мой. Ты видишь,
Со мной случилось то, что нынче я прозрел.
Прощай, мой Бог. Иду и вряд ли уж вернусь
Как странно, но теперь я смерти не боюсь».
О массовости подъема религиозных настроений в армии свидетельствует, например, такая просьба, направленная телеграммой в Главное политуправление РККА с 4-го Украинского фронта, заверенная подполковником Лесновским: «По встретившейся надобности, в самом срочном порядке выслать материалы Синода для произнесения в день празднования годовщины Октября, а также ряд других руководящих материалов Православной Церкви». Подобное, казалось бы парадоксальное сочетание советского и православного начал было нередким для тех лет; вот письмо солдата М.Ф.Черкасова: «Мама, я вступил в партию… Мама, помолись за меня Богу» .
Многие священники не только своим церковным служением, но и воинским подвигом внесли свой вклад в Победу. Следует отметить прямое участие сотен священнослужителей в боевых действиях, в том числе и тех, кто до войны отбыл срок в лагере и ссылке, или шел прямо из лагеря.