«В коридорах кровь «чвакала». Как искали палачей Ростова после войны
14 февраля отмечался день освобождения Ростова. Трагическим символом оккупации гитлеровцами донской столицы обычно называют Змиёвскую балку – место самого массового уничтожения евреев на территории России. Менее известно о другой жуткой трагедии в истории Ростова под тенью свастики, развернувшейся всего за неделю до того, как над городом вновь поднялся красный флаг.
Впервые заняв Ростов в ноябре 1941 году, фашисты за неделю даже не успели освоиться в нём – по свидетельствам историков, треть города, включая Сельмаш и посёлок Фрунзе, немцы вообще не контролировали. Зато вновь оккупировав «ворота Кавказа» летом 1942 г., гитлеровцы обустроились здесь со всем основанием. В гостинице «Ростов» разместился солдатский бордель, в здании госбанка на Садовой – биржа труда, а в кабинетах областного управления милиции на Красноармейской расположилась оперативная команда №6 группы Ц Службы безопасности рейхсфюрера СС. Именно СД было поручено «окончательно решить еврейский вопрос», а также поддерживать немецкий порядок на оккупированных землях. Убивать свихнувшимся на идее собственного величия фашистам приходилось много, собственных рук не хватало. Потому в зондеркоманды СД вовсю принимали предателей и перебежчиков из числа советских граждан. В команде СД-6-Ц таких набралось сорок человек – русские, украинцы и целая группа выходцев с Северного Кавказа.
«Обнаружено 1154 трупа граждан города»
В конце января 1943 г. советские войска подошли к Северскому Донцу. После краха в Сталинграде немцы понимали, теперь Красная Армия не остановится. «После первых крупных расстрелов немцы на улицах уже никого не убивали, – спустя много десятилетий рассказывал переживший оккупацию инженер А. Карапетян. – Старосты составили списки по кварталам: кто у них живёт из руководителей предприятий, коммунистов. За несколько дней до ухода из города полицаи собрали всех этих людей по спискам, свезли в тюрьму на Богатяновку».
Так за несколько ночей в камерах старинного тюремного замка оказалось полторы тысячи ростовчан. В ночь на 5 февраля начальник команды СД-6-Ц оберштурмбанфюрер Бибирштейн отдал приказ об уничтожении всех содержащихся в тюрьме.
Немецкая педантичность проявилась даже в убийствах. Членов зондеркоманды разделили на группы, превратив в конвейер смерти. Одни вытаскивали арестованных из камер к выходу, вторые ударами прикладов толкали их к яме, вырытой в тюремном дворе, третьи встречали избитых людей, ставили их в ряд, после чего поднимали автоматы.
Тех, кто пытался бежать, расстреливали, не доводя до места казни. Бойня продолжалась всю ночь и весь день. Но и в этих условиях узники наши в себе силы оказать палачам сопротивление. На втором этаже они сумели соорудить баррикаду, в карателей полетели кирпичи. Члены зондеркоманды Ильясов и Татаров забросали сопротивлявшихся гранатами, разрушив баррикаду, после чего третий – Минтуев расстрелял раненых из автомата. После этого предатели уже опасались входить в камеры. Сперва в открытую дверь летела граната, затем добивали оставшихся в живых. 14-го февраля части 28-й армии генерала Герасименко освободили Ростов. Ликование от того, что шесть месяцев оккупации остались позади, омрачила жуткая новость – в Богатяновке открыли ворота.
«Поспешно убегая из города, немецко-фашистские убийцы расстреляли, замучили и повесили до 2000 человек. В одной только городской тюрьме 14 февраля 1943 года – в день освобождения Ростова – частями Красной Армии было обнаружено 1154 трупа граждан города, расстрелянных и замученных гитлеровцами. Из общего количества трупов 370 были обнаружены в яме, 303 – в разных местах двора и 346 – среди развалин взорванного здания. Среди жертв – 55 несовершеннолетних, 122 женщины», – сообщал в Москву начальник УНКВД по Ростовской области Покотило.
«После расстрела в тюрьме по городу стоял ужасный трупный запах, – вспоминал поэт Леонид Григорьян. – Взломали ворота, и весь город ходил туда искать своих родственников, ведь в каждой семье кто-то пропал. Надевали марлевые повязки и искали своих».
«Стоял морозец, и кровь буквально парила, – рассказывал А. Карапетян. – Все камеры были забиты трупами. Идёшь, а кровь в коридорах чвакает».
«Красная звезда», сообщавшая в марте 1943 г. об ужасах, которые гитлеровцы творили в оккупированном Ростове, писала: «Эти страшные преступления не могут быть забыты и прощены».
Признания душегубов
Искать карателей принялись стоило лишь прогреметь победным салютам. Ориентировки на известных членов зондеркоманды у госбезопасности имелись – покидая Ростов, гестаповцы не успели полностью уничтожить архив. Бибирштейн канул как в воду, а вот о его подручных из числа предателей было ясно: те где-то прячутся. Скорее всего, изменили фамилии, подчистили биографии. Потому как хорошо понимают, что ждёт их за пролитые реки крови. В июле 1943 г. в Краснодаре судили пойманных членов зондеркоманды 10А, действовавшей в Ростове до появления Ц-6. Именно члены «десятки», ухмыляясь, вели в Змиёвскую балку на расстрел колонны евреев. Восьмерых предателей-палачей по приговору суда тогда публично вздёрнули на виселице на главной площади Краснодара.
Петля над участниками бойни в Богатяновке начала затягиваться уже в начале пятидесятых. Сперва чекисты разыскали одного за другим членов шахтинского отделения зондеркоманды, замучивших, расстрелявших и сбросивших в шурф шахты им. Красина почти три с половиной тысячи советских граждан. На допросах задержанные дружно называли имена своих товарищей по службе в гестапо. Так за несколько лет удалось восстановить весь список карателей. После войны многие из них начали прикидываться жертвами фашистов и чуть ли не заслуженными ветеранами. Магомед Алиев даже смастерил себе справку о том, что был угнан в Германию на принудительные работы. Фарниев с Татаровым клялись, что и близко не подходили к тюрьме в дни расстрелов, а Минтуев сперва прикидывался, что не знает русского языка, а затем начал симулировать шизофрению. Наконец Алиев, на протяжении трёх месяцев отрицавший свою причастность к убийствам, хлопнул кулаком по коленке: «У меня уже плохая память, но если мой товарищ Хизри Ильясов расскажет о том, как всё было, тогда я, может быть, тоже вспомню». На очной ставке Ильясов пел соловьём, в подробностях рассказывая про Алиева. «Всё это правда, – наконец подтвердил тот. – Но если ещё и Камил Гаджиев расскажет, у которого память совсем хорошая, я тогда ещё лучше вспомню». Выслушали Гаджиева. «Мои друзья всё обо мне рассказали, значит, они не обидятся, если услышат правду и о себе», – ухмыльнулся палач. Из разнообразных свидетельств сложилось общее описание ростовской трагедии. Всех бывших карателей судил трибунал Северо-Кавказского военного округа. Но на дворе стояли уже семидесятые, кровоточащие раны войны затянулись, а потому смертная казнь, которой так боялись палачи, обошла их стороной – всех просто отправили в колонию. Последних остававшихся на свободе палачей Икаева и Дарчиева нашли и осудили в Ростове уже в 1982 году.
В память о казнённых в соседнем с Богатяновкой сквере позже поставили обелиск. Останки погибших частично лежат рядом с ним, частично – по-прежнему на территории старой тюрьмы. Говорят, ещё в восьмидесятые на месте погребения проваливалась земля. Извлечь же их и перезахоронить достойно ныне чрезвычайно трудно – режимная территория.
Предатели в цифрах
Зондеркоманда СД-6-Ц была далеко не единственным прибежищем предателей. Как отмечал начальник 4-го отдела УНКВД по Ростовской области подполковник Мартемьянов, в этом им помогало городское управление Русской вспомогательной полиции, в штате которой состояло семьсот фашистских пособников из числа перебежчиков и предателей.
Кроме того, поддерживать «орднунг» оккупантам помогали казаки. Для этого в Новочеркасске был сформирован штаб войска Донского, а в Ростове открылось его представительство. Агитировать донцов идти на службу Гитлеру долго не пришлось – из добровольцев составился целый полк в составе трёх пеших сотен, конной сотни, а также миномётно-пулемётной и учебной команд.
Куда меньше известно о том, что в списке коллаборантов оказались и донские армяне. В августе 1942 г. в Нахичевань прибыла группа армянских националистов во главе с Драстаматом Канаяном. Канаян имел чин немецкого генерала и полномочия от Гитлера на формирование Армянского легиона. Впрочем, как «генерал Дро» ни уговаривал нахичеванцев идти бить «комиссаров», войти в состав 30-тысячного «легиона» согласились всего 100 человек.