Упыри Ельцина. Немного о "святых девяностых"
Из приговора Судебной коллегии по уголовным делам Тюменского областного суда:
Стуков, 1928 г.р., на протяжении более 10 лет, сожительствовал с Фроловой, которая в 1989 году связь прекратила и стала сожительствовать с Варзиным, рабочим котельной Тюменского аккумуляторного завода.
Весной 1990.. Стуков обратился к гражданину Дьячкову, 1969 г.р., чтобы тот убил Варзина за вознаграждение. С этой целью Дьячков приобрел в магазине «Садовод» упаковку ядовитого вещества «Зоокумарин» для уничтожения грызунов, которое планировал подмешать в водку.
В ночь с 20 на 2I июня 1990 года Дьячков пришел в котельную, заявив, что хочет трудоустроиться туда. Там были Варзин и его напарник Фуфаев. Дьячков подмешал в водку яд, но тот там был виден, тогда он подмешал яд в сметану, однако Варзин есть её не стал.
Желая избавиться от свидетеля, Дьячков завел Фуфаева в женскую раздевалку и бил до того, как тот перестал подавать признаки жизни. Решив, что убил его, нашел Варзина и стал бить его напильником по голове. Видя, что Фуфаев подает признаки жизни, принялся тоже бить его напильником. После этого забросал трупы картонными коробками и поджёг.
Получив за убийство 2000 рублей, Дьячков выехал в Ханты-Мансийский автономный округ.
27 декабря 1990 года распивал спиртные напитки с собутыльниками Савиным, Ермаковым и Хаймазовым. Когда Савин сказал, что Дьячков молод и не знает жизни, тот заявил, что убил двух человек, после чего схватил нож и нанес им оппоненту удар в живот. Остальные пытались его остановить, но он причинил порезы Хаймазову. После чего заявил, чтобы они шли за лошадью, дабы вывести и утопить в проруби труп»…
В связи с избытком свободного времени занялся разборкой архивов. Старые, желтые бумаги, некоторые рассыпаются от времени. Они обладают какой-то волшебной силой. От них повеяло могильным холодом перестроечных и постперестроечных времен. Приговоры перелома эпох по самым мерзким «мокрым» делам. И за стертыми временем строчками в каком-то безвременье оживают кошмары нашего недавнего прошлого.
«17 сентября 1982 года, около 16 часов Ганин В.П., 1959 г.р., совместно с Кравченко А.В. распивал спиртные напитки в его комнате коммунальной квартиры № 4 дома № I5I по Невскому проспекту. На почве возникшей ссоры, перешедшей в драку, с целью убийства Ганин нанес Кравченко не менее 2 ударов плоскогубцами по голове и не менее 4 ударов ножом. Подсудимый, переодевшись в костюм и плащ убитого, с места преступления скрылся.
Освободившись из мест лишения свободы, 4 февраля I989 года Ганин вернулся в Ленинград, трудоустроился, однако стал менять места работы и пьянствовать. Застав Ганина с другой женщиной, его жена вместе с сыном уехала к своей знакомой, сожитель которой Павлов С.И., разругавшись с ней, переехал в свою очередь жить к Ганину.
В ходе совместной пьянки Ганин нанес Павлову 18 ударов молотком, 1 удар ножом в область шеи, после чего накинул на шею петлю. На следующий день с целью глумления отрезал трупу кухонным ножом половые органы и ягодицы. После этого переехал к своей знакомой Дедулиной, где проживал, употребляя спиртные напитки.
Рассказав ей о совершенном преступлении и опасаясь, что она его выдаст, нанес ей несколько ударов по голове сковородкой, а потом вбил в голову металлический штырь. После чего направился в комнату ее соседки по квартире Будариной. Опасаясь, что та обнаружит убийство, дождался ее прихода со смены и нанёс её около 10 ударов топором.
УКАЗ ПРЕЗИДЕНТА РОССИЙСКОЙ ФЕДЕРАЦИИ
Руководствуясь принципами гуманности помиловать Ганина Владимира Петровича, заменив ему смертную казнь пожизненным лишением свободы
Президент Российской Федерации Б. Ельцин
Москва, Кремль, 4 ноября 1993 года
№ 1840»
Приговоры. Приговоры. Деяния странных двуногих существ, почему-то отнесенных к роду хомо сапиенс, хотя после такого людьми их назвать сложно. И эти скромные приписки – помилован, наказание заменено, соображения гуманности. Да, страной тогда руководили большие гуманисты. Святые девяностые».
«12 июня 1989г. Ахмеднабиев, работая в Ставропольском крае в бригаде по сбору бахчевых культур, увел несовершеннолетнюю Гусейнову в лес, где изнасиловал. Когда та рассказала своим родственникам о совершенном изнасиловании, из мести задушил её. 7 августа 1989 года около Моздока на почве возникшей ссоры из-за оплаты за проезд убил ударом ножа водителя Данилкина, занимавшегося извозом на автомашине «Москвич». В камере судебно-психиатрической спецбольницы из хулиганских побуждений избил и задушил следственно-арестованного Мататова.
Помилован из гуманных соображений».
Это было начало девяностых годов. Оглоушенный свалившимся на страну счастьем свободы и криминального беспредела, воодушевленный до депрессии тем, что лапотная Россия наконец приникла к таким священным понятиям, как правове государство, верховенство прав жулика и разбойника, я пребывал в состоянии нетолерантной и недемократической озлобленности на существующий порядок вещей. Тогда я работал криминальным корреспондентом, мог всласть налюбоваться на свободу и демократию в разрезе статей уголовного кодекса. И время от времени выдавал как глас вопиющего в пустыне едкие материалы в СМИ. В том числе проходился и по странной снисходительности новой власти к бандитам, извергам и подонкам всех мастей. После особо злобной статьи о практике наказаний, когда за убийства стали давать условные срока, неожиданно со мной вышел на связь и предложил встретиться в фойе гостиницы «Россия» (ныне ушедшей в прошлое) сотрудник Администрации Президента, в чьи обязанности входила организации работы комиссии по помилованию. На встречу я шел настороженный – все-таки встречаюсь с представителем оккупационного режима. Но встретил меня старый аппаратчик, которого пожирали те же самые вопросы, что и меня – доколе этот бардак будет.
Комиссия по помилованию при пациенте, ох, извиняюсь, при Президенте, в стиле новых свободных времен была создана из самых проверенных либералов. Возглавлял её писатель Приставкин, снискавший лавры на беспощадной и бесстрашной борьбе с тоталитаризмом, писавший книги, кстати, неплохо писавший, о своем послевоенном детстве, в которых красной нитью проходило какое-то опасливое восхищение перед криминальным миром. Были там один из братьев Вайнеров (он вносил туда элемент консерватизма и объективности), и куча всякого преданного демократии народа, как то поп-расстрига, куда без них, сидевшие в сталинские времена древесные папоротники.
- А вы знаете, что приговор Чикатило прошёл в этой чертовой комиссии одним голосом, - нервно произнес чиновник из Администрации.
- Как это, - удивился я.
Оказывается, кто-то из предков Чикатило был раскулачен, и несколько экстравагантное поведение самого маньяка, по мнению членов комиссии, стоило бы отнести к его детским психологическим травмам. А вы сразу – расстрелять.
- Они за час заседания решения выносят по полтысячи дел, - продолжал чиновник. – При этом говорят – я же за ваших бандитов голосовал, а вы за моих проголосуйте. Ну все же понятно, зачем и как эти вопросы решаются. А потом напиваются прямо там…
Миловали не только убийц, но и всякую шелупонь. «Гуманность», «свобода». Пятьсот человек за одно заседание на волю – а там им уже и работа подоспела, стрелки, разборки, вымогательства. Есть, куда приложить усилия, во многих сферах их неоднозначная биография и редкие навыки востребованы.
«18 ноября 1990 года Соловьев и Говорухин в г. Новороссийск остановили автомашину ВАЗ 2105 под управлением Степанца и попросили довести до улицы Стальского. В безлюдном месте Соловьёв схватил водителя за руки, а Говорухин стал наносить удары молотком по голове. Потом ударили ножом. Завладели машиной, деньгами, труп закопали. Вооружившись обрезом, аналогичным образом совершили нападение на водителя автомашины ВАЗ, застрелили его, завладели машиной и деньгами.
29 декабря приобрели 9 килограмм марихуаны для личного потребления»…
Ребята молодые. Гуманизм на марше. Помилование…
Вообще у меня от тех времен осталось совершенно чёткое ощущение. Будто разверзлись врата ада. Читаю приговоры, сводки, справки девяностых. Бесконечные разборки с целью дележа оставшейся ничейной собственности. Дикие искусы деньгами, которые делали из директоров и научных сотрудников профессиональных мошенников, а из спортсменов, рабочих – пехоту в миллионной бандитской армии. Но потрясает и озадачивает совершенно дикая жестокость, остервенелость всякой безмозглой рвани средней руки, дна общества. Они с цепи сорвались. Они почуяли своим гнилым дырявым нутром, что пришла их эпоха.
Да, зверствовали на Руси, убивали всегда. Но вот однажды пришли «благословенные» времена, когда вурдалаков стали прощать. Когда они стали отвечать не шкурой, а только свободой. И они почуяли это самое незримое им благословение.
«Республика Бурятия. Грязнов, 1944 года рождения, пришел к своей престарелой знакомой Радаевой и убил её поленом, с целью похитить личное имущество. Совершил кражу у другой знакомой Дубининой. Когда та застала его на месте преступления, изнасиловал и убил её».
Вурдалаки очень чётко держат нос по ветру. Что-то такое басовой струной звучало в воздухе, что толкало окончательно сбросить тормоза и лететь в кровавом угаре вперёд. Режь, грабь, бухай. Может простится все, а если и не простится, то не расстреляют же. Как в американских ужастиках распахнулись погреба, и они полезли изо всех щелей.
«25 сентября 1989 года Сидоров, 1961 г.р., находясь в нетрезвом состоянии вошел в ограду дома 27 по улице Декабристов города Тобольска и спрятался за туалетом в ожидании появления женщин. Когда в туалет пошла гр-ка Быкова, напал, изнасиловал, задушил, перенес труп в другое место и отправился домой.
14 ноября 1990 года пришел в дом 89 по ул. Чернышевского, где проживала престарелая Кучерина, напал на нее, стал избивать, сломал пять ребер, изнасиловал, после чего задушил.
Руководствуясь принципами гуманности помиловать, заменив смертную казнь на пожизненное заключение.
Б. Ельцин. Москва, Кремль. 21 января 1994 года № 175».
Святые девяностые. Многие их помнят, как голодуху и разор. А я помню ощущение трещащего как старая тряпка правового поля. Все, что удерживало людей в рамках, быстро отбрасывалось. Пьяный и довольный Президент самых «святых» годов России, воцарившись своим каменным задом в Кремле, начал издавать указы и вносить законодательные инициативы. Какие первые были? Об отмене статьи за мужеложство – очень уж много из них в либеральном бомонде тусовалось. Ну и об амнистии всем, кто сидел за государственные преступления. А это не только антисоветская пропаганда, но и тот же терроризм. Было несколько террористов – в то время еще не была сильно распространена эта беда, которые, отсидев по году и рассчитывая отсидеть еще минимум пятнашку, однажды с изумлением обнаружили, что новая власть их простила. Бей, взрывай. Всё можно. Впереди криминальная война. Чечня. Гуляй, рванина.
Потом понеслось-поехало. Отменили бич-приемники, и бомжи как сивучи на лежбище застлали своими немытыми тушками проспекты и тротуары по всей России. Долой ЛТП, даешь спирт-рояль. В результате 35 тысяч убийств в год, большинство из которых на пьяной почве. И несколько миллионов умерших от некачественного спиртного. Пей, гуляй, ныне все можно. Когда еще такое будет…
«Кемеровская область. Дручинин, 1959 г.р., Гриднев, 1954 г.р., ранее судимые за разбой совершили группой лиц разбойное нападение на Иванова. Кроме того Гриднев с применением насилия угнал мотоцикл «Урал», ограбил Башкину, совершил разбой на Вологина, умышленно убил Колгудаеву, с целью сокрытия преступления убил её трехлетнего сына»…
Достоин гуманизма, хотя и не представляет, что это значит.
После революции был такой термин – социально-близкие. К ним большевики причисляли мелких преступников. Мол, это проклятый царизм заставлял людей воровать, а когда у них будет кусок хлеба и высокая цель, то они исправятся. В чем-то логика была дефектная, но в чем-то и справедливая. Действительно многие воры тогда образумились, стали строить новую страну.
Святые-девяностые. Тогда у новых властей социально-близкие были почти те же, да не совсем. Самые близкие, конечно, профессиональные казнокрады и мошенники – это же братья, плоть от плоти, кровь от крови властей. Да что говорить – это и была сама власть. Зампредседателя Совбеза Березовский, орденоносец Гусинский, семибанкирщина в законе. Это была их страна, и они хотели ее проглотить без остатка.
Но были у них и другие "близкие". Безжалостные бандиты, запугивавшие города. Маньяки, пьющие невинную кровушку. Ублюдки всех мастей. Но они близкие не социально – слишком велика пропасть между банкиром и алкашом, убившим десяток человек. Они близки по источнику своего происхождения. Это такие черти, пришельцы из бездны, темные души, которые пришли терзать нас, уничтожать все и вся. Близкие энергетически. По духу. По тому темному пламени, что пожирает их трухлявые мерзкие душонки. И особой разницы между банкиром из семибанкирщины и Чикатило нет. Хотя один вывозился в крови, лично расчленив десятки человек, а другие чистоплюйствовали, боясь порезать пальчик, и вместе с тем обескровливая страну – счёт их беловоротничковых жертв шел на миллионы, продолжается до сего времени
Перебираю справки, листы судмедэкспертиз, заключения судебно-психиатрических экспертиз. Страшная летопись страшных времён. Приговоры. Печати Администрации Президента с помилованиями. Тогда, после той встречи, попытался написать все, что думаю, в СМИ. Какие-то статьи выходили, но не могли изменить ничего. Энергетически близкие безраздельно владели тогда страной.
Весь запас злости вылился тогда у меня в роман «Мертвяк», один из героев которого был Председатель комиссии по помилованию. Он освободил маньяка, а тот, оказавшись на свободе, случайно грохнул дочку благодетеля. Говорят, Приставкин с гордостью заявил, что выведен в этой книге, хоть и пасквильно. Мол, оценили его общественную деятельность коммуняки клятые с присущей им злобой.
«Освободившись из мест лишения свободы в начале июня 1989 Федоров, 1955 г.р. познакомился с ранее трижды судимым Шаповаловым. Совместно решили нападать на граждан с целью завладения личным автотранспортом. 8 августа 1989 г. после распития спиртных напитков Федоров и Шаповалов, вооружившись кухонным ножом, остановили автомашину BA3-210II под управлением Шопина и попросили вывезти за Белгород. В пути следования напали на водителя. Федоров схватил Шопина рукой за волосы, а другой приставил к шее нож. Шаповалов потребовал деньги, ценности, машину. Шопину удалось вырваться от преступников и убежать. Завладев машиной, Федоров и Шаповалов доехали до кафе "Спутник" в г.Белгороде. Двигатель машины заглох и они, бросив её на проезжей части дороги, убежали.
10 августа 1989 г. Федоров и Шаповалов остановили автомашину BA3-2I0I3 под управлением Гущина. В пути движения с целью убийства нанесли шоферу два ножевых удара в грудь и шею.
С целью скрыть совершенные с Шаповаловым преступления Федоров решил убить напарника. 17 августа 1989 г. в пос. Строитель обманным путем вывел из квартиры Шаповалова с празднования дня рождения и в безлюдном месте на свекловичном поле с особой жестокостью, нанеся ножом не менее 20 ударов в грудь, живот, спину, убил его. Потом вывез свидетельницу Чайкину в лесопарк и убил 10 ударами ножа»…
Ну а сейчас что? Изменилось много. «Святые девяностые» в прошлом, тоталитарный ужасть двухтысячных все-таки привел к какому-никакому порядку, разборки, в которых гибли тысячи человек, остались в прошлом. Вот только опять лезет эта двоякость и незавершенность. Смертная казнь в прошлом. Время от времени вылезают какие-то смешные срока откровенным злодеям. Система, созданная алкашом, подписавшим не читая огромное количество каких-то международных договоров, ограничивающих саму возможность поддержания порядка в нашем государстве, продолжают действовать. И как-то зябко становится от заголовков – президент обещал Алексеевой подумать об освобождении Изместьева… Это того самого кровопийцы, под которым работала Кенгиссепская группировка, и где людей убивали даже не за деньги, а за то, что те не кланялись низко.
Так что врата Преисподней, откуда повылезали в девяностые все эти бесы, пока еще не закрыты наглухо. И, главное, при определенных условиях могут распахнуться. Заигрывать с криминалом нельзя. Его надо уничтожать. А носителей тех самых идей, которые довели в «святые девяностые» страну до криминальной гражданской войны и исторической катастрофы, необходимо кропить святой водой… Ну или хотя бы говорить о них правду, которая страшна сама по себе...