Власть если закладывает, то надолго
4 сентября 1996 года первый зампред Госкомимущества России Альфред Кох нимало не смущаясь объявил, что срок залога по кредитам коммерческих банков государству истек истек, и залогодержатели вольны делать с акциями все что угодно. Тем самым Кох зафиксировал окончание залоговых аукционов.
Залоговые аукционы в 1995 году стали, по существу, формой бесплатной передачи крупных и наиболее прибыльных предприятий в частные руки в обмен на кредитование правительства со стороны так называемых частных банков.
На самом же деле никакого кредитования правительства банками не было: почти все средства, которыми располагали банки, были государственными бюджетными деньгами. И предприятия были переданы весьма конкретным лицам — людям, непрерывно крутившимся вокруг правительства.
Авторство этой схемы принадлежит Владимиру Потанину. Весной 1995 года он в сопровождении молчаливых статистов в лице двух других банкиров – Александра Смоленского и Михаила Ходорковского выступил перед правительством. Помог ему с этим тогдашний первый зампред правительства Анатолий Чубайс.
Все прошло, как по маслу. Уже 1 сентября 1996 года банкиры получили в собственность крупные пакеты акций наиболее привлекательных российских государственных предприятий. В этот время автор схемы залоговых аукционов Потанин сам уже работал в правительстве, где возглавлял экономический блок и курировал ход приватизации.
О том, как это всё происходило, в своё время довольно красочно писал «Коммерсантъ». Предлагаем вспомнить об этих событиях «лихих девяностых».
Год назад группа банкиров во главе с Владимиром Потаниным предложила государству кредиты под залог акций предприятий, находящихся в его (государства) собственности. Государство согласилось, и это стало сенсацией.
Сделка, которую российские коммерческие банки предложили государству, означала переход их взаимоотношений в совершенно иную плоскость. Впервые банки и государство оказались связаны столь явно и на столь высоком уровне. И это стало поводом для грандиозной публичной войны между конкурирующими банками, свидетелем которой, благодаря прессе, оказалась вся страна.
1 сентября 1996 года истек срок залога полученных банками акций. Однако об этом мало кто вспомнил. О залоговых аукционах — событии #1 в экономике России прошлого года — забыли. Забыли и государство, и банки, и пресса.
Почему?
В главных ролях
Для журналистов это были золотые дни. По накалу страстей, именитости участников, количеству и масштабности взаимных обвинений — в общем, по скандальности — эти аукционы не имели себе равных.
Закулисная подготовка к аукционам началась еще летом. Банкиры звонили в ГКИ и спрашивали, кто сколько дает за акции. Так и определялись начальные цены.
Альфа-банк, Инкомбанк и "Российский кредит" схлестнулись с банком "Менатеп" на залоговом аукционе акций нефтяной компании "Юкос". АО "Бабаевское", гарантами которого была тройка банков, так и не было допущено к аукциону, поскольку часть средств, необходимых для участия в нем, была переведена на счет Минфина гособлигациями. ЦБ не возражал, однако этому воспротивилась аукционная комиссия. В итоге "Юкос" достался "Менатепу".
Не менее скандальной была история с аукционом акций РАО "Норильский никель". На этот раз спорили ОНЭКСИМбанк и "Российский кредит". Заявки на аукцион принимал ОНЭКСИМ. Он же в итоге и получил в залог акции "Норильского никеля". А фирма "Конт", гарантом которой выступал "Российский кредит", не была допущена к аукциону из-за того, что собственные средства банка-гаранта оказались меньше стартовой цены лота. Как раз это и должен был проверить банк, принимавший заявки, то есть ОНЭКСИМбанк. И в случае обнаружения несоответствия уведомить об этом "Российский кредит". ОНЭКСИМ утверждал, что так и сделал. "Российский кредит" говорил, что никакого уведомления не получал. Аукционная комиссия поверила ОНЭКСИМу.
Еще раз "Российский кредит" и ОНЭКСИМбанк схлестнулись на аукционе акций "Сиданко" — победил опять ОНЭКСИМ. К аукциону акций компании "Сибнефть" не был допущен Инкомбанк: комиссия обнаружила несоответствия в документах...
И вдруг все стихло. Общественность и пресса потеряли всякий интерес к аукционам. А 1 сентября — формальная дата окончания срока залогов — вообще прошло как-то особо не замеченным. Никто из участников бушевавших еще прошлой осенью скандалов не захотел хоть на миг окунуться в атмосферу 1995 года. Никто из лидеров общественного мнения не поднял вопроса о том, каково будущее заложенной госсобственности. Никто из экономистов не попытался выяснить итоги и перспективы соединения передового финансового менеджмента и советской традиции управления.
Общество просто проигнорировало знаменательную дату, когда, согласно указу президента "О сроках реализации акций, находящихся в федеральной собственности и переданных в залог в 1995 году", завершался продленный с 31 декабря прошлого года срок залога госпакетов акций.
Выкуп — он тоже денег стоит
За истекшее время стало окончательно ясно, что ни о каком обратном выкупе государством заложенных акций вопрос подниматься не будет. Хотя для публики с самого начала шел спектакль, в котором неискушенный зритель по ходу действия должен был постоянно испытывать сомнения в неизбежности такого финала. А пьеса была весьма проста.
Уже тогда, когда на заседании правительства от имени консорциума банков впервые прозвучало сенсационное предложение и изумившийся Виктор Черномырдин предложил "проработать вопрос", обнаружилось, что вопрос уже прорабатывался. "А мы уже все обговорили с Олегом Николаевичем (Сосковцом. — Ъ)", — спокойно ответил премьеру президент ОНЭКСИМбанка Владимир Потанин. Все поняли, что речь идет о сделке.
Болезненная реакция определенных кругов бизнеса, оказавшихся за пределами консорциума, заставила в тот момент власти дистанцироваться от инициаторов залога. Правда, были здесь и тактические соображения сугубо финансового характера. Во-первых, надо было понять ситуацию с исполнением бюджета и определить динамику поступлений по статье "приватизация госимущества". Во-вторых, государство рассчитывало на расширение участников консорциума. Однако осенью, после банковского кризиса и резкого падения поступлений в бюджет, было уже некогда играть в политические игры, да и выбирать-то государству было уже почти не из кого. Приняв решение о проведении залоговых аукционов, правительство было уже близко к тому, чтобы прямо признать факт своеобразной залоговой приватизации. Вмешались парламентские выборы. Председателя Госкомимущества Сергея Беляева, баллотировавшегося от фракции НДР в Госдуму, быстро осадили, и из официальных кабинетов вновь зазвучали заверения, что по истечении срока залога акции будут выкуплены. Этому, однако, мало кто верил: было очевидно, что срок залога (до 31 декабря) слишком мал для того, чтобы правительство смогло найти деньги.
Коренным образом изменилась ситуация после провала парламентских выборов. За отставкой Анатолия Чубайса и уходом в Думу Сергея Беляева последовало назначение на должность главы ГКИ опытного аппаратчика Александра Казакова. Еще раньше был продлен до 1 сентября и срок залога. Предчувствуя атаку Думы на политику приватизации, Казаков официально заявил, что государство выкупит переданные в залог пакеты акций. Тем не менее в ГКИ распоряжений на этот счет никто не получал, никто не занимался и механизмом возврата залога. Да иного и нельзя было ожидать на фоне весеннего бюджетного кризиса и острого недостатка у государства денежных ресурсов.
После президентских выборов ситуация вновь изменилась. Владимир Потанин — главный идеолог кредитования правительства под залог госпакетов акций — стал первым вице-премьером, и вот уже первый зампред ГКИ Альфред Кох нимало не смущаясь заявляет 4 сентября: срок залога истек, и залогодержатели вольны делать с акциями все что угодно.
Впрочем, такая откровенность скорее исключение. Ставший главой президентской администрации Анатолий Чубайс гораздо более осторожен. На днях он назвал "хорошим делом" инициативу Счетной палаты, озаботившейся возвратом залога и погашением банковского кредита. Однако, оговорился Чубайс, сейчас в бюджете средств на это нет, но если источник финансирования будет найден, то эта инициатива будет поддержана.
Резкое падение собираемости налогов в августе говорит за то, что такой источник найден не будет.
Заложники государства
Так что же стоит за молчанием вокруг заложенных госпакетов? Может быть, осознание своего поражения обеими сторонами сделки? Существует точка зрения, что дело обстоит именно так.
"Эти ребята не ведают, что творят и в какую трясину они попадают", — говорил год назад тогдашний министр топлива и энергетики Юрий Шафраник. Само по себе столкновение "таежного" производственного менеджмента и вестернизированного финансового ему не казалось основной проблемой. Гораздо серьезнее для экономики ему представлялись долгосрочные последствия этого столкновения и связанного с ним замедления темпов финансового оздоровления предприятий: "Они очень скоро поймут, что без государства будут не в состоянии поднять находящиеся в кризисе предприятия". Недавно вышедшие указ президента и постановление правительства о господдержке РАО "Норильский никель" свидетельствуют о том, что он был прав. Но кто говорит, что банки предполагали управлять предприятиями без государственной поддержки? Судя по всему, таковая оговаривалась изначально.
Между тем, судя по масштабам необходимой поддержки, государство вроде бы действительно оказалось в ловушке. Передав в управление госпакеты акций, формально оно сняло с себя бремя поддержания на плаву ряда своих предприятий. И тем не менее по-прежнему вынуждено идти на различные программы господдержки, поскольку без этого ни о какой стабилизации финансового положения этих предприятий речи идти не может. К примеру, у РАО "Норильский никель", госпакет акций которого достался ОНЭКСИМбанку, задолженность государству достигла 13 трлн рублей и стремительно продолжает возрастать за счет штрафных санкций. Каким бы крупным ни был банк, внести такую сумму он не в состоянии. Не намного лучше обстоят дела и в компании "Сибнефть", в состав которой входит знаменитый "Варьеганнефтегаз": для спасения его от банкротства требуется не менее $2 млрд.
Как бы то ни было, есть и другая точка зрения: ни банки, ни государство в результате совершенной сделки не остались внакладе.
Залог карман не тянет
Банки с самого начала знали, на что шли. Даже если они и не смогли точно оценить масштабы проблем, связанных с работой на предприятиях, чьи акции они получили в залог, все равно они получили ряд преимуществ.
Во-первых, еще в самом начале аукционов злые языки утверждали (и утверждают до сих пор), что фавориты для выдачи кредита правительству используют не свои, а как раз государственные деньги. Возможно, отчасти так и было. Банки, которые являются уполномоченными Минфина по разным программам и в которых находятся его средства, могли, например, выдать кредит из этих денег компаниям, участвовавшим от их имени в аукционах. А те, в свою очередь, отдать их опять Минфину под залог акций.
Во-вторых, чрезвычайно важно то, что банки обслуживают счета тех предприятий, акции которых находятся у них в залоге. Предприятия эти крупные, остатки средств у них соответствующие, и, запуская их (как это и положено банку) в оборот, можно неплохо заработать.
В-третьих, полученные в залог акции предприятий стоит рассматривать как инвестиции впрок. Заложенные предприятия — одни из лучших в России. Просто над ними надо поработать. Именно с финансовой точки зрения: почистить бухгалтерию, оптимизировать финансовые потоки и внутренние цены, реструктурировать задолженность государству, наладить управление. Глядишь, предприятие и заработает. Это сразу повысит интерес к нему со стороны инвесторов.
В-четвертых, вместе с акциями банки приобрели и гораздо большее влияние и политический вес. Они олицетворяют уже не только себя самих, но и российскую промышленность. Они — это и есть теперь российская экономика.
Одним словом, получение в залог акций было банкам выгодно. Но выгодно оно было и государству.
Не надо забывать, что в прошлом году государство решило свои бюджетные проблемы в немалой степени за счет банковского кредита. Кроме того, банки, вынужденные следовать программам господдержки "подведомственных" предприятий, стали гораздо теснее привязаны к государству в экономическом отношении. А следовательно, оказались они и в политической зависимости от правящей элиты. Вспомним еще и то, что в условиях залоговых аукционов содержался пункт о финансировании их победителями инвестиционных программ. Худо-бедно, но инвестиций в реальный сектор государство от банков все-таки добилось.
Расходы же государства на программы поддержки следует считать скорее недополученными доходами, чем прямыми финансовыми потерями. О прямых налоговых льготах речи не идет: господдержка оказывается более тонким образом — либо путем предоставления госгарантий по кредитам и отсрочки погашения бюджетной задолженности, либо льготными нормативами обязательных отчислений при участии в определенных для кредитования программах.
Ну, а в перспективе продажа финансово облагороженных и частично вестернизированных предприятий иностранным инвесторам приведет к росту налоговых поступлений.
Так есть ли здесь проигравший?
P.S. По словам Альфреда Коха, сейчас готовится президентский указ о проведении в 1997 году еще одной серии залоговых аукционов.
Итоги залоговых аукционов
Аукционы на право кредитования правительства России под залог находящихся в государственной собственности акций проводились по указу президента #889 от 31 августа 1995 года "О порядке передачи в 1995 году в залог акций, находящихся в федеральной собственности". Список предприятий, выставляемых на залоговые аукционы, был определен Госкомимуществом в конце сентября. Размеры пакетов, стартовые объемы кредитов, сроки проведения аукционов и их дополнительные условия определяла специальная аукционная комиссия, включавшая представителей Минфина, ГКИ, РФФИ и ряда отраслевых министерств. Победители аукционов в обмен на кредит правительству получили в залог с правом голосования на собраниях акционеров акции российских предприятий. 1 сентября 1996 года истек срок договоров кредита и залога между победителями аукциона и государством.
ЛЕОНИД СБОРОВ
Что дальше?
По истечении срока залога события формально могут развиваться по трем сценариям.
Во-первых, государство может вернуть кредит и возвратить себе контроль над предприятиями.
Во-вторых, оно может продлить срок залога, дав банкам возможность выполнить свои обязательства и оздоровить ситуацию на предприятиях.
В-третьих, государство может вообще не предпринимать никаких действий, фактически отказавшись, таким образом, возвращать свою собственность. С юридической точки зрения, после истечения срока договора о кредите акции по-прежнему находятся в собственности государства. Поэтому, чтобы вернуть средства, выданные в кредит, залогодержатель должен будет акции продать. А поскольку продать их залогодержатель может кому угодно, не исключено, что через третьи руки он купит их сам у себя.
На данный момент Ъ располагает неофициальной информацией о том, что уже подготовлен проект указа о переносе срока возврата кредита на 1997 год.
Владимир Шматович, генеральный директор ФПГ "Интеррос", управляющей промышленными активами финансовой группы ОНЭКСИМ-МФК:
Отношения государства и залогодержателя строятся на принципах взаимной выгоды
1. Рассчитывали ли вы на то, что к 1 сентября 1996 года правительство погасит кредит и вернет заложенные у банков акции приватизированных предприятий?
Вопрос о погашении кредитов, предоставленных коммерческими банками правительству России, на мой взгляд, сегодня не является первостепенным. Другой важнейшей задачей залоговых аукционов являлось создание цивилизованного рынка корпоративных ценных бумаг, повышение курсовой стоимости акций, принадлежащих государству, налаживание системы эффективного управления предприятиями. Очевидно, что подобные задачи не решаются за столь короткий срок. В то же время срок залоговых кредитов истек еще 1 января 1996 года, и эти кредиты по правилам банковского учета являются просроченными. Поэтому банки вправе реализовать залог, что и предусмотрено указом президента от 31 августа 1995 года. Не следует, однако, смешивать возможность данного шага с его целесообразностью. Так, например, большая работа, начатая ОНЭКСИМбанком и его управляющей компанией, по финансовому оздоровлению РАО "Норильский никель" рассчитана не на один год.
2. Формально у государства сейчас есть три варианта действий: погасить кредит и вернуть заложенные акции; не погашать кредита и разрешить залогодержателям продать имеющиеся у них пакеты; не погашать кредит, но еще раз продлить срок закрепления акций. Какой из вариантов наиболее предпочтителен для вашего банка? Для государства?
Я бы не противопоставлял интересы государства и банков, особенно в том, что касается залоговых аукционов, поскольку созданный и уже работающий механизм позволяет строить отношения государства и залогодержателя на принципах взаимной выгоды. Пересмотр действующего правового механизма нанесет ущерб отношениям между государством и участниками фондового рынка.
3. Кто — банки или государство — выиграл в результате реализации схемы залоговых аукционов?
Государство уже выиграло в результате реализации схемы залоговых аукционов: получены значительные средства в доход бюджета, к управлению предприятиями привлечены команды квалифицированных специалистов, и большую часть эффекта от повышения курса акций заложенных предприятий получает государство. Коммерческие банки также имеют возможность участвовать в прибылях, однако прежде они должны их заработать своим потом и кровью, выводя предприятия из кризисного состояния, проводя поистине революционные преобразования в менеджменте.
4. Что вам удалось сделать на предприятиях, акции которых находятся у вас в залоге?
В акционерных обществах, акции которых были переданы в управление банкам группы ОНЭКСИМ-МФК, идет процесс глубокой реструктуризации производственных и финансовых систем. Уже сформированы и укомплектованы профессионалами управляющие компании на каждом из предприятий, банки и ФПГ "Интеррос" финансируют работу консультантов, установку современных информационных систем, разработку стратегий развития. О нашей работе в РАО "Норильский никель", НК "СИДАНКО" хорошо известно. В ближайшее время мы планируем осветить проводимую нами работу в Северо-Западном пароходстве.