Новгородские исторические записки от Виктора Смирнова. Записка сто двадцать седьмая: «Путешествие по Волхову. Военные поселения»
Мы продолжаем серию публикаций на тему истории Великого Новгорода и Новгородской земли авторства историка и писателя Виктора Смирнова. Материалы публикуются с разрешения автора.
Путешествие по Волхову. Военные поселения
Пейзаж постепенно меняется. Потянулись плоские низинные берега в зеленой оторочке ивняка. Чайки с озера сюда уже не залетают, зато можно увидеть сидящего на сухой ветле орлана-белохвоста, занесенного в Красную книгу и, кстати сказать, являющегося национальным символом США.
По берегам Волхова сохранились руины военных поселений, которые в просторечии называют "аракчеевскими казармами". Каждый полк был приписан к своему округу. Нижние чины размещались в ротных поселках, офицеры -- в полковых штабах. Всего в Новгородской губернии было построено шесть таких штабов: в Селищах, Муравьях, Кречевицах, Новоселицах, Медведе и Старой Руссе. Все они были выстроены по единому, монументально-однообразному плану: плац, манеж, полковая церковь, казарменные флигели, гауптвахта с пожарной каланчой, типовые двухэтажные дома для офицерских квартир, бани полковая "ресторация".
Хотя идею военных поселений молва приписывала графу Аракчееву, на самом деле она принадлежала Александру I. Во многом это была вынужденная мера. После разорительной войны казна была пуста. Военные поселенцы должны были совмещать военную службу с земледелием, избавляя казну от расходов по их содержанию. Командование поселениями император возложил на Аракчеева. Граф сомневался в жизнеспособности этой затеи, но, поняв, что император не отступит, принялся за ее реализацию со всем рвением.
Главным полем грандиозного эксперимента стала Новгородская губерния. Под руководством Аракчеева на территории будущих поселений развернулось масштабное строительство. Осушались болота, прокладывались шоссейные дороги, строились добротные дома для поселян. Первое показательное военное поселение было построено в Высоцкой волости. В 1816 году сюда был переведен на постой из Петербурга гренадерский полк, а все проживающие на территории волости крестьяне перешли в разряд военных поселян. Аракчеев сам занимался обустройством показательного поселения. На месте осушенных болот вырос современный город. Проложенные по линейке улицы и бульвары ночью освещались фонарями. Здесь было все: бесплатный госпиталь, школа, церковь, богадельня для солдат-инвалидов, завод по переработке сельскохозяйственной продукции, родильный дом с ваннами и повивальными бабками, заемный банк и даже собственная газета и типография.
Вскоре в разряд поселений были переведены Холынская, Медведская, Хутынская и другие волости. Все они изымались из подчинения гражданской администрации, внутреннее управления передавалось полковым комитетам. Чтобы восстановить единое управление губернией, новгородский губернатор получил статус генерал-губернатора, ему стали подчиняться и все военные структуры, размещенные на территории губернии.
Жизнь в поселении шла по заведенному распорядку, на хозяйственные работы отправлялись поротно, под командой офицеров. Много внимания уделялось строевой службе и шагистике. Существовала целая система штрафов и наказаний. Каждый поселенец носил с собой «винную книжку», от слова «вина», куда записывались штрафы и упущения. За серьезные проступки полагались серьезные наказания – от розог до шпицрутенов.
Регламентировались и внутрисемейные отношения. Жили поселенцы в домах по четыре семьи. Насчет деторождения существовал знаменитый приказ Аракчеева: «У меня всякая баба должна каждый год рожать и лучше сына, чем дочь». Браки заключались с разрешения начальства, перед тем как родить женщина должна была явиться в штаб и доложить о предстоящем событии.
Именно эта регламентация частной жизни, а точнее лишение поселенцев права на частную жизнь и стала одной из главных причин провала поселений. Люди не хотели жениться по приказу, рожать по команде, совокупляться с разрешения начальства, готовить еду по инструкции. Поселенцев уже не радовали добротные дома, ведь даже последняя ложка в этом доме была казенной. Многие хотели вернуться в свои избы, пусть ветхие, но зато свои.
В этом смысле поселения представляли собой уникальный социальный эксперимент, доказавший, что право на частную жизнь и личную собственность являются неотъемлемой составляющей человеческой природы. Вскоре обозначилась и экономическая неэффективность поселений. Сельскохозяйственное производство также плохо поддается регламентации, как и частная жизнь человека. Военизированный труд на полях не приносил отдачи. При изобилии рабочих рук поселения жили впроголодь.
В 1817 году несколько сот военных поселенцев из Старой Руссы остановили великого князя Николая Павловича и на коленях молили его: «Прибавь нам подать, требуй из каждого дома по сыну на службу, отбери у нас все, но не делай всех нас солдатами». Однако император упорно держался за свое детище, заявив: «Военные поселения будут, даже если мне придется уложить трупами дорогу от Петербурга до Чудова».
В 1831 году в Старой Руссе вспыхнул кровавый бунт военных поселян, перекинувшийся на другие поселения. Поводом стал нелепый слух о том, что начальство нарочно травит людей ядом, но истинной причиной стало недовольство условиями жизни в военных поселениях. Как сказал офицерам один старый поселянин: "Кому яд да холера, а нам надо, чтобы вашего козьего племени тут вовсе не было". Воинских начальников и лекарей солдаты показательно казнили прямо на плацу, отрубая головы саблями. Подавлять бунт примчался сам император Николай I. Возмездие было таким же жестоким. Бунтовщиков прогнали сквозь строй, многих насмерть забили шпицрутенами. После подавления бунта поселенцев переименовали в пахотных солдат, но это мало что изменило. В 1857 году все военные поселения без особого шума были расформированы.
А между тем сама по себе идея соединить в одном лице земледельца и военного вовсе не была утопической. Более того, она блестяще воплотилась в истории русского казачества, которое не только поставляло стране самые боеспособные части, но и полностью обеспечивало себя всем необходимым.
Между казачеством и военными поселениями существовала принципиальная разница. Казачьи станицы представляли собой вольные, самоуправляемые общины. Каждый казак был лично свободен, он имел свой надел, свою собственность, никто не заглядывал ему в миску, никто не указывал ему, когда сеять и когда убирать. За это казак был готов платить верной службой на полях сражений.
История военных поселений могла бы сложиться совсем по-другому, если бы они создавались по образу и подобию казачьих станиц. Вполне вероятно, что именно с этого могло бы начаться решение самого больного и самого важного русского вопроса -- освобождения крестьян от крепостной зависимости. Увы, власть предпочла полагаться на магическую силу приказов и инструкций. И, разумеется, проиграла.
По правому берегу Волхова видны руины Муравьевских казарм, названные так по имени близлежащего села Муравьи. На этом пустыре когда-то располагался штаб военного поселения. Скучно-правильную архитектуру краснокирпичных строений оживляли водокачка с паровой машиной и лесопильный завод. Такой же скучно-правильной и мелочно-регламентированной была и жизнь дислоцированного здесь Гренадерского его величества короля Прусского полка.
В советское время Муравьевские казармы заселили красные кавалеристы. Накануне Великой Отечественной войны сюда перевели Отдельный дисциплинарный батальон, которым командовал Василий Филиппович Маргелов, будущий легендарный отец-основатель ВДВ -- воздушно-десантных войск или "войск дяди Васи".
В 1941 году здесь происходили ожесточенные бои. Казармы штурмовала испанская "Голубая дивизия", но наши бойцы отбили все атаки. После войны еще уцелевшие строения разобрали на кирпичи для строительства жилья в полностью разрушенном Новгороде.