За что царские генералы не любили казачьего атамана Матвея Платов, а от петли спас лично Александр I
Печальная действительность русской истории: если мы ненавидим, то люто, до конца. Если же уважаем, то превращаем живого человека в подобие иконы, требуя от него безупречности во всем – от планирования военных операций до личной жизни. Анализ прошедших событий подменяется мифотворчеством, а это опасно: не признающий своих ошибок всегда их повторяет, а затем удваивает. Усредненного, объективного подхода днем с огнем не сыскать.
Молодой да ранний
Матвей начал служить в 13 лет и не случайно: юноша был буен и склонен к авантюрам. Отец спихнул его в Донское Войско от греха подальше. Разумное решение казачьего старшины: «Вихрь», неуместный в размеренном земледельческом хозяйстве, прекрасно себя проявил в лихих, на грани фола вылазках.
В 1766 он урядник, а в 1769 – есаул, 1793 – генерал-майор с должностью «атаман Екатеринославского и Чугуевского казачьих войск». Путь от унтера («сержанта», говоря современным языком) до офицера – три года. От офицера до генерала и крупного администратора – 24.
Храбрый воин и прекрасный полевой командир «кавказской» выделки был объективно худшим среди генералов 1812. Бесшабашный налет малыми силами – всегда пожалуйста. Платов прекрасно себя проявил и при боях на Кавказе, и при подавлении восстания Пугачева. Однако больше тысячи конных Платову давать смысла не было – он просто не знал, что с ними делать.
С военной точки зрения, лучшая его операция – против крымских татар Девлет II Гирея близ реки Калалы. Имея в наличии 500 сабель, он успешно отразил атаку 20-тысячного войска, а затем обратил его в бегство. Его рейды против чеченцев и лезгин (1784) и борьба с ногайцами (1782) также заслуживают внимания – в них виден фирменный «казачий» стиль: мощный натиск и безупречный маневр.
А вот участие в штурме Очакова и Измаила по объективным причинам похвалы не заслуживает – спешенные легковооруженные казаки, что мышь в стеклянной банке – лишены простора. Бросить их в бой на стены можно лишь от безнадежности.
Пиком «непрофильного» использования Платова стал 1807 – битва при Прейсиш-Эйлау, где полководец, формально командуя всеми казачьими полками, занимался тем, что умел: организовывал фланговые удары малыми группами. Далее же при отступлении из Гейльсберга командовал немногочисленным арьергардом, прикрывая отход основных сил.
«Герой 1812»
Объективен ли автор, спросит читатель? Что ж, критикуя одного авторитетного полководца, обратимся к другому – главнокомандующему Михаилу Кутузову. За Бородино лишь два русских военачальника не получили наград – Уваров и Платов. Старик явно был недоволен результатами рейда – он ожидал другого результата. Это первый факт.
Вторым фактом можно считать воспоминания генералов, окружавших Платова. Но тут нужно учитывать личные амбиции. Молодой генерал нравился не всем: Багратион был прапорщиком, когда Платов уже получил чин полковника, а Барклай-де-Толли, будучи майором и командиром эскадрона Изюмского полка, служил под началом бригадира Платова.
Третий факт – Кутузов фактически подставил Платова: сражение при Бородино было неудачным оттого, что плохо выбрали место. А почему? Так времени не было – Платов не справился – недолго прикрывал армию.
Здесь скрывается причина массовой нелюбви генералов к Платову – в казачьих полках назрел реальный бунт. Идет война, главком подписывает приказ – атамана с должности за ошибки в планировании отстранить.
После этого по просьбе Платова ВСЕ офицеры казачьих полков подали рапорты, что «заболели» и воевать не могут. Грандиозный скандал: Платова от трибунала и петли спас лично Александр I – с Дону ждали ополчение в 12 тысяч сабель. Куда они могли развернуться в случае ареста атамана, предсказать было сложно. Так «Вихрь» должность свою отстоял.
Факт четвертый и заключительный: Платов не имеет никакого отношения к строительству Новочеркасска и формированию донского ополчения 1812.
Если есть интерес к деятельности Денисова, рекомендую прочитать аутентичные рапорты Суворова – лучше не напишешь.
Личность Матвея Ивановича обросла мифами, где он показан как «рубаха-парень». Но по факту он был весьма не любим казаками именно за высокомерие – будучи выходцем из «старых семей» Черкасска, он презирал «новичков» из «гречкосеев» (Денисов был уроженцем станицы Пятиизбянской). Сегодня подобное отношение мы можем наблюдать у жителей Москвы к «замкадышам».
Никто не умаляет огромных заслуг атамана перед Россией – его боевой путь достоин восхищения. Но и приписывать лишнее в ущерб остальным – нехорошо. Казачий принцип «ударь и беги», принесший победу в 1812, - не его находка.
