Никите Хрущеву исполнилось бы 125: как относиться к скандальному генсеку
Никита Сергеевич Хрущев представляется сумасбродом, человеком неуравновешенным, неспособным справиться с эмоциями. Но это поверхностное впечатление. Его ближайшие помощники знали, что Хрущев держал себя в руках, а если демонстрировал ярость и гнев, то это был обдуманный жест. Никита Сергеевич недооценен отечественной историей. Что он сделал для страны? Создал ракетно-ядерный щит, который надежно обеспечивает безопасность нашей стране и по сей день. До Хрущева вожди в ракеты не верили. Хрущев отправил человека в космос, а это самое выдающееся достижение нашей страны в ХХ веке. Он накормил страну. При Сталине каждый год тот или иной край голодал. Экономическая статистика свидетельствует: хрущевское десятилетие (1954–1964 годы) — лучшее в советской истории. Хрущев начал строить жилье. При Сталине не было гражданского строительства, возводили министерства и дома для начальства. Хрущев выводил людей из подвалов, из бараков, из общежитий, из огромных коммунальных квартир и переселял в квартиры. Строил детские сады, поликлиники. Молодому читателю, наверное, непросто сейчас представить себе это время. Если описать ее одной фразой — Хрущев дал стране надежду. Исчез страх, сковывавший страну, и она двинулась вперед. Оттепель — время бурного расцвета литературы, искусства, кинематографа, науки. И вот главный показатель успешности развития страны: при Хрущеве произошел столь быстрый подъем продолжительности жизни, что разрыв с Соединенными Штатами был почти полностью ликвидирован! А после Хрущева, при Брежневе, началось снижение продолжительности жизни у мужчин, и разрыв стал быстро нарастать... Страдания людей не находили ни малейшего отклика у правящего класса. Крупные чиновники оторвались от реальной жизни и преспокойно обрекали сограждан на тяжкие испытания. Как показывает анализ поступавших к ним документов, они были прекрасно осведомлены о страданиях людей. Но не найден ни один документ, в котором хозяева страны сожалели бы о трагедиях, постигших сограждан. Начисто отсутствовали простые человеческие чувства. В этом смысле Хрущев, искренний и живой, сильно отличался от соратников. Амбициозные и тщеславные чиновники обладали неограниченной властью над людьми, давно уже немыслимой в других обществах. Уверенность в своем величии подкреплялась системой распределения благ в Советском Союзе, доступных только тем, кто занимал высокий пост. Система была ориентирована на максимально комфортное устройство собственной жизни, извлечение благ из своей должности. Железный занавес — запреты на поездки за границу, на иностранные газеты, книги и фильмы — нужен был для сохранения власти. Себе, своим детям и родственникам высшие чиновники разрешали все. И это придавало дополнительную сладость принадлежности к высшему кругу избранных: нам можно, а вам нельзя. Нашедшие себя в системе не испытывали никакого разлада со своей совестью. Необходимость по долгу службы произносить ритуальные речи о коммунизме усиливала привычку к двоемыслию и воспитывала безграничный цинизм. А Хрущева пребывание на высоком посту не сделало равнодушным. Тем он и отличался от товарищей по партийному руководству. Он видел, в какой беде страна. Честно говорил: — Я был рабочим, социализма не было, а картошка была. Сейчас социализм построили, а картошки нет. Он пребывал в растерянности, не понимал, почему в Советском Союзе нет того, что в изобилии в других странах? Приказал, чтобы в столовых хлеб давали бесплатно. Хотел вытащить страну из беды, но уповал на какие-то утопические идеи, надеялся решить проблемы одним махом. Он был, пожалуй, единственным человеком в послевоенном советском руководстве, кто сохранил толику юношеского идеализма и веры в лучшее будущее. Теперь, когда опубликованы хранившиеся за семью печатями протоколы президиума ЦК (за все хрущевское десятилетие) и можно прочитать, что говорил Никита Сергеевич в своем кругу, становится ясно: для него идея строительства коммунизма, вызывавшая уже в ту пору насмешки, не была циничной абстракцией. 14 декабря 1959 года Хрущев на президиуме ЦК объяснил, как именно представляет себе приближение к коммунистическому обществу: — Это значит всех детишек взять в интернат, всех детей от рождения до окончания образования взять на государственное обеспечение, всех стариков от такого-то возраста — обеспечить всем... Я думаю, что когда мы одну-две пятилетки поработаем, мы сможем перейти к тому, чтобы всех людей кормить, кто сколько хочет. У нас хлеб будет, мясо — еще две пятилетки (это максимум), и пожалуйста — кушай. Но человек больше не скушает, чем может. Даже в капиталистических странах есть рестораны, где можно заплатить сколько-то, и ты можешь кушать что хочешь. Почему же при нашем социалистическом и коммунистическом строе нельзя будет так сделать?.. Мои родители (а хрущевские годы пришлись на их молодость) жили тогда очень скудно, но рассказывали, что эта идея даже у них вызвала ужас: бесплатные котлеты (скорее всего, почти из одного хлеба) в столовке казались незавидной перспективой... Хрущев вслед за Сталиным полагал, что экономические проблемы решаются организационно-кадровыми методами: есть задача — создай ведомство, которое ее решит. Но ничего не получалось! Он перепробовал все варианты, и выяснилось, что система реформированию не подлежит. Часто говорят: у Хрущева руки по локоть в крови, а он все свалил на вождя… Но ведь как только умер Сталин, массовые репрессии прекратились! Сразу! В тот же день! Это неопровержимо доказывает, что вдохновителем и организатором террора был Сталин. Но хрущевская десталинизация была частичной, двойственной, противоречивой. Главное было не допустить и мысли о том, что массовые репрессии стали порождением системы. На серьезные политические реформы Хрущев не решился. Не мог представить себе реальную демократизацию, рыночную экономику или свободу слова. И для его окружения — людей необразованных и ограниченных, не представляющих себе жизни за железным занавесом, — все это было анафемой. Довольно быстро партийные секретари сообразили, что, разрешив критиковать Сталина и преступления его эпохи, они открывают возможность обсуждать и критиковать и нынешнюю власть, и саму систему. Вот этого не могут простить Хрущеву! Вот почему его бранят, называя разрушителем государства! Стоит вытащить из этой вертикали хотя бы один элемент — безоговорочное подчинение власти, избавить страну от страха, дать людям свободу слова, — и система начинает рушиться. Отправив Никиту Сергеевича в отставку, брежневское политбюро сформулировало идеологическую платформу, на которой сложилось мировоззрение целых поколений: ошибочно то, что делал Хрущев, а не Сталин. При Сталине хорошего было больше, чем плохого, и говорить следует о хорошем в истории страны, о победах и достижениях... Почему он утратил власть? Репутация Хрущева была подорвана денежной реформой шестьдесят первого года, повышением цен. Он утратил ореол «народного заступника» от бюрократов и чиновников. А страха он не внушал. Массовые беспорядки в Новочеркасске, подавленные силой, были лишь проявлением куда более общего недовольства. Элита жила в мире интриг, коварства, вражды, подсиживания. В системе власти все друг друга ненавидели и объединялись против удачливого соратника. Никита Сергеевич Хрущев старательно убирал тех, кто казался опасным. Но в борьбе за власть ни одна самая громкая и убедительная победа не может считаться окончательной… Хрущева товарищи по партии боялись. Он умел внушать страх и в пожилые годы. Добреньким он никогда не был. Иначе бы не выжил. Но он был человек незлопамятный, снимал с должности и этим ограничивался. Сталин расстреливал, чтобы не оставались где-то рядом с ним недовольные и обиженные. А Хрущев никого не добивал, переводил на менее значимые должности, и это создавало ощущение его слабости. Все им обиженные утратили страх и объединились. Хрущев совершил много тактических ошибок. Офицерский корпус не принял тех сокращений, которые он произвел в армии. Хрущев поссорился и с КГБ. Он пренебрежительно относился к госбезопасности и хотел, в частности, снять с чекистов погоны, превратить комитет в гражданское ведомство. После шестидесятого года Хрущев не подписал ни одного представления КГБ на генеральское звание. У всего высшего эшелона были личные причины не любить Хрущева. Чиновники, достигшие вершины власти, жаждали покоя и комфорта, а Хрущев проводил перманентную кадровую революцию. Он членов ЦК шпынял и гонял, как мальчишек. Обращаясь к товарищам по президиуму ЦК, в выражениях не стеснялся: — Дурак, бездельник, лентяй, мокрая курица... Он чувствовал, что монополия на власть губит страну. Молодежь растет, а должности все заняты. Приходится ждать, когда кто-нибудь из старшего поколения освободит кресло в силу естественных причин. Хрущев добился принятия на ХХII съезде в октябре 1961 года нового устава партии, который требовал постоянного обновления руководящих партийных органов. Наверное, рассчитывал на поддержку молодых кадров, которым омоложение аппарата открыло бы дорогу наверх. Но логика молодых аппаратчиков была иной: они, как и старшие товарищи, больше дорожили стабильностью. Только занял кресло — и уже освобождать? Вот почему чиновники возненавидели Хрущева и поддержали Брежнева, который позволил им занимать свои кресла пожизненно.