Яровой, А.В. Этноспорт донских казаков: от традиционных игр казаков к шоу казаков.

Для ссылок:

Яровой, А.В. Этноспорт донских казаков: от традиционных игр казаков к шоу казаков // Международный журнал «Этноспорт и традиционные игры», №2 (2). М: Институт наследия, 2019. С. 52-67. DOI: https://www. doi. ora/10.34685/HI. 2020.49.10.004

ЭТНОСПОРТ ДОНСКИХ КАЗАКОВ: ОТ ТРАДИЦИОННЫХ ИГР КАЗАКОВ К ШОУ КАЗАКОВ

Андрей Викторович Яровой

доктор философских наук, ORCID: 0000-0002-7312-0519 Азово-Черноморский инженерный институт, Зерноград;

Президент региональной общественной организации «Федерация казачьих воинских искусств — Шермиций»;

E-mail: iarovoi2005@yandex.ru РОССИЯ

Изменения в российском обществе ведут к исчезновению и подмене традиционной состязательной культуры донских казаков. Достаточно указать на распространение во многих регионах Российской Федерации феномена «казачество», который исследователи все чаще называют «неоказачеством», потому что оно сводится к военно-патриотическому воспитанию и сценическому фольклору. Неоказачество формирует новые образцы поведения, двигательной активности, политической и мировоззренческой ориентации, что вызывает обеспокоенность в локальных сообществах казаков Дона, Кубани, Урала и Терека, еще сохранивших исходную этническую идентичность.

Объектом нашего исследования стали традиционные игры и состязания (ТИС) казаков Дона, чтобы определить основные характеристики этих состязательных практик и составить представление базовой модели для решения вопроса об аутентичности их современных репрезентаций. Для достижения этой цели необходимо решить следующие задачи: во-первых, определить круг понятий, адекватно отражающих предмет исследования; во- вторых, осветить вопрос о генезисе явления; в-третьих, выделить и осветить этапы развития состязаний — от их зарождения до настоящего времени, с тем, чтобы указать на факторы, оказавшие существенное влияние на их трансформацию, расцвет и деградацию.

Источниковая база нашего исследования включает полевые материалы, собранные автором с 1994 по 2018 гг. на территории Нижнего и Среднего Дона и в Задонье. Воспоминания участников состязаний, чья социализация пришлась на конец XIX — начало ХХ вв., ранее опубликованные автором в материалах ряда конференций, посвященных исследованиям традиционной казачьей культуры^[1]. Полевые материалы и обзор источников по состязательным традициям вошли в сборник «Свод памятников состязательной культуры народов Юга России», изданный в рамках проекта «Формирование базы данных для создания социально-культурной сети «Традиции состязательной культуры народов Юга России”»^[2]. Полевой материал собирался в экспедиционных поездках методом анкетирования и интервьюирования и включает в себя фиксацию конных и пеших состязаний, бытовавших у казаков в первой половине ХХ в., а также ТИС советского периода^[3].

Архивные материалы Государственного архива Ростовской области содержат информацию о праздниках, проходивших в XIX в., и зафиксированные, как в периодических изданиях, так и в мемуарных записях местного населения. В архиве хранятся работы Х.И. Попова, Е.Н. Кательникова, В.Д. Сухорукова,

И.И. Краснова, П.Н. Краснова, И.С. Ульянова, в которых описываются ТИС, указываются места и даты их проведения, даются оценки их роли в общественной жизни.

Литературные источники, содержащие информацию о ТИС, содержатся в произведениях Ф.Д. Крюкова, Д.И. Петрова (Бирюка), М.А. Шолохова, А.Н. Скрипова и др. Здесь можно найти художественное описание кулачных боев, борьбы, скачек и состязаний наездников, а также исконных забав.

Научных работ, посвященных предмету исследования, пока единицы. Борьба и кулачные бои в среде казаков рассматривались в контексте воинских состязательно-игровых игр русского народа^[4], упоминаются они и в прекрасном исследовании Б.В. Горбунова, которое в настоящее время требует уточнения в области статистических данных относительно казачьих областей России, и прежде всего Области Войска Донского^[5]. Особенностям казачьих ТИС уделяют внимание и современные исследователи, относительно кубанских и оренбургских казаков^[6].

^[1]  Яровой, А.В. Современные казачьи этноспортивные состязания: опыт возрождения шермиции // Итоги фольклорно-этнографических исследований этнической культуры казачьих групп России за 2011-2012 гг. Дикаревские чтения (17): материалы Всероссийской научной конференции, Зерноград, 11-13 октября 2013 г. Краснодар: ООО РИЦ «Мир Кубани», 2014.

^[2]  Яровой, А.В. Традиции состязательной культуры донского казачества, записанные со слов имформаторов в станицах Ростовской области // Свод памятников состязательной культуры народов Юга России. Сборник материалов. Ростов-на-Дону: Изд-во Южного федерального университета, 2012.

^[3]  Яровой, А.В. Воинская культура донского казачества: традиция и современность // Война и военная служба в воинских культурах Юга России. Материалы первой межвузовской конференции «Токаревские чтения». Ростов-на-Дону: Изд-во НМЦ «Логос», 2011.

^[4]  Новоселов, Н. П. Военные игры русского народа и их отношение к эпохе военной демократии: дис…канд. ист. наук. М., 1949; Александров А.В. Происхождение русской поясной борьбы в Сибири // Проблемы истории филологии и культуры 4(30). Магнитогорск, Изд-во ФГБОУ ВО «МГТУ им. Г.И. Носова», 2010.

^[5]  Горбунов, Б. В. Традиционные рукопашные состязания в народной культуре восточных славян XIX — начала XX вв.: Ист.-этногр. исслед. М.: РАН, Институт этнологии и антропологии им. Н. Н. Миклухо-Маклая, 1997.

^[6] Александров, С.Г. Физическое воспитание детей и молодежи кубанского казачества (сер^М- нач.ХХ вв): Историко-этнографический очерк. Краснодар: КГАФК, 1999; Печняк, В.А. Пространство состязательности в культуре оренбургских казаков (по материалам этноэкспедиции 2012 г.) // Проблемы истории филологии и культуры 3(41). Изд-во ФГБОУ ВО «МГТУ им. Г.И. Носова», Магнитогорск, 2013.

Упоминания ТИС донских казаков встречается в описаниях календарных праздников, системы воспитания и военной подготовки^[1], а также в исследованиях социальной истории донских городков и их общин^[2] Особняком стоит работа А.В. Черной, которая провела систематизацию ТИС донского населения, по материалам второй половины ХХ в. с экскурсом в письменные источники XIX в.^[3] Описание функций и значений кулачных боев донцов на основе исследований верхнедонской традиции содержится в работе М.А. Рыбловой^[4] Кроме этой работы состязательные традиции донцов более не исследовались в качестве самостоятельного предмета рассмотрения, есть только еще одно современное исследование Т.С. Рудиченко, в котором изучены современные проблемы традиционной культуры Дона^[5].

Указанные задачи исследования связаны с авторской гипотезой, которая может быть сформулирована следующим образом: состязания этноспорта эволюционируют от традиционных игр, являвшихся частью обряда, к спортивным играм постмодерна, которые наследуют название, но уже не имеют содержания обряда и характерных признаков этнодвигательности. В этом процессе эволюции можно выделить следующие этапы:

• «традиционные игры казаков», отражающие систему адаптации к природным и историческим обстоятельствам, традиционно их устраивает Войско Донское для военной подготовки казаков;
• «игры в казаков», современные казачьи соревнования и фестивали, не связанные с традицией, являющиеся имитацией или подделкой традиции.

^[1] Астапенко, Г.Д. Быт, обычаи, обряды и праздники донских казаков XVII — XIX вв. Батайск: Батайское книжное издательство, 2002; Рыблова, М.А. Календарные праздники донских казаков. Волгоград: Изд-во ВолГУ, 2016.

^[2]  Астапенко, М.П.; Астапенко, Е.М. История казачьих кладбищ и воинских захоронений города Черкасска — станицы Старочеркасской XVII-XXI веков. Ростов-на-Дону: ООО «Мини Тайп», 2018; Броневский, В. История донского войска, описание Донской земли и Кавказских минеральных вод. СПб.,Типогр. Экспедиции заготовления государственных бумаг, 1834; Королев, В.Н. Донские казачьи городки. Новочеркасск: Дончак, 2011.

^[3]  Черная, А.В. Традиционные игры Дона: этнопсихологический феномен. Ростов-на-Дону: Изд- во РГПУ, 2003.

^[4]   Рыблова, М.А. Кулачные бои у донских казаков // Итоги фольклорно-этнографических исследований этнических культур Северо-Западного Кавказа за 2000 год. Дикаревские чтения (7). Краснодар: ООО РИЦ «Мир Кубани», 2001.

^[5]   Рудиченко Т.С. Культурные традиции донского казачества в социальном дискурсе (конец XX начало XXI века) // Южно-российский музыкальный альманах, №2, 2010.

Методология исследования включает авторскую концепцию агональной культуры, к которой относится и культура донских казаков, понимаемая как особого рода социальные коммуникации, содержащие нормативы социальных действий и формирующие ценностную ориентацию участвующих индивидов^[1]. В качестве основного подхода к исследованию использовалась теория этноспорта

А.В. Кыласова^[2], а также предложенное им совместно с В.Н. Расторгуевым положение о процессе коммодитизации ТИС — обезличивании под воздействием законодательно установленных стандартов в организации массовых культурных и спортивных мероприятий^[3]. Важным решением в компаративном анализе стало исследование Акселя Кёлера, который предложил методологию анализа шотландских Хайленд-игр и швейцарского Уншпунненфеста^[4]. В изучении подходов к изучению ТИС был использован дихотомический метод — теоретического и праксиологического измерения, предложенный Кыласовым^[5].

^[1]   Яровой, А.В. От культуры войны к войне культур. Социокультурные проекции агональности в европейской и евразийской культурах. М.: Берлин: Директ-Медиа, 2017. С. 64.

^[2]   Кыласов, А.В. Этноспорт. Конец эпохи вырождения. М.: Территория будущего, 2013.

^[3]   Кыласов, А.В.; Расторгуев, В.Н. Этноспорт в событийном туризме // Международный журнал исследований культуры, 2017. №1. С. 170-182.

^[4]   Кёлер, А. Облагораживание дикости шотландских Хайленд-игр и швейцарского фестиваля Уншпуннен как идея аристократов и политиков для доморощенных олимпиад // Международный журнал «Этноспорт и традиционные игры», №1 (1). М: Институт наследия, 2019. С. 33-62.

^[5]   Кыласов, А.В. Традиционные игры и состязания вдоль Шелкового пути // Международный журнал «Этноспорт и традиционные игры», №1 (1). М: Институт наследия, 2019. С. 1-11.

Донские казаки и неоказачество

К началу ХХ в. в России существовало одиннадцать казачьих войск, самым многочисленным из которых было Войско донское^[1] Донские казаки представляли собой этническую общность, о происхождении которой

выдвигаются различные теории:                    тюркская, славянская, черкесская,

беглохолопская^[2]. При этом сами казаки рассматривают себя или как самостоятельный народ, что характерно для донцов, проживающих на Нижнем Дону, или как часть русского (великорусского) народа, что более характерно для казаков Верхнего Дона^[3]. Донцы говорят на особом диалекте, относящемся к южнорусским говорам и имеющем особенности в фонетике, лексике и отчасти в грамматике. Диалект, в свою очередь, подразделяется на ряд говоров, характерных для казаков Верхнего и Среднего Дона, Северского Донца и Нижнего Дона. В последнем говоре (черкасском) особенно заметно украинское и восточное, в первую очередь, тюркское влияние^[4]. Обращает на себя внимание тот факт, что составление словника к словарю мужской субкультуры показало большое значение лексики тюркского и арабского происхождения^[5]. В численном отношении донцов по первой всероссийской переписи населения 1897 г. было 1 026 263 чел. Их численность значительно сократилась после Гражданской войны 1918-1922 гг. и последовавшей политики расказачивания и идеологического давления Советской системы.

К физическому уничтожению добавилась борьба с культурным своеобразием и этнической идентичностью у оставшейся части казаков, которая вызвала беспокойство Советского Правительства. Так, в телеграмме Реввоенсовету Южного фронта В.И. Ленин предостерегал о последствиях тех мер, которые большевики проводили в Донской области, а именно упраздняли название «станица», переименовывая ее в «волость». В разных районах области местная власть запрещала носить лампасы и упразднила само слово «казак». Во многих местах области запрещались местные ярмарки крестьянского обихода. В станице назначают комиссарами австрийских военнопленных^[6].

Советская система образования рассматривала казаков не иначе как беглых крепостных крестьян, ставших сословием Российской империи, и стоявших на страже Царского престола. Только накануне надвигающейся Второй мировой войны советское правительство изменило политику по отношению к казакам.

В результате событий Гражданской войны численность населения уменьшилась на 50,4 %. В 1917 г. численность донцов составляла 1 507 178 чел., а к 1926 г. их осталось только 702 402 чел.^[7] Согласно переписи 2002 г. донских казаков уже было только 87 500 чел. в Ростовской области и 20 600 чел. в Волгоградской области. По переписи 2010 г. донских казаков проживало 29 236 чел. в Ростовской области и 16 821 чел. в Волгоградской области^[8]. Очевидно многие просто перестали себя идентифицировать с казачеством, поскольку фактов массового вымирания после Второй мировой войны нет.

В настоящее время помимо донских казаков, выделяющих себя по этническому или субэтническому признаку, появилось и такое явление, которое историк С. Маркедонов называет емким словом «неоказачество»^[9]. Это явление связано с политическими процессами 1990-х гг. К неоказачеству можно отнести казаков «по духу» (общественников всех уровней и организаций) и казаков по службе (различного рода реестровые образования казаков, находящихся на государственной службе). После 1991 г. кризис идентичности сказался на мировоззрении всего населения бывшего СССР, люди стали искать новые образцы для подражания, и для части россиян притягательным оказался образ «казака», причудливо сочетающего в себе свободу, волю, анархизм и в то же время казарменность, патриотизм, «верность престолу». Все это причудливым образом воплотилось в неоказачестве — массовом пути так называемого «возрождения». В рамках неоказачества возникло бесчисленное множество игр и состязаний военно-прикладного и патриотического характера, ничего общего не имеющих с ТИС. Видимо моду здесь стали задавать реконструкторы и ролевики, которые занимались воссозданием исторического костюма, оружия казаков. Самым известным их совместным проектом является реконструкция Азовского осадного сидения^[10]. Функционирование неоказачества в течение двух десятилетий привело к формированию субкультуры, выраженной в особой одежде (мундир с огромным количеством орденов и знаков отличия, шашка, нагайка за сапогом и проч.), особом досуге (верстание в казаки, порка атамана и друг друга, участие в казачьих «варах» и т.п.) и принципах воспитания (казак- Христов воин, патриот и т.п.).

^[1] Агафонов, О. Казачьи войска Российской империи. — М.: АОЗТ «Эпоха»; Калининград, 1995.

^[2] Королев, В.Н. Казаки донские // Энциклопедия культур народов Юга России. Т.1. Народы Юга России. Ростов-на-Дону: Изд-во СКНЦ ВШ, 2005. С. 114-115.

^[3] Краснов, Н.И. Низовые и верховые донские казаки // «Военный сборник», 1858, № 2.

^[4] Миртов, А. Донской словарь. Материалы к изучению лексики донских казаков. Ростов-на- Дону: Кубполиграф, 1929; Королев, В.Н.Казаки донские// Энциклопедия культур народов Юга России. Т.1. Народы Юга России. Ростов-на-Дону: Изд-во СКНЦ ВШ, 2005. С. 115.

^[5] Казачий Дон: Пять веков воинской славы. — М.: Яуза, 2010. С. 84.

^[6] Ленин, В.И. Полное собр. соч. Т.50. М.: Политическая литература, 1970. С. 387.

^[7] Казачий Дон: Пять веков воинской славы. М.: Яуза, 2010. С. 203.

^[8] Распределение лиц, указавших при ответе на вопрос о национальной принадлежности «казак» и «русские казаки», по субъектам Российской Федерации // Всероссийская перепись населения 2010 г.

^[9] Маркедонов, С. Неоказачество на Юге России как политический проект. URL:https://polit.m/artide/2005/05/27/cossack/ (дата обращения 20.11.2019).

^[10] Осада Азова. URL: http://eventsinrussia.com/event/10359 (дата обращения 20.11.2019).

Традиционные игры донских казаков

Особенности истории и быта выработали у донцов особую культуру агонального типа, которая была пронизана войной и военным делом^[1]. Воспитание целеустремленного, находчивого человека, настроенного на то, чтобы активно включиться в борьбу за первенство, «а кто из нас самый лучший», были ее непосредственной задачей.

С конца XVI в. в документах Московского царства становятся известны сборы казачьих юртов на Монастырском острове, возле современного Старочеркасска, которые предполагали не только решение важных вопросов внутренней жизни Войска, но и выявление самых лучших всадников, стрелков, борцов. Сборы происходили с начала весны и до Петрова дня. Здесь на яру проводились войсковые смотры. Как писал А.С. Казаченко: «Общевойсковые

^[1]   Яровой, А.В. Агональное пространство в казачьей культуре // Гуманитарные и социально­экономические науки. Ростов н/Д., №3, 2007.

сборы и были тем единственным действом, которое происходило на Яру. Яр не в переносном, а в прямом смысле был сценическим войсковым местом. За отсутствием амфитеатра, театральное войсковое сооружение было чрезвычайно примитивно, но все же это был самый настоящий театр. К назначенному сроку на Яр собиралось все войско. Словно в сказке, из ничего выстраивался «амфитеатр», хотя и не каменный, но с признаками той же правильной геометрии круга»^[1]. Это место иногда именовалось «Казачьим островом», оно было запретно для чужаков. В 1635 г. после нападения кафинского паши с крымцами и азовцами, 31 человек нападавших попали в плен, которые были казнены, так как по обычаю казачьего войска, «тем людем спуску не бывает» и на выкуп, захваченных на острове не отдавали^[2]. В описаниях В.Д. Сухорукова в мае, когда главное войско собиралось всеми юртами, вторая половина дня посвящалась забавам и играм, состоявшим из борьбы, стрельбы из ружей и луков в цель, конных маневров^[3].

Как видно сборы донцов изначально относились к началу весны, а точнее к концу марта, когда начинался паводок и холодная (казачья) вода затапливала пойму Дона. Завершение сборов приурочивалось к моменту схода теплой (русской) воды — Петрову дню. В более позднее время места связанные с историей, казаки использовали в качестве мест сборов на праздники^[4], на таких местах атаманы также назначали смотр малолетков. Такими местами выступали и границы юртовых угодий, куда съезжались на состязания казаки из ближайших станиц.

Казачьим календарным праздникам посвящена работа Рыбловой, которая считает, что культура казаков становилась не как продолжение крестьянской русской культуры, а формировалась как противостоящая ей, как культура воинская, мужская, маргинальная, отрицающая нормы и принципы статусной зоны^[5]. При этом Рыблова исходит из того, что сформировавшийся у донских казаков цикл календарных праздников, с одной стороны, сохранил общерусскую основу, а с другой — имел множество специфических черт, связанных с особенностями природной среды и хозяйственного уклада жизни казаков, с их статусом военно-служивого сословия. При этом для Рыбловой важным оказывается вписывание казачьих праздников в восточнославянскую традицию, так как в этом случае открывается возможность использовать наработки семиотических и фольклорных школ и направлений для дальнейшей интерпретации казачьих обрядов. Это утверждение Рыбловой весьма спорно, поскольку не касается наследия степных народов (ногайцев, калмыков), чье присутствие в культуре и языке казаков Нижнего Дона не вызывает сомнения. В качестве сравнительного материала мы использовали работы связанные с культурой степных народов^[1].

^[1]   Козаченко, А.С. Пространственная культура казаков Нижнего Дона конца XVI — XVII вв. Ростов- на-Дону: Донской издательский Дом, 2000. С. 39.

^[2]   Новосельский, А.А. Борьба Московского царства с татарами в XVIIs. М.-Л.: Изд-во АН СССР, 1948. С. 239.

^[3]   Сухоруков, В.Д. Общежитие донских казаков в XVII и XVIII столетиях. Новочеркасск: Областная Войска Донского тип., 1892. С. 66.

^[4]   Броневский, В. История донского войска, описание Донской земли и Кавказских минеральных вод. Т.3. СПб.: Типогр. Экспедиции заготовления государственных бумаг, 1834. С. 189.

^[5]   Рыблова, М.А. Календарные праздники донских казаков. Волгоград: ВолГУ, 2016. С.7.

В 1818 г. есаул Е. Кательников писал, что «Торжественные станичные компании были на Троицын день и на Масленицу. Соседние станицы при своих атаманах и стариках, со знамёнами, съезжались верхи на рубеж с общественной сиушкою. Там делали шермиции и кулачные бои»^[2]. Отметим, что содержательная сторона состязаний была практически идентична во всех станицах, она отразилась также и в детских играх^[3]. Так, в окрестностях Старочеркасска детвора выходила за палисадник города, разбивалась на две партии, строили лагерь из камыша. Все в воинских доспехах. В бумажных шапках и лядунках, с лубочными саблями, с маленькими деревянными пиками. В каждой партии — свой предводитель. Знамена из окрашенной бумаги, трещотки, бубны и тарелки для торжественных песней. По данному знаку обе партии снимаются с лагеря, сходятся, сражаются. Победители преследуют побежденных, отбивают знамена, берут в плен людей и торжественно, с трофеями своих подвигов, при звуке бубнов и тарелок, входят в город, чтобы принять от стариков похвалу^[4]. Эта игра повторяет шермицию, которую уже в конном виде устраивали взрослые казаки. На определенное место казаки съезжались при атамане и стариках, на лучших конях, в полном вооружении — с пиками, длинными ружьями, шашками, боршнями, луками и проч. Обширный лагерь разбивался посреди ровной долины, на которой недели по две и по месяцу, в присутствии войскового атамана, продолжались военные игры. Одна толпа юношей пробовала скачкою быстроту лошадей. Другая на всем скаку стреляла в цель. Там удальцы, перекинув через седло стремена, стоя, неслись во весь опор на диких лошадях, отбиваясь шашкою или целясь ружьем. Либо, разослав на землю бурку и бросив на нее плеть, монету и т.п. хватали их на всем скаку. Выезжали охотники поединщества и, раскакавши друг на друга, начинали бой плетьми. Затем открывалось новое зрелище. Большая часть воинов в полном вооружении неслась толпою к реке и на все лету, бросившись в воду, переплывала на другой берег… С наступлением вечера производились кулачные бои»^[5].

Задаваясь вопросом о боевых качествах казаков, генерал И.И. Краснов, писал, что «все казаки, где бы они ни жили, пред каждым воскресным и праздничным днем, стекались в станицы, по большей части верхами, так, ч