«Дело развалится, а человек уже не вернется»
12 сентября по всей России прошли обыски в штабах политика Алексея Навального по делу Фонда борьбы с коррупцией. В Воронеже, среди прочих, силовики решили обыскать дом юриста штаба Данила Новикова, который уже давно не живет по адресу прописки. Когда силовики пришли в квартиру, их встретила 79-летняя Валентина Тараканова, бабушка Данила. В ходе обысков у нее изъяли планшет, подаренный внуком. Спустя четыре дня женщина умерла в реанимации от инфаркта. Ее родственники считают, что обострение болезни спровоцировали обыски силовиков.
К подъезду кирпичного дома на улице Набережной в Нововоронеже неторопливо идут старушки с красными и белыми розами в руках. Поеживаясь и потирая руки от сентябрьского холода, подруги и соседки Валентины Николаевны Таракановой присаживаются на деревянные лавочки.
— Мы дружили с ней с 1975 года! Она была очень хороший человек, замечательный…
— Работала у нас старшей медсестрой. Столько лет, а носится как 50-летняя девочка! Каждому внимание уделит. Бывает, всю ночь не спит.
Из квартиры выходят родственники Валентины и отправляются на отпевание в церковь. Ее дочка, Светлана, невысокая женщина в черном полосатом платье, начинает задыхаться от слез при виде собравшихся. Бабушки на лавочках понимающе причитают.
— Пусть, пусть поплачет.
— Да она уж сколько плачет!
— А когда не плачешь, хуже для сердца…
— Она хотела умереть так, чтобы никому не мешать. Это было ее желание, — утешает Светлану соседка тетя Валя, бойкая старушка в черном берете.
При входе в церковь — предупреждение: «Разговаривающим в храме посылаются печали и скорби». Но на надпись никто не обращает внимания. Старушки в разноцветных платках шепотом спорят:
— Да что ты! 29 апреля ей будет 80 лет. Мы с ней одногодки!
— Такой возраст… Как раз чтобы отойти на тот свет.
— Тьфу! Ты еще очередь займи.
— Ставлю обязательное условие: всем дожить до 90.
В центре зала выставляют гроб, обитый бордовым бархатом с золотой тесьмой. В нем лежит худенькая пожилая женщина в сером платье и белой кружевной косынке на голове. Хрупкая морщинистая рука сжимает платок.
Подарок от внука
«Бабушка была статной женщиной, — рассказывает 29-летний Данил Новиков, высокий темноволосый молодой человек. — Мы ее всегда называли дворянкой. Она любила рассказывать историю: когда царские времена кончились и дворян начали притеснять, Нарышкиных отправили в Сибирь и заставили сменить фамилию. Отец бабушки — потомок кого-то из них».
Валентина Тараканова родилась в селе Костычи и долгое время жила в Куйбышеве. В Нововоронеж она переехала вместе с мужем-крановщиком, который получил там квартиру.
В новом городе Валентина работала медсестрой в инфекционном отделении при атомной электростанции. Потом ее переманили в профилакторий, где атомщики проходят реабилитацию.
Женщина трудилась там до самой пенсии.
В Нововоронеже у Валентины родились две дочки, Светлана и Людмила. «Мы были очень дружной семьей. Бабушка нас объединяла, даже когда мы ссорились по пустякам. Она была центром притяжения», — рассказывает Данил.
Данил Новиков работает в воронежском штабе Алексея Навального. Он узнал об этом политике в 2011 году, когда друг принес ему на пару в университете номер Esquire, с обложки которого смотрел оппозиционер. Новиков присоединился к штабу в 2017 году после того, как Навальный объявил о выдвижении в президенты.
Свою нынешнюю работу Данил описывает так: «юридическая клиника». К нему приходят жители Воронежа, которые отчаялись получить помощь в других местах.
Частые посетители — пенсионерки, которым власти отказывают в капремонте.
Бабушка Данила политикой не интересовалась, но поддерживала внука в его стремлении помогать людям. Иногда, правда, в шутку предупреждала: «Не кричи на улице, что ты против Путина, а то за тобой черный воронок приедет».
У Валентины были причины опасаться за внука. По линии ее отца были репрессированные родственники. Семьи смогли воссоединиться только после смерти Сталина.
Но приехали, в итоге, к самой Валентине — с обысками по делу об отмывании денег. Следователи не знали, что Данил, хоть и прописан в ее квартире, но давно уже там не живет. Зато сходу сказали, какая у Валентины пенсия — с учетом инвалидности 20 тысяч рублей.
«Силовиков бабушка не испугалась. Она знала про дело Голунова. Сказала им: «Что, небось, сейчас тоже что-нибудь подбросите?» Они ответили: «Вы откуда такая просвещенная?» — рассказывает Данил.
Заволновалась пенсионерка, лишь когда следователи сказали, что изымают у нее iPad, — подарок любимого внука.
Валентина Николаевна успела освоить гаджет совсем чуть-чуть. Она умела гуглить в Safari, в основном про кулинарию, медицину и таблетки. Каждый день бабушка созванивалась по FaceTime с дочкой и внуком. На планшете не было ничего, кроме предустановленных приложений и закрепленного YouTube-канала Алексея Навального.
Следователи отказались вернуть ей iPad.
На следующий день после обыска пенсионерке стало плохо. У Валентины Николаевны и раньше были проблемы с сердцем, но на свои болячки она никому не жаловалась, предпочитая лечить их самостоятельно.
Так произошло и на этот раз. Пенсионерка выпила таблетки, почувствовала, что ей стало лучше, и пошла на улицу по делам. А когда вернулась в квартиру, у нее случился приступ. Валентину положили в реанимацию. Через три дня она умерла от обширного инфаркта.
— Я уверен, что если бы не было обысков, то до юбилея она бы точно дожила. Стресс, безусловно, сыграл роль, — тихо говорит Данил.
— Вам не страшно продолжать работу в штабе?
— Страха нет. Раньше я считал, что у властей есть рамки, за которые они не зайдут. Сейчас просто появилось осознание того, что рамок не существует. Эти люди могут прийти к тебе в любой момент.
Справка «Новой»: Дело ФБК
Уголовное дело против сотрудников Фонда борьбы с коррупцией было возбуждено 3 августа — в день, когда в Москве проходила несанкционированная акция протеста. По версии следствия, сотрудники фонда получили преступным путем от третьих лиц 1 миллиард рублей.
8 августа в рамках расследования Следственный комитет заблокировал счета ФБК в региональных штабах Навального. Тогда же пришли с обысками домой к сотрудникам фонда и в московский офис. Сумма «легализованных средств» снизилась с миллиарда до 75 миллионов рублей.
12 сентября по всей России прошло около 200 обысков в 43 городах по делу ФБК. Соратник Навального Леонид Волков связывал следственные действия с победой «умного голосования», которая «кого-то очень расстроила».
Клуб миллионеров
В тот день следователи по ошибке пришли с обысками не только к Валентине Таракановой. Миллионы, якобы отмытые ФБК, силовики решили поискать в квартире Лилии Бородиной, мамы волонтера воронежского штаба Навального Георгия Бородина.
21-летний молодой человек учится на юриста в магистратуре Российского государственного университета правосудия. К штабу Георгий присоединился тоже после выдвижения Навального на пост президента. Как и другие волонтеры, он участвовал в агитации, распространял листовки, был заявителем и ведущим публичных мероприятий.
В университете политической деятельностью Георгия были довольны не все.
«После первого митинга меня вызвал к себе директор вуза. Я ему сказал, что он был согласован, что никакой закон я не нарушил. На что он сказал: «Помимо законов, есть еще и понятия».
Родственники студента тоже не одобряли волонтерство Георгия в штабе. Но после обысков, по словам Бородина, они «начали понимать, что с правоохранительными органами в стране что-то не так».
12 сентября в 6:30 утра студент проснулся от звонка следователя, который сообщил, что у него по прописке проходит обыск. «Мама была в шоке, сказала, что я с ней не живу. Они увидели, что в квартире даже мужских вещей нет. Не стали забирать технику. Изъяли только старые листовки, которые я забыл забрать».
Вместе с мамой Георгий поехал на допрос в Следственный комитет. Лилия отказалась отвечать на все вопросы, кроме одного: какой был настоящий адрес проживания сына. После этого ее отпустили, а следователи выпустили новое постановление об обыске — уже в квартире Георгия. У него забрали цифровые носители.
Спустя пару часов после обыска студент обнаружил, что на его карте Сбербанка образовался долг: минус 75 млн рублей.
У координатора штаба Павла Смирнова на эту же сумму арестовали не только банковский счет, но и кредитную карту.
28-летний Павел по образованию преподаватель истории. «Окончил местный истфак, как сейчас говорят, «рассадник» для политических структур области. Меня, как видите, тоже занесло», — шутит он.
В штабе Навального Смирнов работает с самого его основания — весны 2017 года. За все время работы он пережил два обыска и около 7–8 осмотров офиса накануне акций. Но домой к активистам и сотрудникам штаба, по его словам, пришли впервые.
Квартиру Павла тоже обыскивали, но ничего не изъяли. «Маму не трогали. Она, конечно, понервничала, но восприняла обыски даже спокойнее, чем я. Под конец зашел к ней на кухню и сказал, что поехал вместе со следователями. В ответ услышал: «Навсегда, я надеюсь?» — смеется Павел.
По дороге на допрос, вспоминает Смирнов, его спрашивали:
— Павел Юрьевич, вы же все равно возьмете 51-ю?
— Ну конечно.
— Вы идеальный пассажир!
После обысков Смирнов объявил о своем уходе с поста координатора штаба (сейчас и.о. Данил Новиков), но подчеркнул, что решение было принято еще в августе. По его словам, он хочет заниматься аналитикой: «У меня больше нет желания выступать за какую-то сторону. Хочу анализировать процесс, смотреть на него беспристрастно».
«Я пытаюсь переварить, понять, что произошло, — продолжает Павел. — Одно дело, когда у тебя заблокировали счета. Одно дело, когда у тебя забрали любимый компьютер. Дело закроется, развалится… А человек уже не вернется».
Протестный Воронеж
Протестная активность в Воронеже, конечно, появилась раньше, чем штаб Навального. В 2012 году в регионе проходили акции против разработки никелевых месторождений в районе поселка Новохоперск. Активисты настаивали, что добыча никеля незаконна и экологически опасна.
Протесты продолжаются до сих пор: каждую среду активисты выходят на площадь Никитина с массовым пикетом. На плакатах надписи: «Здоровье тысяч дороже прибыли единиц», «Хоперский никель подрывает доверие к власти» и «Наши дети хотят жить».
Но если семь лет назад акции собирали по несколько тысяч человек, то сейчас костяк составляют всего 10–12 активистов. На вопрос, почему спала протестная активность, воронежцы отвечают:
— Похоже, что за семь лет народ либо впал в летаргический сон, либо напуган, либо ему все пофиг…
— Мы маленькие люди, нас перестали замечать. Нам показывают, что мы городские сумасшедшие.
— Политика запугивания. Администрации школ, например, говорили, что уволят за участие в протестах. Вот люди и начали реже выходить.
Помимо «антиникелевых» протестов, каждый вторник активисты, почти в том же составе, проводят пикеты против «воровского режима», а по субботам — акции «всероссийского бессрочного протеста» за «свободную демократическую Россию». Полиция проводить мероприятия не мешает.
«Свободные люди Воронежа» (так называют себя политические активисты, они отделяют себя от «антиникелевых». — Ред.) недолюбливают сторонников Навального. «Мне кажется штаб слишком «вождистской» структуры, которая работает по указанию Москвы. Я же ценю свободу и независимость», — говорит активист Александр Желтухин.
Представители движения упрекают сторонников Навального в том, что они мало уделяют внимания региональным проблемам и не поддерживают акции, которые устраивают «Свободные люди».
Исключением стала кампания в защиту гайд-парков (территории, где можно проводить массовые мероприятия численностью до 100 человек без уведомления властей), которая развернулась весной этого года. Власти решили перенести гайд-парки из центра города на окраины. Протест объединил представителей всех общественных движений и даже системной оппозиции. Гайд-парки удалось отстоять.
«С тех пор от нас все отстали. Полицейские больше к нам не подходят. Видимо, испугались», — отмечает Александр.
В последние месяцы крупных акций протеста в Воронеже практически не было. В августе, как и во многих городах России, воронежцы провели пикет солидарности с Москвой за честные выборы. Акция собрала 100–150 человек и обошлась без задержаний.
«Наши полицейские не особо инициативные. Им сказали «прессануть», они и выполняют. Не сказали, они этого не делают», — говорят активисты.
«В Воронеже демократичная политическая культура. Здесь не принято разгонять митинг, не принято вязать людей», — добавляет Павел Смирнов.
Экс-координатор штаба рассказывает про единственный случай, когда силовики пытались противодействовать демонстрантам. На акции «Он нам не царь» 5 мая полиция задержала около 50 человек. По словам Смирнова, «это не понравилось ни администрации, ни нам».
Активисты отмечают, что считали ту акцию «волной репрессий», но обыски по делу ФБК и смерть Валентины Таракановой возмутили всех представителей оппозиции без исключения: и сторонников Навального, и участников движения против добычи никеля, и «Свободных людей».
«Воронеж прославился! Пробили очередное дно!» — восклицает Александр.
«Под новостью о смерти бабушки «тролли» устроили настоящие пляски. Пишут комментарии в духе «Еще бабушек нарожают». Дикость какая!» — возмущается соратник Александра, активист Владислав Ходаковский.
«Надо придать огласке личностей, которые проводили обыск у бабушки Таракановой, — рассуждает Георгий Бородин. — Их накажет само общество, когда узнает, что они натворили. С ними перестанут общаться друзья и близкие. Это будет гражданское наказание».
***
После отпевания в церкви родственники и подруги Валентины Таракановой едут на кладбище. Данил Новиков подходит к гробу на прощании одним из последних. Он целует бабушку в лоб и шепчет ей что-то так, чтобы никто больше не слышал.
«Прости меня, мамочка, прости! Я тебя очень люблю!» — почти срывается на крик Светлана и забирает из гроба миниатюрную икону.
На память о своей маме.
корреспондентка
P.S.
Следователи не выдали протокол обыска у Валентины Таракановой, несмотря на запрос ее внука. Поэтому имена сотрудников правоохранительных органов, проводивших следственные мероприятия, до сих пор не известны. «Новая» направила запрос в СК по Воронежской области. На момент публикации материала ответ получен не был.