Через и Сциллу, и Харибду – российский путь борьбы с эпидемией

Руководитель аналитического отдела Тайги.инфо Алексей Мазур рассуждает о превратностях российской статистики и том, как государство признало неспособность бороться с пандемией. «Если бы у меня была такая пресса, мир никогда бы не узнал о Ватерлоо». Из советского анекдота о воскресшем Наполеоне, прочитавшем газету «Правда». Почему в Москве идет снижение числа заболевших COVID-19, а в Сибири продолжается рост? Этим вопросом задаются мои знакомые, и я решил ответить, несмотря на то, что ответ мне кажется очевидным. Для распространения инфекции (все равно какой) чрезвычайно важен показатель того, сколько в среднем других людей заражает один инфицированный. Он, в свою очередь, зависит от многих факторов. Но главные из них – степень заразности вируса (в данном случае), количество контактов между людьми, при которых может произойти заражение и степень иммунизации популяции. В случае с COVID-19 есть много неизвестных. Например, мы не знаем точно, сколько людей переносят инфекцию совершенно бессимптомно. И насколько они заразны. Мы не знаем, у какого процента заболевших вырабатывается иммунитет. Мы даже точно не знаем, насколько вирус передается через поверхности. Пока нет эффективного лечения COVID-19 и не разработана вакцина, есть только два способа остановить или замедлить распространение инфекции. Первый – это выявление и изоляция инфицированных, второй – сокращение контактов между людьми. Предположим, каждый человек имел каждый день сто контактов, которые могли привести к заражению. И при этом инфицированный человек передавал вирус двум другим людям (заражение происходит не при каждом контакте). Если мы сократим число контактов между людьми до 50 в день, то каждый инфицированный будет заражать только одного здорового. Если число контактов сократится до 25 в день, то каждый инфицированный сможет заразить только половину человека (в математическом смысле). В практическом – только один из инфицированных заразит одного человека, а другой – не заразит никого. Это очень грубая схема, она не учитывает качество контактов. Но всё же эта схема работает. Именно для ограничения контактов людей между собой вводятся карантинные меры – "самоизоляция", прекращение занятий в школах и вузах (офф-лайн занятий), закрытие общепита, запрет массовых мероприятий. Можно уменьшать «качество» контактов. Перестать обниматься и целоваться при встречах, пожимать друг другу руку. Носить маски, там, где невозможно соблюдать дистанцию. Ставить прозрачные экраны между продавцами и покупателями. Тогда один контакт считается за половину (условно). Число заболевших растет в регионах Ну, а теперь собственно к вопросу о Москве и Сибири. В условиях «мирной жизни», без ограничительных мер, COVID-19 распространялся довольно быстро. Считается, что он заразнее гриппа и что удвоение числа зараженных происходило каждые пять-шесть дней. Но мы наблюдаем только «верхушку айсберга», которая состоит из людей, болеющих COVID-19 в достаточно тяжелой форме, чтобы попасть в больницу, или тех, кого «вычислил» Роспотребнадзор. И наблюдаем мы картину заражения, которая была пару недель назад – именно тогда заболели большинство тех, кому сегодня поставили диагноз COVID-19. Отсюда эта история с «плато». После ввода карантинных мер число контактов между людьми резко падает, и распространение вируса не просто замедляется – число вновь заболевших начинает сокращаться. Выглядит это так – две недели число заболевших растет, но постепенно начинает расти медленнее, потом не растет, а потом – падает. Такую картину мы наблюдали в Китае, Европе и США. И типичный срок выхода на плато – примерно две недели. Что же не так в России? Почему мы плато нащупываем уже второй месяц, а в регионах так и не нащупали? В России с самого начала был не настолько жесткий карантин, как в Китае или Италии. Даже в Москве работал общественный транспорт, каждый мог ходить в магазин сколько захочет и так далее. В Китае, например, разрешен выход в магазин одному члену семьи раз в три дня. И, тем не менее, в Москве подошли к карантинным мерам куда серьезнее, чем в регионах. Карантинные меры в столице ужесточались по мере развития ситуации. Результат – Москва вышла на плато, но не через две недели, как это происходит при жестком карантине, а через полтора месяца. Это означает, что даже московских мер, жестких по российским меркам, еле-еле хватило, чтобы переломить ситуацию и сделать коэффициент распространения инфекции ниже единицы. В регионах же карантинные меры были куда более мягкими. Сказалось низкое качество образования у нашей правящей элиты. Они в большинстве своем не понимают, с чем столкнулись. Им, как и большей части населения, казалось, что если в регионе регистрируется 10 больных в день, в то время, как в Москве – тысяча, значит, у нас все благополучно и нет причин для жестких мер. Но если у тебя коэффициент распространения инфекции больше единицы, число заболевших будет расти. И тысяча в день – это только вопрос времени, если ничего не менять. В регионах цифры продолжали расти весь апрель и начало мая. Но спад в Москве создал иллюзию «выхода на плато», ведь Москва давала в свое время две трети новых случаев. А сейчас дает треть. Весь апрель и начало мая в регионах России снижался уровень самоизоляции. Открывались все новые виды предприятий. А с 12 мая после публичного объявления президента Владимира Путина «послабление» стало общим трендом. Природу и математику не обманешь. Если у нас росла заболеваемость до 12 мая, то с чего начнет снижаться после 12 мая? Мог бы помочь масочный режим. Но его, к сожалению, почти нигде не соблюдают. Кроме, как говорят, в метро, спасибо новосибирскому метрополитену за это. 73 76 75 71 55 74 76 71 64 70 71 76 77 76 79 83 Вот так выглядят цифры выявленных зараженных COVID-19 в Новосибирской области по дням. Не знаю, как в этот стройный ряд затесалась цифра 55 (12 мая). Любопытно, что число тестов, которые делаются за день в Новосибирской области, колебалось в этот период очень сильно – от 1322 (11 мая) и 1410 (18 мая) до 3592 (9 мая) и 3974 (22 мая). То есть, тестов за день в два-три раза больше, а результат все равно между 70 и 80. Фантастика. Я официальной статистике не верю и на грош. Лично знаю уже пять случаев, когда люди заболели COVID-19 и умерли в Новосибирске, но в официальную статистику они так и не попали. Думаю, что это только верхушка айсберга. 155136 Нам никто не объясняет как и у кого берутся тесты на коронавирус. Нам не говорят, какой процент из них – ложноотрицательный, а какой – ложноположительный. Была информация о двух случаях, когда люди болели COVID-19 , но накануне смерти им делали тест (зачем?), он показывал отрицательный результат, на основании чего их переводили в другую больницу, где они и умерли. Типа, не от коронавируса. Тесты очень часто врут. Как можно просто ради статистики перевозить тяжелобольного и скорее всего заразного человека в другую больницу? Зачем врачи этим занимаются? На это нет ответа. Оперативный штаб Новосибирской области публикует цифры, например, по ОРВИ. Но не публикует цифр по внебольничной пневмонии. А они есть, мы знаем, что они растут с конца марта. И они подаются в медицинскую статистику каждую неделю. Почему их не публикуют? Почему не публикуют число умерших с COVID-19, но по другим причинам? Почему не публикуют число умерших от внебольничной пневмонии? Поражение это победа Страны мира очень по разному отреагировали на эпидемию и получили очень разные результаты. Эти результаты показывают, в том числе, эффективность государства. Практически без потерь, с небольшим числом заболевших, задавили инфекцию или не пустили ее к себе столь разные страны, как Тайвань, Япония, Таиланд, Вьетнам, Монголия, Новая Зеландия и Австралия. Китай можно поставить в этот же ряд, учитывая количество населения и то, что он первым столкнулся с COVID-19 (если верить официальным данным из КНР). Страны Европы и Северной Америки в большинстве своем хоть и пропустили первую «вспышку», но потом карантинными мерами добились перелома и свели число новых заражений к минимуму. В этих странах сейчас нет речи о том, чтобы выработать «коллективный иммунитет». Курс взят на подавление инфекции (кроме Швеции). И тому есть простое объяснение. Для коллективного иммунитета нужно, чтобы переболело большинство. Так как нет эффективного лечения от COVID-19 , от числа заболевших будет определенный процент смертей. Порядка 1-2%. Мало того, мы еще не знаем всех последствий болезни COVID-19. Например, вирус поражает не только легкие, но и кишечник. В Томске были отмечены две странные смерти вахтовиков в обсерваторе от сердечно-сосудистых заболеваний, а потом выяснилось, что треть рабочих были заражены. Не факт, что коллективный иммунитет вообще достижим. Не исключено, что у тех, кто болел в легкой форме, специфичный иммунитет не выработается. Но через год этот же человек ослабнет, и станет новой жертвой для COVID-19. И встает вопрос, а в чем цель той борьбы с эпидемией COVID-19 , которая ведется в России? Мы видим довольно слепое подражание мерам, которые применялись в других странах. Непоследовательный карантин сменился ослаблением – одновременно с европейскими странами. Но если те ослабляют карантинные меры, когда число новых заражений упало до минимума, то Россия – на пике. Мы делаем вид, что у нас – как у них, но у нас не так. Я вижу совсем другое. Государство признало свою неспособность справиться с эпидемией и теперь озабочено тем, чтобы представить поражение победой. Но и тут есть проблема, да и не одна. Мы не знаем, какой точно процент от числа инфицированных требует госпитализации, так как не знаем точного числа заболевших. Но можно с уверенностью спрогнозировать, что во многих регионах система здравоохранения не справится с наплывом заболевших. Коек-то много можно развернуть, а где возьмется персонал, готовый их обслуживать? Хватит ли средств защиты? Есть ли лекарства в достаточном количестве, хваленый мефлохин, например? Какой-то процент от заболевших обязательно умрет для достижения коллективного иммунитета. Думаю, в пересчете на Новосибирск речь идет о нескольких тысячах человек. Как сказал врач Александр Мясников, беспокоиться не надо, «кому положено умереть – помрут». Но есть другая проблема. Москва-то пошла по пути Европы, задавив вспышку. И коллективного иммунитета не выработала. Как дальше будет сосуществовать зачищенная от инфекции столица с неиммунизированным населением, и провинция, в которой эпидемия будет продолжаться еще месяцы? Теперь уже Москва закроется от Новосибирска, а не наоборот? Оптимистичный сценарий состоит в том, что скоро изобретут лекарство или вакцину. Умеренно оптимистичный – получив коллапс здравоохранения в паре регионов, власти все же вернуться к ужесточению карантинных и санитарных мер. Но, боюсь, что мы опять пойдем своим, неповторимым, путем.