Как в царской России корни казаков искали-искали…
Возникла как-то в царской России (в середине-конце XIX века) одна проблема бюрократическая. С казачками связанная. Тогда в метрических и церковных книгах графа «национальность» не значилась. Чаще записывалось социальное положение, принадлежность сословию: чиновник, мещанин, князь, крепостной. Казаков на обязательной воинской службе так и метили — «казак». Его родню: «сын казака», «жена казака».
Но появились в их среде казацкие купечество, дворяне, священнослужители. Тоже потомственные, станичные. Всеми льготами пользующиеся войсковыми. Вопрос крючкотворный был задан: как в казачьем сословии это неудобье логическое устранить? Новые сословия внутри сословия вводить? А не перебор ли? Была сформулирована проблема: казаки — национальность или сословие?
Интерес образованной публики сразу был подогрет. Историей казаков занялись всерьез. Из исходных данных было только сочинение Карамзина, его в оборот и взяли:
«Казаки были не в одной Украине, где имя их сделалось известно по истории около 1517 года; НО вероятно, что оно в России древнее Батыева нашествия и принадлежало Торкам и Берендеям. Казаки, не хотев покориться ни Моголам, ни Литве, жили как вольные люди; приманили к себе многих Россиян, бежавших от угнетения; смешались с ними и под именем Казаков составили один народ, который сделался совершенно Русским».
Пользовались и другой литературой. Фишер в «Сибирской Истории», изданной Академией наук в 1774 году, утверждал: слово «казак» относит к языку татарскому, означает «человека, у которого нет семьи или который не имеет постоянного жилища». Приписывал его появление во времена ордынских казаков XVI века, на Нижней Волге. Тогда «киргиз-кайсаки» очень досаждали своими набегами абсолютно всем, были очень знамениты. Потом выделились из Орды, но не справились с наплывом беглых великороссов, стремительно ассимилировались в их среде.
По мнению другого умника — Сталенберга, «казак» означает «вольный, живущий на границе и всегда готовый служить за деньги». Правда, оба ученых не сказали, от каких именно татарских корней вывели слово. Уже тогда им указывали — в наречиях существовавшего татарского языка слова «казак/козак» нет в чистом виде. Скорее всего оно заимствовано в различных произношениях. Даже версии строили.
В примечании к истории Леклерка (1788 год) написано:
«В отдаленные времена на юге России жили татарские, сарматские и славянские племена; что от них отделились разные толпы в степи, разбойничали там или питались звероловством. Татары называли их казаками, т. е. сбродом. Люди эти, увеличившись, стали известны в нашей истории под именем половцев, существовавших до нашествия татар».
Были и более радикальные версии. Броневский в «Истории Донского войска» рубанул с плеча, вызвав в середине XIX века целую бурю возмущения казачьих окраин. Его версия свелась к тому, что Грозный царь Иван Васильевич, «видя размножение по Руси бродяг и разбойников, приказал отворить южные заставы» . Таким образом устроив «самотек» лихого люда на Дон.
Попытки осадить полеты мыслей предпринял популярный беллетрист и историк Полевой:
«Кажется нет уже сомнения, что имя казаков есть азиатское название легкого конного воина. Тут не нужно прибегать ни к Косогам и Казахии Константина Багрянородного (X в. по Р.Х.), ни к косе, ни к козе, ни к козявке, от чего выводили имя казаков Гербинии, Пясецкие, Зиморовичи и др. В Азии доныне целая орда турецкая называется казаками (киргиз-кайсаки).
Татары и русские принимали в XV в. имя казака в смысле бездомного, странствующего удальца-воина. Так разумел и Иоанн III в ответе хану Зинебеку в 1477 году. Но то, чем порицали казаков неприятели, составляло их славу, и имя казаков осталось именем собственным целого народа, ибо они гордились им. Некоторое число сих народов, избегшее меча монголов и не хотевшее соединиться с ними, сделались «казаками».
Перепалка интеллектуальная была знатной, еще как-нибудь вернемся. Но серьезную попытку что-то доказать попытался во времена царской России Евграф Соловьев. Книгой «Типы Донскихъ казаковъ и особенности ихъ говора». Он очень дотошно разбирает лингвистические, фонетические особенности казацкого говора. Даже есть попытки углубиться в антропологию.
Погуторим и измерим?
Еще целый век до революции, наполеоновские войны, Крымская эпопея. Геройские донцы становятся весьма популярны среди образованной публики, многие интеллектуалы (военные и гражданские) — озадачены. Почти все уверены: казаки с Дона составляют причудливую смесь самых разных народов, со временем ставшими отдельным этносом. А потом, за три сотни лет — ставшие русскими.
Обоснование: их язык состоит из разных элементов, временами очень далеких географически: от Раздоров, Черкасска, Новочеркасска. Внимательные битые европцы, свежим взглядом посмотрев на «едут, едут по Парижу наши казаки», хором заявили: в их внешнем облике есть явные азиатские мотивы. Сами же казаки гордятся своим происхождением от черкасов. А некоторые так себя и называют. Если любого донца спросить: «Разве ты не русский?», он с гордостью ответит: «Нет, я казак!». Пояснит, русскими в Войске называют только великороссов, малороссов же величают просто хохлами.
Так началось вдумчивое изучение явления донского казачества. Немного наивное, но очень дотошное. Научный мир XIX века упивался «открытиями и сенсациями». Появились смелые версии: донские казаки — исконные обитатели восточных берегов Азовского и Черного морей, Нижнего Дона. Известные у историков и географов разных времен и стран под разными именами. Появление первых казаков стоит относить к IV-V векам… до Рождества Xристова.
Долгие века они вбирали в свою «породу» самые разные народы, почти всей Евразии. И к моменту своего официального признания Романовыми — уже сильно отличались антропологическим типом от коренных великороссов и малороссов. Военные и гражданские врачи, лейб-медики солидно кивали, соглашаясь. Да, донцы потомственные отличаются:
«Физическими особенностями устройства туловища, ногъ, в особенности голеней, головы и лица, которыя заставляютъ всякаго, хорошо изучившаго казачество, выделять природнаго казака изъ массы другихъ народностей, даже если бы его поставить въ разноплеменную толпу и одеть въ несвойственную ему одежду».
Стали даже научно разделять типы казаков, азовских или донских. Вполне интересные антропологические наблюдения подверстывать. Подробно изучать род их занятий, предположения строить. Благодаря каким занятиям, роду деятельности — фенотип формировался. Вычленили «верховых казаков» и течения Среднего Дона. Людей умеренных, скромных, суровых, богобоязненных, почтительных со старшими. Это посчитали признаком «древнего, общинного патриархального образа жизни».
«Низовых» выделили станичников. Более мобильных, тароватых, хитрых, «нрава ветреного, веселого, легкого». Это связали с родом их занятий: склонностью к торговле, отхожим промыслам, рыболовству, судоходству. Общая черта, весь Дон объединяющая: крепкая семейственность, строгая патриархальность, высоконравственные древние обычаи почитания стариков, уважения к женщинам, суровая дисциплина в воспитании казачат.
Античные мотивы.
Само собой разумеющимся аргументом, среди особо продвинутой публики, была сама символика Войска Донского. Олень, пронзенный стрелой. На гербе и первых печатях. Тогда бытовало мнение — это взято из древнегреческой легенды. Диана, прекрасная богиня целомудрия, покровительница лесов и зверей берегов Меотийского озера и Понта Аксинского избавила от смертных мук слишком любопытного охотника. Чтобы не подглядывал за ее обнаженными водными процедурами — превратила сначала в оленя. Когда на него набросились охотничьи псы и разорвали почти полностью — выпустила в него стрелу…
После мифологии, антропологии, сравнительного анализа обычаев, традиций, ученые царской России пошли копать в античности. Выяснилось: жители низовьев Дона называют «верховых казаков» — «чигою». Название (якобы) произошло от народа «чиговъ», упоминаемого римскими и греческими историками с І по ХІІІ века. Жившего, в их представлении, по восточным берегам Азовского моря, от устьев Дона до Таманского полуострова. «Чигой» звали казаков (вообще всех) жители южных губерний — Курско-Белгородской, Орловской, Воронежской и Саратовской. Подтверждаю, есть такое.
«Верховые казаки» в отместку дразнили «низовых» — «тумою». Как выяснили этнографы, слово «тума» черкасское, означает «приблудный». Или, непонятный «по крови» метис. Такое обидное прозвище было дано «низовым казакам» со злым умыслом: среди них было немало смешанных браков. С татарами, черкесами, турками, греками, калмыками даже. Несмотря на то, что весь Дон прекрасно говорил на русском и понимал его — слух академической науке резали многие языковые особенности, целые группы слов. Особенно удивлялись лингвисты, впервые попавшие в земли Войска Донского.
Итак, куда поехали ученые российской Императорской Академии Наук? Не в большие, людные станицы, где все говорили на очень понятных говорах. А в полное захолустье, на хутора. И в те станицы, где жили в массе своей старообрядцы.
Результаты фонетических упражнений
были обнадеживающие сначала. Нашлись особенности черкасского говора. Где шипящие звуки — заменены свистящими: Миса — Миша, Саса — Саша, Груса — Груша, криса — крыша и т.д. … В обратную сторону тоже: шорок (сорок), шкажу — скажу, пятнича — пятница, крыша — крыса. Назвали эти фонемы «сюсюканьем», посчитали характерным признаком черкесского влияния. Потом пошли искать слова, которых в русском нет, а казаками и черкесами употребляются. Само собой, отгрузили вагон с тележкой.
Бусорь (дурь, глупость); буерак (овраг), гак (излишек), галь (стая грачей и галок), гладыш (яйцо), грубка (печь), гульга (шишка на голове), дулма (кушанье), варка (голова), корец (ковш), базилеки (запястье, браслетъ), лагутка (притворный), махор (кисть для украшений). Много нарыли в наречиях: надась — третьего дня; ужотка — немного спустя; давича — перед этим и т.д. …
В глаголах, прилагательных нашлось всякой всячины, словари стали составлять даже. Был сделан очень глубокомысленный вывод: русскому языку донцы недавно научились, века два-три — не более его используют.
«Иногда при разговор съ казакомъ просто не понимаешь, о чемъ онъ говорить, какъ будто онъ русскому языку выучился только недавно и по какому-то особенному методу.
Языкъ его во рту будто не поворачивается; невольно приходится думать, что великороссiский говоръ не есть природный для казака, что предки его говорили на какомъ-то другомъ наечiи туго поддающагося усилiямъ просвещенiя».
Знаете, как это объяснили? Неимоверным гонором казаков. Строптивым гордым духом донцов. Смотрящих на другие народности (даже на великороссов) свысока. Язык русский изучающих из-под палки, не желающих перенимать нравы, обычаи страны. Таким вот образом был создан конструкт, в котором казаки — древний народ, имевший свой древний язык и культуру.
Произошел «казачий народ» ассимиляцией славяно-тюркского этноса неведомого — с адыгами (черкасами). Когда такое случилось, не развили тему. Посчитали невозможным выяснить, поскольку адыги с казаками не вели летописей. Но фонетических маркеров оказалось достаточно, чтобы теория стала академической, хоть и смелой.
Политика, как аргумент.
На этом не остановились. Вспомнили вот что. Оказывается, все сношения первого царского правительства с казаками (XVI и XVII вв.) происходили через Посольский Приказ. Это МИД по нашему сегодня. Значит… Дон считался — иностранным государством, населенным чуть ли не басурманами. Иначе зачем с ними дипломатическую волококиту затевать. Другое припомнили. Как казачьих послов с Дона («зимовые станицы») в Москве принимали с такою же пышностью и торжественностью, как свейские, аглицкие, турецкие.
Только со времен Петра Великого (1721 г.) Войско Донское перешло в ведение Военной Коллегии. С тех пор Царские грамоты, адресованные «на Дон, в верхние и южные юрты, атаманам и казакам и всему великому войску Донскому», отписки казаков непосредственно Царю — заменили приказами Коллегии и Указами Сената.
ß
Немного полистал ранние статьи канала о Рюрике, викингах, Северах древних. Заметил любопытное заблуждение в комментариях, с которым разбираться будем. Иной раз сам грешен, каюсь. В трёх соснах плутая. В традициях ХХ века обобщая: норманнов, норвежцев и викингов. Хотя разные вещи и понятия — абсолютно.
Итак. Во Франции все «северные люди» получили имя — норманнов. В Англии их называли — датчанами. Теперь викинги. В Ирландии они — финнгаллы и дубгалламы. Вроде бы, означало «светлые чужеземцы» (норвежцы) и «темные чужеземцы» (датчане). В Германии викинги — аскеманны, в Византии — варанги, на Руси — варяги. Во всяком случае скандинавы Ярослава Мудрого — точно ими были.
Викинг, как явление.
Здесь вечные перекосы. Из крайности в крайность народец носит. Пираты, кровожадые убийцы и грабители… с одной стороны. Романтичные любители саг, путешественники в Америки, неутомимые торговцы, талантливые корабельщики и непревзойденные воины. Что их заставляло отправляться на поиски приключений?
Академическая наука строга в этом вопросе: жители Скандинавии испытывали недостаток в землях, пригодных для земледелия и скотоводства. Всплеск рождаемости породил скрытое перенаселение общин, создал внутреннее напряжение в социуме. Иначе на кой ляд они планомерно захватывали треть Англии, Ирландию, Северную Францию, Сицилию и т.д. Вторая причина явления «викинг» — это стремительное развитие торговли. Ну и конечно же, быстрое разложение родового строя, появление воинственной знати, переход к «военной демократии».
Всё так. И не так. Во-первых, — ранняя история страны Швеции, как и ее соседей… вообще не известна. Нет письменных хроник. Если честно, всё очень гадательный характер носит. Сравнительным анализом добыто, подкреплено очень вольными и поздними трактовками. Норвегия. Тут хоть что-то «ясно», спасибо исландским сагам. Все мифы о норманнах, викингах созданы на основе фантазий сказителей XIII века. Проверять будем, ага.
Что мы знаем из фольклора? «Норманны» стартуют набегами с норвежских земель. На западном побережье Сконе у них гнездо. Главные силы «норманнов» пируют на укрепленных базах ярлов и конунгов, в окружении бесчисленных драккаров, толпясь в фьордах. Как-то… сомнительно, зная географию тех мест. И археологию. Ну пусть.
Норвегия.
Этот народ начал формироваться с середины XI века. И то — может быть. Во всяком случае, понятно, откуда происходит это название. Главное сочинение Северов, «Сага об Инглингах» упоминает. Там находится слово «норвежский». Случайно почти, очень далеко в тексте. А теперь странность одна. Авторы исландских саг были выходцами с западного норвежского побережья Скандинавии, верно же? Логично предположить, о своей родине должны петь красочно и подробно. Ан, нет.
«Сага об Инглингах». Кто подзабыл — это важнейший источник по ранней истории Скандинавии. Написана на древнеисландском языке, в начале XIII века. Исландцем Снорри Стурлусоном. Она повествует о 30 предках норвежского конунга Рёнгвальда Достославного. Из династии Инглингов, которой принадлежали первые исторические правители Швеции и Норвегии.
Так вот, это произведение водит читателя по всяким географиям. В северной части света находится страна «Великая Скифия» (Холодная Скифия). Швеция, как норвежцы называли эту Скифию. Есть там горный хребет, он отделяет эти земли от Страны Турок. С северных гор течет река Танаис (это поздняя вставка, адаптация к географическим пониманиям поздними переписчиками).
Река Танаис в понимании историков античности — главная река Восточной Европы, славянская. Переводчиками воспринимается Доном. Но на этом всё, как-либо других подтверждений нет. С точки зрения составителей саг — вообще по барабану, какая река течет в далекой стране богов. К востоку от Танаиса — Страна Асов (Жилище Асов), там правит великий воин Один. Он воюет с Ванами, неизменно побеждает.
Считается, эти два народа — шведы и даны. Последних так прозвали из-за Дана Гордого, их первого конунга. Ванланди, потомок Одина, владел богатством Упсалы, много странствовал, как-то угодил на зимовку в Страну Финнов. Вот таким кульбитом, даны и шведы переселяются из Скифии … в Скандинавию. Ванланди очень рисковал, поскольку в этой стране жили и правили бал колдуны. Дальше сказок становится меньше, «Сага...» повествует о конунгах Швеции, совместных (с данами) походах в Восточные страны. И лютая скукота о быте и семейных отношениях. Норвегия… упоминается всего лишь раз.
Была или нет?
Возникает стойкое подозрение: племени «норвеги», подобно шведам (свевам, свеям), данам, финнам, — попросту нет. Земли западного побережья Скандинавии заняты кем угодно (свевами, данами, фризами, саксами, даже ободритами-славянами). «Nord veg» — это перевод «пути на север», «северный путь». Местечко так себе по комфорту, осваивалась узкая скалистая полоса между горами и оконечностью фьордов — крайне медленно.
Часто случалось так, что пройдя по «северному пути», поселенцы возвращались обратно, на юг. Археология так и говорит. Поступательное заселение, из-за сурового климата, началось с сезонных промысловых стоянок. На зиму народ отбывал на юг Скании. Постоянных городищ и селений севернее срединной части Норвегии не отыщете до XI века.
Вот и нарисовались две огромные проблемы. Первая — становление национального государства, вторая — формирование национального языка. Всегда современная Норвегия считалась спорной территорией, кублом амбиций микроскопических по влиянию мелких конунгов. Самостоятельных, гордых сверх всякой меры… но значимых только в своем «фюльке». Попытки объединения пресекались соседями, в том числе.
Олав Норвежский хотел жениться на дочери Олава Шведского Ингигерд, ага. Но рожей не вышел, мелко плавал для ровни королевским свеям. А вот сын киевского князя Владимира — Ярослав, то другое дело. С ним династический брак заключить — любо. Шведский король не воспринимал Норвегию самостоятельной землей, государством. Наоборот, был уверен в ее вассальном положении от своей короны. Не потому ли вся точно документированная история этих земель — непрерывная война за обособленность от соседей. Которая полностью закончилась только… XX веке.
Настоящая история
Норвегии такова. «Короли» (конунги) здешние, по летописным источникам, находятся в начале X века. Относительную самостоятельность получают только с принятием христианства от Олава Харальдссона Святого. Впоследствии за такой подвиг — канонизированного. В ожидании короны, он несколько лет скрывался в Новгороде у князя Ярослава Мудрого, лишь в 1028 году занимает (по праву) трон.
Ненадолго, местная вооруженная знать его терпеть не могла, двумя годами позже Олав погибает в бою. Церковь немедленно признает права на королевский титул за его малолетним сыном. Который сидит подальше от неурядиц... опять же в Новгороде, юнкерское училище там. Варяжское, ага. Что происходило в Норвегии веком позже, официальная национальная история называет — «эпохой величия». Археологи мнутся, слабыми голосами сообщая: шесть городов общей численностью всего в несколько тысяч человек — вряд ли соответствуют такому громкому заявлению.
Что было после «эпохи величия» — проверяемо. В начале XIV века наступает шведский протекторат, стыдливо названный Унией. Объединение, с сохранением собственного законодательства и управления. Потом была страшная чума, унесшая две трети населения Норвегии. Прежнюю численность народа удалось восстановить только через 200 лет.
На этом демографическом печальном фоне возникла идея объединения трех стран — Дании, Норвегии, Швеции. Народ не возражает, даже приветствует. В 1397 году вызревает Кальмарская Уния, которую через полтораста лет покидает излишне амбициозная Швеция. В 1536 г. рецессом (указом) короля Кристиана III Норвегия объявлялась (навечно!) частью Дании.
Так и было, вплоть до отречения Наполеона I и вступления русской армии в Париж. Весной 1814 г. Норвегия объявляет о своей независимости, но через пять месяцев вновь падает в объятия новой Унии — теперь шведской.
В итоге получаем гордую картину государственности. Разменная норвежская монетка — в калите великих и сильных держав. Только 7 июня 1905 г. стортинг Норвегии объявляет о расторжении шведско-норвежской унии, страна получает полную независимость. Квест в тысячу лет был пройден, потомки жуть как нагибучих викингов обрели настоящую независимость. При посредничестве Франции и России, даже тут без «смотрящих» не обошлось.
Язык — как маркер.
Тут тоже много интересного. Разговорный норвежский язык отличен от родственных ему шведского и датского, да. Но был вытеснен с потерей независимости из официального оборота. В ХХ веке национальная гордость попыталась возродить «норвежский», на основе западных анклавных наречий и говоров. Привели эти упражнения к парадоксам двуязычия: официальные тексты издаются на литературном «букмоле» («книжном языке»), но дублируются в социуме разговорным «нюнорск» (новонорвежский язык).
Кто проживает в земле фьордов — подтвердят. Передачи в СМИ идут на двух языках. Преподавание в школах ведется на одном языке, а дети на переменах — переходят на другой. Каждый из них имеет собственный набор диалектных особенностей. В виде орфографических построений и фонетических модификаций. Вывод? Наука безжалостна в этом вопросе. Такой разнобой — результат этнической неопределенности. При наличии единой государственности.
Засели Норвегию другие племена, кроме древне-германских, получились бы две, три, четыре… ярко выраженные народности. Каждая со своей культурой и языком. Будь одно «племя изначальное» — доминировал бы один язык. Вариант с «этнообразующей группой» тоже отпадает, норвеги не смогли убедить всё остальное население принять их речь целиком. Вот и получилось: близкие по этническому составу, разнородные племена переселялись и перемешивались. Породили лингвистическую головную боль науке, архаичность языковых отношений.
Никакого этнического ядра по «северному пути» не сложилось. Как оказалось, «норвеги» — даже не этнос. А обычный конгломерат родовых общностей из разных германских племен. Благодаря сложной географии и климату оказались разбросаны на большие расстояния, часто погружены в самоизоляцию. Без какой-либо национальной идеи, кроме Уний. Хотя это тоже идея, ничуть не хуже других. Выжить.
Выводы
будем рубить, с плеча. Поправляя Читателя, который пишет в комментариях о небывалой «пассионарности» норвежцев в ранние Средние Века. Причисляя викингов к этому народу. Походы «северян», морских пиратов и торговцев, на пике их максимальной активности (793-1066 гг.) … проходили в период, когда норвежской нации еще не было в помине. В понимании автора саг XIII века — Норвегия была крайне ограниченной территорией, достойной лишь разового упоминания в сказке об Инглингах. Грамотным европцам слово «норвежец» не было известно в X-XI веках, от слова «совсем». Там знали только «данов» и «свевов».
Быть викингом — это значило отправиться в «вик», набег. Очень суровое и опасное предприятие за добычей. В первую очередь, как не смешно это прозвучит, — за харчем: зерном, мукой, солью (особенно), медом. Потом наступила эпоха грабежа и обмена пряностей, украшений, серебра и золота. Опять же для того, чтобы эти драгоценности — менять на зерно и соль.
Авторам саг и баллад не было интересно, как настоящее богатство было добыто. Торговлей или разбойным путем. Главное — вернулись из долгого плавания. С самыми фантастическими россказнями под местные браги и трофейное сухое. Опять предложу не смеяться, но именно так сложилась местная знать. Для простого бонда, конунга, их сыновей, глав родов — саги скальдов стали подтверждением их социального статуса. Обоснованием династических прав. Хотя «викинги» из норвежских фьордов никакого отношения к свирепым «норманнам» не имели. Это совершенно разные действующие лица в истории средневековой Еуропы.
Под «норманнами» понимались вообще все северные люди. Из Скандинавии, в том числе. Это условно-географическое определение людей, приходящих с севера … от говорящего. Слово появилось в обиходе разговорного языка римлян впервые. Германцы, живущие за снежными Альпийскими горами, это уже люди севера — «normanni». Эти же самые германцы словом «норманн» стали называть племена, живущее севернее их самих. Фризов, данов, ободритов, вильцев, варинов, руян.
«Норманн» — собирательное название племен, «севернее живущих» от центральной части европской территории. Даже включая финнов и лапландцев. Никакого целевого этнического окраса термин не имел. До тех пор, пока национальный зуд ученых людей Скандинавии не присвоили «норманство» — шведам и норвежцам. Это произошло в XIX веке. Для своих современников «норманны» поздней античности и Средних Веков — совсем по-другому понимались. Как-нибудь почитаем Хроники и летописи… А верить Сагам — так себе обоснование настоящей истории, поосторожнее.