Земные орбиты ада главного космического конструктора Сергея Павловича Королева

27 июня 1938 года в половине двенадцатого ночи в дверь 11й квартиры Королевых на Конюшковской ул., д. 28 в Москве громко постучали: "Открывайте! НКВД". Пришли двое. Обыск продолжался всю ночь. Жена Сергея Павловича заметила, как из шкатулки на ее туалетном столике чекист ловко вытянул малахитовые запонки, подаренные Сергею на свадьбу, но промолчала... Перевернув весь дом, опечатав одну комнату и забрав нужные бумаги, чекисты увели хозяина с собой. Во Внутреннюю тюрьму НКВД на Лубянке.

Утром 28 июня начался первый допрос, о чем свидетельствует копия протокола в книге дочери Сергея Павловича - Наталии Королевой. Допрашивал оперуполномоченный, сержант госбезопасности Быков. На первый вопрос, знает ли арестованный о причине ареста, Сергей Павлович сказал просто: "Нет, не знаю". В ответ мат, смачный плевок в лицо, удар сапогом в пах. Очнувшись, Королев увидел человека в белом халате. Проверив пульс, тот помог ему встать и сказал: "Страшного ничего нет".

После этого следователь сообщил ему, что он будет стоять на "конвейере" до тех пор, пока не подпишет показаний. Сергей Павлович стоял до вечера. Есть и пить не давали; спать не разрешали. Вечером пришел другой следователь - лейтенант госбезопасности Михаил Шестаков. Простояв всю ночь, рано утром, допрашиваемый вновь увидел сержанта Быкова...

Лубянка - Бутырка - Новочеркасск

Годы спустя журналист Ярослав Голованов, автор многих книг о Главном конструкторе космических кораблей, отыскал бывшего лейтенанта госбезопасности. Но полковник в отставке Шестаков, естественно, "не помнил" Королева...

Будущего Генерального конструктора обвиняли в том, что с 1935 года он входил в троцкистскую вредительскую организацию, проводил преступную работу по срыву отработки и сдачи на вооружение РККА новых образцов вооружения, т.е. в преступлениях ст. 58-7, 58-11 УК РСФСР. Оба пункта - расстрельные. Так что приговор, о котором Королев, з/к 1442, узнал уже в Бутырской тюрьме, по тем временам можно назвать "мягким": десять лет тюремного заключения с поражением в политических правах на пять лет и с конфискацией имущества.

После восьми месяцев в Новочеркасской пересыльной тюрьме 31-летний "враг народа" был отправлен 1 июня 1939 года по этапу на Дальний Восток.

Владивостокская "пересылка"

Владивостокский пересыльный пункт был, возможно, самым интеллектуальным в системе ГУЛАГа. Через него в разные годы прошли писатель Варлам Шаламов, филолог-пушкинист Юлиан Оксман, будущий народный артист СССР Георгий Жженов, последний из династии Рюриковичей литератор Дмитрий Святополк-Мирский, режиссер Леонид Варпаховский, поэт Владимир Нарбут, писатель Юрий Домбровский, зам. командира 6го кавкорпуса, будущий генерал армии Герой Советского Союза Александр Горбатов, литератор Евгения Гинзбург. Среди тех, кто остался здесь навсегда, поэт Осип Мандельштам...

У лагерных ворот приметный эпизод. Принимая Сергея Павловича, молодой лейтенант, сверяя по списку фамилию, назвал его Каралевым, с ударением на втором слоге. "Королев", - поправил тот. "У нас на могилах фамилий не ставят, - огрызнулся лейтенант, - шагай, шагай веселее". А он, действительно, повеселел. После мрачных казематов Новочеркасска и густого вагонного смрада Владперпункт представлялся пионерлагерем: зеленая трава, солнце, ветерок с моря, теплынь. Июль во Владивостоке - бархатный сезон.

Тем страшнее был контраст, когда уже через несколько дней этап отправили морем на Колыму. В трюм впрессовали пять тысяч заключенных. Зловонная липкая духота, повальная морская болезнь - в Охотском море сильно штормило, под ногами грязные смердящие лужи. По скупым воспоминаниям Королева, ни до, ни после не было такого ужаса физической нечистоты. Но главные круги ада были впереди. Через неделю этап прибыл в Магадан - столицу колымского края.

Еще пять дней в кузове грузовика, и вот он - золотодобывающий прииск Мальдяк.

Прииск Мальдяк

Дочь его соседа по нарам рассказывала Наталии Сергеевне: "Увидев в январе 1966 года фотографию с некрологом в газете „Правда", он сказал: „Да ведь это тот самый Серега Королев, который на Колыме поражал всех тем, что делал по утрам зарядку, а на наши скептические прогнозы отвечал, что еще надеется пригодиться своей стране".

Существует много легенд о том, как удалось выжить Королеву: из пятисот заключенных лагеря Мальдяк до весны дожили не более ста. Часто упоминается подкармливавший его некий Василий. На мой взгляд, более объективно объяснение из книги Наталии Королевой, „перелопатившей всевозможные архивы, включая те, что раньше были закрыты".

Осенью на прииске появился подлинный „ангел во плоти" - Михаил Усачев, бывший директор Московского авиазавода, незаслуженно обвиненный в гибели Валерия Чкалова. Как значилось в протоколе, „гибель т. Чкалова - результат расхлябанности, неорганизованности, безответственности и преступной халатности. Директор завода Усачев проводил недопустимую, вредную, не оправдываемую спешку в подготовке машины к вылету...". Боксер, обладавший богатырским телосложением, Усачев для „прописки" в лагере сначала „начистил морду" местному бандитскому авторитету, сместив его с должности старосты. Тот повел Михаила Александровича по лагерю, знакомя с хозяйством. У одной из палаток мельком обронил, мол, „здесь валяется Король - доходяга из ваших, из политических; он заболел и, наверное, уже не встанет". Войдя в палатку, Усачев увидел лишь кучу грязных тряпок. Приподняв их - опешил...

Как вспоминал он сам, в тот момент у него словно что-то оборвалось внутри: перед ним в немыслимых лохмотьях лежал страшно худой, бледный, безжизненный человек. Таким директор авиазавода увидел Сергея Королева, которого хорошо знал. Опоздай он на пару-тройку дней, мы вряд ли отмечали бы в эти апрельские дни 55летие полета Юрия Гагарина в космос...

Приказав перенести больного в изолятор, Усачев распорядился устроить для него „дополнительное питание" - за счет пайки уголовников, которые больше всего издевались над политическими. Лагерный врач Татьяна Репьева, с которой через много лет дочь Главного конструктора общалась лично, тоже сделала все возможное. Хотя возможно было немного - цингу лечили сырой картошкой и хвойным отваром, все остальные болезни - разведенной в воде марганцовкой...

"Отец, - вспоминает дочь, - встал на ноги и на всю жизнь сохранил чувство глубокой благодарности к своим спасителям. В начале 60х гг., будучи Главным конструктором, он разыскал Михаила Александровича Усачева и принял его на работу заместителем главного инженера опытного завода".

Она же свидетельствует, что Королев до последних дней ненавидел золото, презрительно называя его "золотишком". Об этом и яркий эпизод в книге Александра Романова.

В штате ОКБ Главного работала высокая светловолосая сотрудница. Сергей Павлович доверял ей многие расчеты и ценил ее математический ум. Но однажды увидел женщину "в золоте" - на груди золотой кулон, на руках золотые кольца. Сотрудница быстро заметила неприязнь Главного. Как-то, задержавшись в кабинете, спросила: "Может мне подать заявление об уходе?" Сергей Павлович извинился и поведал ей причину своей ненависти к золоту:

"Я почти год по восемь, а то и более часов в сутки возил из карьера золотоносный песок. Песок, песок, песок... Ради горстки золотых крупинок... Стоит ли золото такого тяжкого, изнуряющего, безумного труда?! Пусть бы лежало вечно в земле, неведомое людям. Для меня оно ломаного медного гроша не стоит. Так я перестал уважать и тех, кого называю „золотоносцами"...

Сотрудница облегченно вздохнула: „Только и всего!" Не дождавшись ответа, сдернула с пальцев кольца и бросила их в сумочку. Но, уходя, заметила: „Обидно, Сергей Павлович, что за "золотишком" вы не заметили человека", - и вышла из кабинета не попрощавшись.

За колымского узника хлопотали многие. Его мать Мария Николаевна, прославленные пилоты Михаил Громов и Валентина Гризодубова... Бесспорно, их письма наркому Лаврентию Берия сыграли свою роль. Но вопрос спасения Королева был уже согласован на самом верху: Берия получил от Сталина разрешение на пересмотр дел оборонных специалистов.

Потрясенный известием, уже в зоне, Сергей Павлович впервые в жизни заплакал...

До Магадана под конвоем он добирался несколько суток. Задержка с оформлением документов привела к тому, что опоздал на последний пароход во Владивосток. Позже воспринимал это как знак судьбы. Пароход "Индигирка" во время шторма 12 декабря затонул у берегов японского острова Хоккайдо. Спасены были только пассажиры; заключенные, запертые в трюмах, погибли. Под Новый год Королев все-таки попал во Владивосток и был отправлен далее по этапу в Хабаровск. К тому времени он потерял четырнадцать зубов, опух от цинги и едва мог передвигаться. Полутруп...

Он был настолько плох, что начальник Хабаровской пересылки отпустил его без конвоя к докторше. Она приняла сердечное участие в судьбе никому не известного з/к. Отмыла и перевязала гниющие язвами ноги, снабдила витаминами и лекарствами. На следующий день послала в тюрьму два таза с сырой капустой и свеклой - лучшее лекарство от цинги...

Через много лет Сергей Павлович пытался разыскать свою спасительницу, собирался приехать в Хабаровск. Не успел. Лишь после смерти Королева, в конце 1960х годов, хабаровские комсомольцы узнали фамилию врача - Днепровская...

Шарашка

Наталия Сергеевна вспоминала, как отец был поражен увиденным на новом месте. В своей (тайной от охраны) записке он с радостью делился впечатлениями увиденного: кровати под байковыми одеялами, белоснежные скатерти в столовой и постельное белье с простынями! Кроме того, у него была отдельная тумбочка с настольной лампой, персональные наушники с возможностью слушать радио, газеты и книги. Трехразовое питание по приказу Лаврентия Берия - на ресторанном уровне. В табачном ассортименте - столь любимые вождем папиросы "Герцеговина Флор". После лагерных мытарств это казалось волшебным сном...

В шарашке Сергея Королева знали многие. И неудивительно: в 17 лет он стал автором проекта безмоторного самолета К-5, рекомендованного к постройке. С 1926 года, еще студентом Московского высшего технического училища им. Баумана, проявил себя как способный авиаконструктор. Еще в те безмятежные годы Андрей Николаевич Туполев, только познакомившись со студентом Королевым, согласился руководить его дипломной работой.

Вот так, за решеткой в шараге, встретились учитель и ученик. Но это уже другая история о нашем великом соотечественнике, не сломленного ГУЛАГом и проторившего дорогу человеку к звездам.