Общество норильских идеалистов (заполярных Калликратов)
Вспоминает председатель норильского «Союза архитекторов России» Михаил Волгин
«Союз советских архитекторов» был организован ещё в 1932 году с целью объединения и восстановления согласия между различными архитектурными ассоциациями, которые тогда вели непримиримую войну между собой. Отголоски деятельности этих школ до сих пор можно увидеть в сохранившихся постройках в Старом городе.
В 1930–е годы в сообществе архитекторов было огромное количество разных точек зрения на то, какой должна быть советская архитектура. Все эти споры и конфликты ни к чему хорошему не приводили — и власти решили навести порядок в этой области, создав единую организацию. Те, кто не считали себя советскими архитекторами, стали уезжать на периферию. И это, на мой взгляд, дало положительный эффект: в отдалённых районах страны, в том числе и в Норильске, оказалось немало талантливых людей с передовыми, на тот момент, идеями.
Официально, как юридическое лицо, «Союз архитекторов» в Норильске был зарегистрирован где–то в 1975–1976. Тогда наша организация была по–настоящему престижной, и каждый архитектор мечтал в неё попасть. Почему? Взносы были чисто символическими, зато пользы и преференций — немало. Тут, как у писателей, были свои дома отдыха, путёвки от государства, льготы и, что самое важное, можно было получить дополнительную комнату под мастерскую. Так что попасть в союз было довольно сложно. Заявки рассматривались на высшем уровне.
Золотым временем норильского «Союза архитекторов» Михаил Волгин называет 1980–е. Может, потому что на эти годы пришлась его молодость, и в то время ещё верилось, что Норильск вскоре начнут превращать в город–сад, реализовывая самые фантастические задумки и проекты, которых в архивах норильского общества за десятилетия существования накопилось немало (проект АКБ Надеждинского металлургического завода. 1983 год).
– Тогда среди моих коллег не было таких, кто бы ни строил грандиозных проектов. Не в плане заработать денег. Все мечтали создать какой–то эпохальный и монументальный для города проект, — вспоминает Волгин. — У нас была компания молодых архитекторов. Все трудились в «Норильскпроекте». Главные задачи, которые мы выполняли, — жилищные, социальные и коммунальные проекты. Это было грустно, ведь мы приехали сюда создавать архитектурные образы, а ставили коробки. Поэтому в свободное время многие корпели над собственными идеями, мечтая, что когда–нибудь они будут одобрены и воплощены в жизнь. Мы себя называли архитектурными экстремистами, считали, что среди начальства одни ретрограды, которые не дают вдохнуть жизнь в наши проекты.
После развала СССР Норильский союз с середины 1990–х до 2000–х играл роль совещательного органа. Практически любая инновация или проект активно обсуждались местными мастерами бетона и стекла. Тогда в дебатах принимали участие не только представители союза, но и вольные архитекторы. Причём такие споры иной раз случались очень горячими.
— Мы не могли принимать решения, но давать рекомендации — пожалуйста, — поясняет Михаил Волгин. — На такие советы собирались по 30–40 человек и до хрипоты спорили. Порой доходило даже до драки, потом, конечно, мирились и вместе пили чай.
Что касается современности, тут, пожалуй, всё печально. Ряды наши стремительно тают из года в год. Нас и так было немного. Когда союз только создавался, в нём официально числились 20 человек. Сейчас — 13, из них всего шесть проживают в Норильске. А молодёжь с такой профессией на ПМЖ сюда приезжает редко. Большинство проектов делают приглашённые столичные специалисты. А те, кто всё же в город переехал, идти к нам не торопятся. А зачем? Просто пообщаться или какими–то идеями обменяться можно и так. К сожалению, и уникального самобытного норильского или северного направления, как это было в советское время, у нас сейчас нет. Так что и смысла особого вступать в союз не вижу.
Чудеса самобытного норильского направления:
«Союз советских архитекторов» был организован ещё в 1932 году с целью объединения и восстановления согласия между различными архитектурными ассоциациями, которые тогда вели непримиримую войну между собой. Отголоски деятельности этих школ до сих пор можно увидеть в сохранившихся постройках в Старом городе.
В 1930–е годы в сообществе архитекторов было огромное количество разных точек зрения на то, какой должна быть советская архитектура. Все эти споры и конфликты ни к чему хорошему не приводили — и власти решили навести порядок в этой области, создав единую организацию. Те, кто не считали себя советскими архитекторами, стали уезжать на периферию. И это, на мой взгляд, дало положительный эффект: в отдалённых районах страны, в том числе и в Норильске, оказалось немало талантливых людей с передовыми, на тот момент, идеями.
Официально, как юридическое лицо, «Союз архитекторов» в Норильске был зарегистрирован где–то в 1975–1976. Тогда наша организация была по–настоящему престижной, и каждый архитектор мечтал в неё попасть. Почему? Взносы были чисто символическими, зато пользы и преференций — немало. Тут, как у писателей, были свои дома отдыха, путёвки от государства, льготы и, что самое важное, можно было получить дополнительную комнату под мастерскую. Так что попасть в союз было довольно сложно. Заявки рассматривались на высшем уровне.
Золотым временем норильского «Союза архитекторов» Михаил Волгин называет 1980–е. Может, потому что на эти годы пришлась его молодость, и в то время ещё верилось, что Норильск вскоре начнут превращать в город–сад, реализовывая самые фантастические задумки и проекты, которых в архивах норильского общества за десятилетия существования накопилось немало (проект АКБ Надеждинского металлургического завода. 1983 год).
– Тогда среди моих коллег не было таких, кто бы ни строил грандиозных проектов. Не в плане заработать денег. Все мечтали создать какой–то эпохальный и монументальный для города проект, — вспоминает Волгин. — У нас была компания молодых архитекторов. Все трудились в «Норильскпроекте». Главные задачи, которые мы выполняли, — жилищные, социальные и коммунальные проекты. Это было грустно, ведь мы приехали сюда создавать архитектурные образы, а ставили коробки. Поэтому в свободное время многие корпели над собственными идеями, мечтая, что когда–нибудь они будут одобрены и воплощены в жизнь. Мы себя называли архитектурными экстремистами, считали, что среди начальства одни ретрограды, которые не дают вдохнуть жизнь в наши проекты.
После развала СССР Норильский союз с середины 1990–х до 2000–х играл роль совещательного органа. Практически любая инновация или проект активно обсуждались местными мастерами бетона и стекла. Тогда в дебатах принимали участие не только представители союза, но и вольные архитекторы. Причём такие споры иной раз случались очень горячими.
— Мы не могли принимать решения, но давать рекомендации — пожалуйста, — поясняет Михаил Волгин. — На такие советы собирались по 30–40 человек и до хрипоты спорили. Порой доходило даже до драки, потом, конечно, мирились и вместе пили чай.
Что касается современности, тут, пожалуй, всё печально. Ряды наши стремительно тают из года в год. Нас и так было немного. Когда союз только создавался, в нём официально числились 20 человек. Сейчас — 13, из них всего шесть проживают в Норильске. А молодёжь с такой профессией на ПМЖ сюда приезжает редко. Большинство проектов делают приглашённые столичные специалисты. А те, кто всё же в город переехал, идти к нам не торопятся. А зачем? Просто пообщаться или какими–то идеями обменяться можно и так. К сожалению, и уникального самобытного норильского или северного направления, как это было в советское время, у нас сейчас нет. Так что и смысла особого вступать в союз не вижу.
Чудеса самобытного норильского направления: